Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 6. Первые протесты жителей североамериканских колоний Великобритании против антиконституционной политики парламента.

_____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Первые протесты жителей североамериканских колоний Великобритании против антиконституционной политики парламента.

Первые протесты жителей североамериканских колоний против посягательств на их права начались в 1764 году, когда парламент принял закон, известный как Закон о сахаре и как Закон об американских пошлинах. В том же году ассамблеи Массачусетса, Нью-Йорка и Коннектикута отправили петиции парламенту, в которых обжаловали введение этого закона. Депутаты Ассамблеи Массачусетса предложили также законодателям других колоний соединить усилия в протестном движении против введения пошлин и ограничений.

В 1765 году парламент принял новые антиконституционные законы: Акт о гербовом сборе и Акт о расквартировании. Первыми о своём резком несогласии с этими постановлениями заявили депутаты Вирджинии, а депутаты Массачусетса для выработки совместных действий предложили провести всеамериканский конгресс. Такой форум, известный как Конгресс Гербового акта, состоялся в Нью-Йорке в октябре 1765 года. Его участники приняли, в частности, Декларацию о правах.

Массовые протесты колонистов, отказ многих коммерсантов Америки от импорта британских товаров, петиции торговцев Великобритании, потерявших доходы, а также смена в правительства в Лондоне привели к отмене Акта о гербовом сборе. Однако в 1767 году парламент принял четыре закона — Акты Тауншенда, которые побудили колонистов к активной борьбе за свои права.

253

*

Когда в постижении духовного опыта человечества Скрижаль подступил к событиям, которые привели к установлению политической независимости американских колоний Великобритании, он в очередной раз задумался над тем, каким образом подойти к изучению интересовавшей его темы. Освоение духовного наследия землян ему до сих пор лучше всего удавалось, когда он мысленно, год за годом, проживал рядом с непосредственным участником тех событий, которые, как ему казалось, он должен был пропустить через сердце. Так, крушение Римской республики он проследил, виртуально пребывая рядом с Цицероном. Падения и взлёты духа древних римлян в эпоху их первых императоров стали неотъемлемой частью его существования потому, что он очень близко принял к сердцу всё пережитое и высказанное Сенекой. Суть революционных событий в Англии Скрижаль усвоил практически присутствуя лично на заседаниях Палаты общин английского парламента, а затем — пристально наблюдая за действиями короля Карла Первого. И если не хорошо осведомлённым, то глубоко потрясённым свидетелем первых лет французской революции он стал благодаря тому, что духовно прожил их вместе с Олимпией де Гуж.

Главные вехи борьбы американцев за независимость Скрижаль решил проследить — пройти от одной к другой — тем же способом: выбрать человека, чьими усилиями некоторые из тех вех были установлены или же чья судьба оказалась неразрывно связанной с конфликтом между правительством Британской империи и её североамериканскими колониями. Скрижаль вполне осознавал, что в такой концентрации своего внимания на действиях и литературных трудах одного человека объективная картина прошлого искажалась: выбранная им историческая личность во многом оттесняла, заслоняла от него других участников тех же событий. Но именно такой духовный экскурс, окрашенный индивидуальными чертами сильной, интересной личности, помогал Скрижалю не только понять расклад сил в интересовавшем его повороте истории, но и сделать этот прослеженный отрезок вроде бы чужой жизни своим жизненным опытом. Именно таким образом он становился современником давно ушедших людей.

254

*

Скрижаль давно уяснил, что возможность объективного, единственно правильного знания истории, — если таким не считать осведомлённость о важных датах и содержании исторических документов, — лишь немногим по вероятности превосходит иллюзорный шанс обрести единственно правильную веру или единственно правильное философское ви́дение мира. Отстранённое, безличное изложение исторических событий при всём желании историка исключить влияние своего мировоззрения и своих пристрастий на эту работу оказывается помимо его воли субъективным. Такое влияние его личных суждений отражается в той или иной степени как на выборе освещаемых им событий и фактов, так и на их трактовке. Но даже если предположить, что кто-то когда-то может достичь истинных, объективных представлений о мире, очевидно, что понимание истории, которое этот проницательный человек передал двум другим людям, будет в представлениях этих двух людей отличаться между собой, а каждое из этих двух усвоенных пониманий будет, в свою очередь, отличаться от соответствующих познаний и убеждений этого прозорливого человека.

255

*

Ход мыслей подвёл Скрижаля к пониманию того, что существуют разные уровни и разные пути постижения истории. Если в стремлении узнать чем и как жили народы в прошлом ограничиваться знакомством с фактами, — с ходом событий, с количественными и качественными показателями развития или упадка цивилизаций, знакомством с достижениями, культурой, религией и другими результатами деятельности людей, — это немного даст в понимании тех движущих сил, которые привели к изучаемым последствиям. От человека, изучающего историю таким образом, на уровне фактов, природа этих сил остаётся скрытой.

Так как все изменения в жизни любого народа или человечества в целом были обусловлены определёнными усилиями конкретных людей, понять внутреннюю закономерность этих изменений можно только проследив за побуждениями, поступками, влиянием человека или группы лиц, которые активно способствовали таким преобразованиям или, напротив, противодействовали им. Изучение истории глубоким духовным приобщением познающего человека к жизни конкретной личности, ярко проявившей себя в прошлом, не только приоткрывает природу сил, которые действуют в области духа и как следствие изменяют материальный мир, но и делает такую связь внутренней, неотъемлемой частью жизни познающего человека, тем самым связывая времена в единое вневременнóе духовное пространство. А поскольку законы духа, в соответствии с которыми действуют эти силы, остаются неизменными, понимание их природы позволяет прозреть исход событий, которые происходят в настоящем.

Когда-то Скрижаль интуитивно, неосознанно выбрал именно такой путь изучения истории. Теперь он знал, что человек, идущий по этому пути, сначала раздвигает границы собственной жизни далеко в прошлое, а затем осознаёт, что таких границ не существует вовсе, и тем самым становится лично причастным ко всему, что когда-либо происходило в мире.

256

*

Получив самое общее представление о предыстории провозглашения независимости Соединённых Штатов Америки, Скрижаль узнал, что главные из событий, которые теперь его интересовали, случились в Массачусетсе, в Бостоне. Поэтому над вопросом, где мысленно поселиться и провести ближайшее время, он долго не раздумывал. Скрижаль решил, что проследив за действиями колонистов в первые годы их борьбы за свои права, он найдёт человека, с которым пройдёт оставшуюся, бóльшую часть этого пути. Он надеялся и на то, что не упустит важных событий, которые происходили в эти годы в других североамериканских колониях Великобритании.

257

*

Тот факт, что первыми из жителей британских колоний защищать свои права от посягательств королевских чиновников и парламента стали массачусетсы, пуритане, поначалу озадачил Скрижаля. Он уже знал, в каком безропотном духовном порабощении у своих строгих магистратов и пасторов находились пуритане в годы Великого пробуждения, да и раньше. Подумав об этом, он вспомнил, что закон Массачусетса запрещал целоваться на улицах, даже с родственниками. По свидетельству Эдварда Уорда, жителя Лондона, который в 1699 году побывал в Бостоне, за поцелуй женщины на людях оба преступника должны были заплатить штраф или подвергнуться порке.

Несмотря на всю требовательность и предельную строгость к благочестию прихожан, принципы пуританства включали в себя учение о достоинстве каждой личности и убеждение, что каждый человек — чадо Божье. Эта мысль заставила Скрижаля отыскать в своём архиве и перечитать интересную историю.

258

*

Сэмюэл Сьюэлл, известный печатник и судья, который жил в Массачусетсе, на протяжении многих лет вёл дневниковые записи. Под датой 7 декабря 1705 года он изложил то, что ему в гневе, с большим запалом, рассказал Джозеф Дадли — королевский губернатор Массачусетса и Нью-Гэмпшира.

В то зимнее утро губернатор на своём экипаже, запряжённом четырьмя лошадьми, отправился по делам. В карете, вместе с людьми, сопровождавшими Дадли, находился его взрослый сын. На узкой дороге, по обеим сторонам которой лежали снежные сугробы, навстречу экипажу двигались две телеги, нагруженные дровами; коней направляли двое возничих. Когда экипаж остановился и губернатор узнал причину остановки, он послал к погонщикам своего сына с приказом уступить дорогу. Однако возничий, который шёл первым, отказался выполнить приказ. Позднее, согласно составленному с его слов протоколу, он рассказал судьям, что шёл со своей телегой по одной из двух дорог, которые сходятся в одну. Приблизившись к развилке, он увидел карету губернатора и остановил лошадей, чтобы экипаж мог свернуть на другую дорогу. Сын губернатора потребовал от него посторониться. Возничий ответил, что не может этого сделать и что экипажу легче пойти другим путём, чем развернуть телегу. Сын губернатора ударил лошадь возничего, достал свой меч и сказал, что заколет её. Возничий встал на защиту своей лошади, и джентльмен набросился на него с мечом, грозя проткнуть его, но возничий дал ему отпор — отбился от него палкой.

Второй возничий, Джон Винчестер, услышав приказ уйти с дороги и последовавшие затем угрозы, подошёл к губернатору с шапкой под мышкой и сказал, что карете очень легко проехать по другому пути, на что губернатор воскликнул: «Ах ты мошенник и негодяй! Я поеду тем путём!». Согласно дальнейшим показаниям Джона Винчестера, губернатор набросился на него с мечом, крича: «Гони этих собак!», и нанёс ему удары мечом, ранив его в голову до крови. Джон Винчестер стал защищаться и сломал меч Джозефа Дадли.

Губернатор в своих показаниях на суде умолчал о том, что он набросился на возничего с мечом. Он лишь сообщил, что Джон Винчестер сломал его меч, а на требование дать экипажу проехать ответил: «Я из такой же плоти и крови, как вы; я не уступлю дорогу; вы можете проехать другой».

Хотя губернатор Дадли в разговоре с Сэмюэлом Сьюэллом грозился отправить обоих возничих на суд в Англию, судебное разбирательство происходило там, где случилось происшествие: в Роксбери, невдалеке от Бостона. Судьи, к досаде губернатора, не увидели в действиях возничих состава преступления и оправдали их. А Скрижаль вынес из этой истории то, что жители Массачусетса научились уважать себя, что они могли за себя постоять. Да и местные судьи не поддались давлению разгневанного губернатора.

259

*

Удивившись поначалу протестному движению вроде бы смиренных массачусетсов, Скрижаль вспомнил и о том, что у жителей города Нортгемптона хватило самоуважения к себе, чтобы освободить Джонатана Эдвардса от обязанностей пастора. Тогда, в 1750 году, подавляющее число прихожан проголосовали за его отставку. Возможно, многие христиане Массачусетса осознали, что Великое пробуждение оказалось не более чем великим заблуждением, подумал Скрижаль. Очевидным было лишь то, что в середине XVIII века проповедники и богословы в североамериканских колониях Великобритании утратили роль духовных вождей народа, а заботы пуритан о спасении души оказались потеснёнными войной с французами и индейцами и последующей вовлечённостью в те вопросы политики, которые оказались для них жизненно важными. Оставаясь благочестивыми верующими, пуритане обратили созидательные, прежде подавляемые, силы к нуждам земной жизни; они стали ещё активнее обустраивать её своим трудом и предпринимательством. При этом честность, совестливость, чувство собственного достоинства, — качества тех пуритан, которые покинули Англию из нежелания подчиняться духовному принуждению, — их потомки не растеряли.

260

*

Перед тем как прослеживать вехи политической борьбы жителей Массачусетса за свои права, Скрижаль решил сначала узнать об изменениях, которые произошли в этой колонии в конце XVII века. И он уяснил, что теократия здесь была упразднена. Североамериканский доминион Новая Англия, который включал в себя ряд колоний, был после Славной революции в Англии расформирован. В 1691 году король Вильгельм III и королева Мария II утвердили Хартию Массачусетса. Эта территория, названная в хартии провинцией Массачусетского залива, включала в себя сам Массачусетс, Плимутскую колонию, а также земли, позднее вошедшие в штат Мэйн.

Согласно этой хартии, законодательная власть в провинции принадлежала Генеральной ассамблее, где заседали представители всех городов и административных районов. Право голоса, которым здесь прежде обладали только члены церкви, получили жители, имеющие доход как минимум сорок шиллингов в год или владеющие состоянием на сумму сорок шиллингов. Выборы в Законодательное собрание, согласно новой хартии, должны были проходить ежегодно с последующим, в последнюю среду мая, началом заседаний новоизбранных депутатов. При этом губернатор имел право не только созывать представителей народа в срочном порядке, когда сочтёт нужным, но и приостанавливать их работу, и распускать Ассамблею по своему усмотрению. Проведение же городских собраний в Массачусетсе не ограничивалось ничьими приказами и никаким регламентом.

Исполнительная власть в колонии вверялась Совету в составе от восемнадцати до двадцати восьми человек во главе с губернатором. Членов Совета должны были выбирать депутаты. Право назначения самогó губернатора, его заместителя, а также секретаря Совета оставалось за королевской четой, но зарплату им устанавливала и выплачивала Ассамблея. Любое постановление народных избранников обретало силу закона только после утверждения губернатором, а король мог отменить действие любого закона в течение трех лет после его принятия.

Судебная власть в Массачусетсе принадлежала Верховному суду, члены которого — главный судья и подчинённые ему судьи — назначались губернатором, точнее Советом губернатора. Хартия 1691 года провозгласила свободу в богопочитании для христиан всех толков, за исключением католиков; в тексте этого документа они названы папистами. Провозглашением такой веротерпимости многие пуритане были недовольны.

261

*

После Славной революции, с возрастанием власти парламента и с ростом влияния предпринимателей в Англии, у фермеров, товаропроизводителей и коммерсантов всех британских колоний в Северной Америке росло недовольство из-за ограничений, установленных в Лондоне Комитетом по делам торговли и плантаций. Эти ограничения обеспечивали монополию Англии — её выгоду в ущерб интересам американцев — в сбыте её продукции колонистам и в закупках у них нужных англичанам товаров. Комитет по делам торговли и плантаций диктовал колониям, что выращивать и что производить на продажу, разрешая сбыт этой продукции только в Англии, а также запрещал закупки у кого-либо, кроме британских поставщиков.

В 1733 году парламент ввёл для колоний Великобритании налог на импорт патоки, сиропа, сахара и спиртных напитков из колоний других стран. Этот закон, известный как Закон о патоке, был принят в интересах собственников Британской Вест-Индии — островных территорий Карибского моря, потому что торговцы североамериканских колоний Великобритании покупали эти товары у французов, во Французской Вест-Индии, — покупали по более низким ценам. Введённый парламентом налог делал для американцев товары Британской Вест-Индии, указанные в законе, дешевле по сравнению с подорожавшими таким образом закупками во Французской Вест-Индии.

Закон о патоке угрожал нарушителям этих требований конфискацией всего товара и большими штрафами, а чиновникам — потерей места службы и пожизненным запретом занимать любую должность. Тем не менее закон фактически не работал. Поскольку нехватка патоки в британских колониях стала сказываться на местном производстве рома, доставкой этих товаров, без уплаты налогов и вопреки запретам, занялись контрабандисты. Нелегальный ввоз патоки и сахара достиг таких масштабов, что королевские чиновники были бессильны что-либо сделать. Именно дальнейшее, более решительное, стремление правительства Великобритании и парламента пополнить казну королевства за счёт налогообложения американцев и с помощью ужесточения контроля за их торговлей привело к росту недовольства жителей колоний, которое побудило их объединить усилия в борьбе за свои права.

262

*

Ещё до окончания Семилетней войны, в 1760 году, парламент утвердил акт, известный как «Предписание помощи» — Writ of assistance. Этот закон был принят для того, чтобы помочь сотрудникам таможни выявлять контрабандные товары. Он дал право шерифам, мировым судьям или констеблям заходить в дневное время в любой дом, где предположительно могут находиться такие товары, а в случае сопротивления — врываться в дома с целью обыска. Закон предписывал всем должностным лицам оказывать в этом помощь.

В феврале 1761 года группа предпринимателей Бостона оспорила законность этого акта в Верховном суде Массачусетса. Их интересы представлял адвокат Джеймс Отис, который в течение нескольких последующих лет был депутатом Генеральной ассамблеи и самым известным борцом за права колонистов. В своей защитной речи на этом суде он заявил, что участвует в нём не ради заработка, а выступает от имени жителей города из уважения к свободе человека. «Я буду всеми силами и способностями, данными мне Богом, противостоять до моего последнего дня всем подобным орудиям рабства, с одной стороны, и злодейства — с другой, каким является это предписание помощи [writ of assistance]», — продолжил он. Отис назвал принятый парламентом закон самым худшим орудием произвола, которое когда-либо появлялось в правовых кодексах Англии, и указал тому причины:

Это — власть, которая передаёт свободу каждого человека в руки каждого мелкого служащего. [...] Каждый с этим предписанием может быть тираном и ширить вокруг себя террор и разорение. В‑третьих, человек с этим предписанием может в дневное время входить во все дома, магазины и т. д. по своему желанию и приказывать всем помогать ему. В-четвёртых, этим предписанием не только должностным лицам, но даже их слугам разрешено господствовать над нами.

Одна из важнейших составляющих свободы англичанина — это свобода собственного дома. Дом человека — его крепость; и пока он живёт мирно, он охраняем так же хорошо, как правитель в своём замке. Это предписание, если оно будет объявлено законным, полностью аннулирует эту привилегию. Служащие таможни могут входить в наши дома, когда им заблагорассудится; нам приказано впускать их. Их раболепные слуги могут войти, взломать замки, решётки и всё на своём пути; и врываются ли они из-за злобы или мести, ни один человек, ни суд не может узнать.

Джеймс Отис в своей речи привёл несколько примеров таких, уже случившихся в Массачусетсе, злоупотреблений. Один из этих случаев показался Скрижалю очень интересным. Служащий таможни в порту города Сейлема разозлился на судью округа Саффолк, Эйбиеля Уолли, за то что судья вызвал его к себе и сделал внушение за поступки, которые нарушали шаббат, а также за нецензурную брань. Выслушав судью, разгневанный таможенник тут же приказал ему разрешить обыскать его дом, где могут находиться контрабандные товары. Таможенник действительно отправился в дом к судье и обыскал там все помещения, от чердака до подвала. Таким же образом он наказал констебля, который вызвал его к судье. Рассказав об этом, Джеймс Отис заключил:

Каждый человек, побуждаемый местью, дурными наклонностями или капризом, для того чтобы зайти в дом своего соседа и осмотреть его, может получить предписание помощи. Другие попросят его для самозащиты. Одно произвольное действие вызовёт другое, пока общество не будет вовлечено в смуту и кровь.

Отис заявил, что законными — согласованными с известными постановлениями парламента Англии — являются только специальные ордера на обыск. Чтобы его получить, уполномоченный должен иметь основание и дать в этом присягу перед магистратом, и лишь затем магистрат, если сочтёт нужным, выдаст констеблю такой ордер.

Верховный суд Массачусетса не удовлетворил требование истцов. Однако аргументы этой речи Джеймса Отиса попали в печать, и его решительная защита прав колонистов от посягательств парламента Великобритании нашла поддержку у многих из его соотечественников.

263

*

После войны с французами и индейцами, которая закончилась подписанием мирного договора в феврале 1763 года, значительная часть вооружённых сил Британской империи осталась в её североамериканских колониях. Несколько месяцев спустя, в регионе Великих озёр началось восстание индейцев, известное как восстание Понтиака. Оно было вызвано пренебрежительным отношением британцев к нуждам коренных жителей Американского материка. И королевские войска приняли участие в подавлении этого восстания. Огромный долг Великобритании, образовавшийся из-за участия в Семилетней войне, необходимость колонизации завоёванных в ней территорий, а также расходы по содержанию своих войск за океаном побудили министров короля искать дополнительные источники дохода.

264

*

5 апреля 1764 года парламент принял закон, известный как Закон о сахаре, и как Закон об американских доходах, и как Закон об американских пошлинах. Длинное название этого постановления начиналось словами: «Акт об уплате определённых пошлин в британских колониях и плантациях в Америке...». Здесь же было сказано, что закон вводится для покрытия расходов по защите и обеспечению безопасности этих колоний и плантаций и для более эффективного предотвращения нелегальной перевозки товаров. Помимо целей, заявленных в названии закона, далее пояснялось, что принимаемые меры необходимы для увеличения доходов королевства, а также для расширения и обеспечения судоходства и торговли между Великобританией и её владениями в Америке.

Постановление гласило, что начиная с 29 сентября 1764 года в пользу короля, его наследников и преемников будут взиматься налоги на ряд товаров, ввозимых в любую из британских колоний и плантаций Америки из любой другой страны, кроме Великобритании, а также из любой другой колонии или плантации, на которую власть короля не распространяется. Налогообложению подлежали сахар, патока и сиропы, кофе, ром и спиртные напитки, за исключением французского вина, шёлк, бенгалин и ткани, произведённые в Персии, Китае или Восточной Индии, весь ситец и вся льняная ткань. На каждый из этих видов товаров был указан размер пошлины. Налог в 6 пенсов на ввоз каждого галлона патоки и сиропов, установленный в 1733 году, теперь был уменьшен до 3 пенсов за галлон.

Этим законом парламент ввёл также налог на экспорт кофе и перца, выращенных в любом из британских владений в Америке и отправляемых в любую из стран, за исключением Великобритании. Закон гласил, что железо, древесину и лесоматериалы колонистам разрешено экспортировать только в Великобританию, и ни в какую другую страну. Парламент установил строгие правила торговли и между самими британскими колониями: для погрузки любых товаров на корабль и для разгрузки товаров требовалось предварительное получение соответствующего ордера в порту, у должностного лица таможни.

За нарушение положений этого закона предписывались жёсткие карательные меры. В частности, помимо повсеместной конфискации контрабандных товаров, были введены штрафы в 100 и 500 фунтов стерлингов с конфискацией кораблей, перевозящих такие грузы, а должностные лица за получение взятки в любом виде, помимо внесения 500 фунтов в качестве штрафа, лишались возможности когда-либо занимать гражданские и военные должности.

Согласно новым правилам торговли, всем губернаторам и главнокомандующим британских колоний, а также тем лицам, которые впоследствии займут эти должности, надлежало принести торжественную клятву в том, что они будут добросовестно следить за выполнением всех пунктов этого парламентского акта. Закон о пошлинах не только вменял им это в обязанность, но делал их заинтересованными в конфискации контрабандных товаров. Закон поощрял также информаторов: суммы штрафов, за вычетом издержек на судебные разбирательства, положено было делить на три части: одна шла в пользу короля, одна — губернатору или главнокомандующему данной колонии, и одна — тому, кто задержал нелегальный товар или сообщил о нём. Все конфискации и взыскание штрафов, связанных с нарушениями в торговле, закон подчинил юрисдикции суда Адмиралтейства — судебного органа Великобритании, — а также Вице-адмиралтейского суда, который к этому времени уже действовал на Американском материке и решал спорные дела в колониях; участие присяжных в нём не предусматривалось. В постановлении было сказано, что оно не имеет окончания срока действия, — является бессрочным.

265

*

Ежегодно в мае жители Бостона избирали на городских собраниях не только своих представителей в Генеральную ассамблею Массачусетса, но и давали своим избранникам наставления. 24 мая 1764 года текст такого послания четырём делегатам Бостона от имени всех членов комитета по инструктажу прочёл самый старший из членов этого комитета, 63-летний Ричард Дэйна. Текст составил Сэмюэл Адамс. После изъявления уверенности в том, что депутаты Бостона, работая в Ассамблее, будут свободно выражать своё мнение и принимать справедливые решения, в послании было сказано:

Мы, ваши избиратели, пользуемся этой возможностью, чтобы заявить о наших обоснованных ожиданиях от вас в том, что вы будете постоянно использовать свои силы и влияние для поддержания бесценных прав и привилегий этой провинции, важной частью которой является этот город, и прав, переданных нам королевской хартией в качестве тех, которые существовали до неё и независимо от неё и которыми мы владеем как свободнорождённые подданные Великобритании.

После слов напутствий о том, что депутаты на заседаниях Ассамблеи должны сохранить независимость, которая характеризует свободных людей, в этой речи прозвучало:

Являясь членами Законодательного органа, вы будете иметь особое отношение к нравственности этого народа, которая является основой общественного счастья; поэтому стремитесь издать такие законы, если они всё ещё отсутствуют, которые будут лучше всего укреплять её.

От имени всех членов комитета Бостона по инструктажу Ричард Дэйна заявил депутатам, что сохранение нравственности народа, так же как собственности и прав, в свою очередь, во многом зависит от беспристрастного отправления правосудия и что поэтому на них возложена обязанность всегда отстаивать права и защищать собственность своих избирателей, в частности — поддерживать любые предложения, которые поспособствуют улучшению земледелия в Массачусетсе и защитят интересы торговли от всех необоснованных налогообложений. В этом послании была высказана озабоченность тем, что Генеральная ассамблея, несмотря на осведомлённость массачусетсов о готовящемся в Лондоне Законе о пошлинах, не была созвана в прошлом году, чтобы выработать решения и послать соответствующие указания своему агенту в Лондоне. Тон автора этого послания депутатам становился далее всё более и более решительным:

Теперь нет места для дальнейших задержек. Поэтому мы ожидаем, что вы как можно раньше приложите свои усилия в Генеральной ассамблее к тому, чтобы были приняты такие меры, которые фактически предотвратят эти действия против нас. [...] У нас есть основания надеяться, что петиция даже об отмене этого закона, если он уже принят, будет удовлетворена. [...] Наша торговля сейчас, как было всегда, сосредоточена на Великобритании и в обмен на её продукцию даёт ей, вне всякого сравнения, больше денег, чем вероятно ожидали самые оптимистичные сторонники этих необычных порядков. Короче говоря, мы обеспечиваем большие поступления в доход родной страны, в то время как трудимся, чтобы обеспечить очень умеренное существование для себя. Но если наша торговля будет сокращена в её наиболее прибыльных отраслях и на неё будет возложено невыносимое бремя, мы будем настолько далеки от возможности приобретать товары Великобритании, что едва сможем зарабатывать на свой хлеб.

И вот что ещё усиливает наши опасения. Эти неожиданные действия могут быть подготовительными к возложению новых налогов на нас. Ведь если наша торговля может облагаться налогом, то почему не наши земли? Почему не плоды наших земель и всё, чем мы владеем или чем пользуемся? Это, как мы опасаемся, отменит наше уставное право управлять и облагать себя налогами. Это наносит удар по нашим британским привилегиям, которые — поскольку мы никогда не теряли их — мы разделяем с нашими собратьями-подданными, являющимися уроженцами Великобритании. Если налоги будут возложены на нас в любом виде без нашего законного представительства там, где они возложены, разве нас из состояния свободных подданных не низвели до жалкого состояния подчинённых рабов?

Комитет по инструктажу настоятельно рекомендовал депутатам Бостона добиваться, чтобы Ассамблея отправила своему агенту в Лондоне письмо с указанием уверить правительство Великобритании в лояльности массачусетсов, однако настойчивым образом заявить обо всех правах и привилегиях, которые принадлежат им согласно королевской хартии или от рождения. В послании комитета по инструктажу прозвучала также просьба к представителям Бостона побудить депутатов Ассамблеи принять меры, чтобы объединить усилия жителей всех колоний в деле отстаивания своих прав. Текст речи заканчивался напоминанием, что Массачусетс понёс огромные траты в последней войне, что провинция по-прежнему находится под очень тяжелым бременем долга, и потому законодателям необходимо способствовать бережливости в расходовании общественных денег.

После дебатов городское собрание Бостона утвердило текст этого обращения, и на следующей неделе, 31 мая, оно было опубликовано в «Массачусетской газете и Бостонском новостном бюллетене» — The Massachusetts Gazette and Boston News-Letter. Вскоре о решительной позиции массачусетсов узнали жители и других колоний. Это послание депутатам Бостона, составленное Сэмюэлом Адамсом, стало первым публичным заявлением жителей Американского континента о непризнании прав парламента облагать налогами их, подданных Великобритании, без их согласия, — без представительства американцев в парламенте. Именно в этой речи, как понял Скрижаль, впервые прозвучали слова о необходимости объединения всех колоний, чтобы противостоять незаконному налогообложению.

266

*

Депутаты Бостона, одним из которых был Джеймс Отис, исполнили наказы своих избирателей. Генеральная ассамблея Массачусетса направила инструкции своему агенту в Лондоне. Их составил Отис. Скрижаль нашёл в них доводы, созвучные наставлениям, которые городское собрание Бостона адресовало в мае четырём своим представителям в Ассамблее. В письме, отправленном в Лондон агенту Массачусетса, было, в частности, сказано:

Если колонистов станут облагать налогом произвольно, без их представителей в парламенте, то что будет отличать их с точки зрения свободы от подданных сáмого авторитарного правителя? Если нас станут облагать налогом произвольно, без нашего согласия, разве нас утешит то, что нас будут облагать налогом сто человек вместо одного? Если мы не представлены [в парламенте], мы — рабы. [...] Вы должны возразить против этих мер, и если возможно, добиться отмены закона о сахаре и предотвратить введение каких-либо дальнейших пошлин или налогов на эти колонии; будут приняты меры, чтобы к вам могли присоединиться все другие агенты.

В тот же день, когда депутаты Ассамблеи утвердили эти инструкции, — 13 июня 1764 года, — они сформировали комитет по переписке для составления посланий законодательным органам других колоний с предложением объединить усилия, чтобы противостоять введению новых налогов и ограничений. Вскоре двое из пяти членов комитета по переписке опубликовали также свои памфлеты, в которых отстаивали интересы американских подданных Великобритании: Джеймс Отис издал брошюру «Права британских колоний защищённые и доказанные», а Оксенбридж Тэчер опубликовал памфлет «Мнение американца британского происхождения». Когда Скрижаль узнал, что депутаты Ассамблеи помимо инструкций решили отправить своему агенту в Лондоне трактат Отиса, он нашёл эту брошюру.

267

*

Трактат «Права британских колоний защищённые и доказанные» Джеймс Отис опубликовал в июле 1764 года. Начав его с рассмотрения различных взглядов о происхождении правительств, Отис заключил, что высшая абсолютная власть изначально и всегда принадлежит народу, а целью правительства является благо народа. Говоря конкретнее, он пояснил: обязанности властей — в том, чтобы обеспечить гражданам безопасность, спокойствие, свободу, наслаждение жизнью и охрану собственности, а действия правительства, которые преследуют другие цели, неправомерны.

Колонисты наделены такими же широкими правами, свободами и привилегиями, какими обладают подданные метрополии, утверждал Отис; они искренне привязаны к своей родине, Великобритании, и с готовностью подчиняются её законам и её высшему законодательному органу — парламенту; благодаря им — первооткрывателям и поселенцам нового мира, страны Европы обогащаются уже на протяжении трёх столетий.

Назвав Конституцию Англии лучшей гражданской конституцией в мире, Джеймс Отис отметил однако, что политические и гражданские права колонистов даны не только этой властью, но исходят также из общего права. Поэтому даже если бы у британских колоний не было своих хартий или если бы парламент объявил эти хартии недействительными, колонисты остались бы гражданами Великобритании. Поэтому каждый британский подданный, рождённый на Американском континенте или в любом другом из британских владений, если не актом парламента, то по закону Бога и природы имеет право на все естественные, неотъемлемые права уроженцев Великобритании. А коль так, они имеют равное право со своими соотечественниками быть представленными в парламенте или же иметь свои законодательные органы.

В этом трактате Джеймс Отис отстаивал положение вещей, которого англичане добились в многовековой борьбе с произволом своих монархов: облагать налогами граждан допустимо только с их согласия или с согласия их депутатов, представленных в парламенте; верховная власть не имеет права отнять у любого человека какую-либо часть его собственности без его личного согласия или без согласия его представителя. У колоний есть свои агенты в Лондоне, которым позволено подавать петиции королю и министрам, а порой — и в парламент, заметил Отис, но у этих агентов нет прав представительства в парламенте. Из сказанного он заключил:

Я не вижу оснований сомневаться в том, что введение налогов, будь то на торговлю, или на землю, или на дома, на корабли, на движимую или недвижимую собственность в колониях, абсолютно несовместимо с правами колонистов как британских подданных и как людей. Я говорю «людей», потому что в естественном состоянии ни один человек не может отнять у меня мою собственность без моего согласия. Если кто-то сделает это, он лишает меня свободы и делает меня рабом. [...] Сам акт налогообложения, осуществляемый по отношению к тем, кто не представлены, лишает их, мне кажется, одного из их важнейших прав как свободных людей...

Если допустить, что парламент имеет право облагать налогом торговлю колонистов, то значит он имеет право облагать налогом земли и всё остальное, и даже может обязать колонистов платить десятину англиканской церкви; от введения малого налога, который не согласован с подданными, недалеко до произвола: «Если у меня может быть отнят один шиллинг против моей воли, то почему не может и двадцать шиллингов? И если так, то почему не моя свобода или моя жизнь?». Припомнив о том, что даже Великая хартия разрешала иностранным купцам, за исключением врагов, приезжать в Англию со своими товарами, Отис спросил читателей, почему иностранным купцам запрещена торговля с британскими колониями. Чтобы англичане, знающие историю своей родины, поняли, как принятие Закона о пошлинах было встречено в колониях, он напомнил о том, как возмущались их предки, когда король Карл Первый без согласования с парламентом ввёл налог, известный как корабельные деньги.

Отис потребовал справедливости от депутатов парламента. У Англии большой государственный долг, но и у колонистов большой долг; почему же они должны платить? Почему такого же рода налог не введён для жителей Лондона? — поинтересовался он. Колонии Новой Англии не только были заселены без каких-либо затрат для метрополии, но и всегда защищали себя за свой счёт; к тому же по утверждению британских писателей, более половины прибыльной торговли их родины ведётся с Америкой, заметил Отис. Сказав, что колонии не вынесут столь тяжёлое, возложенное на них бремя налогов, — что их торговля прекратится, он продолжил: «В нашей стране слишком холодно, чтобы ходить голыми, и скоро мы не сможем возвращаться в Англию даже по необходимости».

Забывчивым людям Отис напомнил, что одной из главных причин крушения Римской республики было недостаточно уважительное отношение властей к её колониям и произвол её провинциальных чиновников. И революции, которые на протяжении веков приносили страдания человечеству, также происходили из-за недостатка здравого смысла и честности правителей, отметил он. «Тех, кто опускаются до произвола, в конце концов ожидает заслуженная участь. — заявил Отис. — Закон природы создал не человек, и он не в силах исправить его или изменить его действие». Нарушение этого закона никогда не бывает безнаказанным, заключил он.

От имени всех колонистов Отис высказался о том, что они счастливы находиться под властью Великобритании, однако ручательство в их лояльности, в любви к своей родине и своему королю он завершил предостережением:

Во всех будущих поколениях министерство может полагаться на то, что Британская Америка никогда не окажется непокорной, пока её к этому не подтолкнут, как к тому последнему роковому средству борьбы с угнетением властей, которое делает самых мудрых безумными, а самых слабых — сильными.

Неглубоко скрытые угрозы Отиса правительству Великобритании в этой большой, стостраничной брошюре не раз чередуются с его заверениями в безусловной покорности колонистов властям метрополии. Основания для отказа в выплате введённых пошлин существуют, пишет он, однако положениям акта, принятого парламентом, пусть даже ошибочного, следует подчиняться; колонистам необходимо терпеливо нести это бремя, потому что насильственное сопротивление парламенту и законам короля является государственной изменой.

Отис высказал уверенность, что справедливость возобладает, — что законодатели Великобритании осознáют свою ошибку и отменят это постановление. Между тем лояльность подданных не означает, что им следует помалкивать. Отсутствие петиций, адресованных королю и парламенту, Отис назвал постыдным молчанием колонистов, ведь каждый гражданин имеет право открыто выражать своё мнение о пользе или бесполезности любого закона. Решение возникшего конфликта интересов Джеймс Отис видел в представительстве американцев в парламенте. Когда это произойдёт, заключил он, тогда справедливость налогообложения колоний станет бесспорной.

268

*

В октябре 1764 года на очередной сессии Генеральной ассамблеи Массачусетса депутаты подготовили петицию королю, но Совет губернатора не утвердил этот текст, посчитав необходимым смягчить тон петиции и адресовать её не королю, а Палате общин. После обсуждений и внесения поправок, 3 ноября, текст прошения Совета губернатора и Ассамблеи был отправлен в Лондон, агенту провинции, вместе с сопроводительным письмом.

В этом обращении к членам Палаты общин представители власти Массачусетса сообщили депутатам парламента, что введённое налогообложение нанесёт ущерб многим отраслям торговли колонистов и тем самым уменьшит их способность приобретать товары Великобритании; поэтому метрополия может потерять от действия этого закона больше, чем получит за счёт запретов и пошлин. В петиции было заявлено, что массачусетсы обременены долгами не меньше, чем их соотечественники в Великобритании, и что каждый парламентский акт, который отличает американских подданных короля от их собратьев, живущих на родине, вызывает у них большое беспокойство и огорчение. В этом ходатайстве прозвучала жалоба и на то, что расширение полномочий вице-адмиралтейских судов лишило колонии одной из самых важных свобод англичан — суда присяжных. Представители власти Массачусетса выразили озабоченность и тем, что депутаты парламента заняты подготовкой акта о введении новых налогов — Акта о гербовом сборе. Свою петицию они завершили просьбой освободить колонистов от возложенного на них бремени.

В это же время, в октябре 1764 года, Генеральная ассамблея Нью-Йорка отправила в парламент свою петицию, в которой депутаты тоже высказали озабоченность и удивление тем, что законы, принятые в Лондоне, установили налоги на жителей Американского материка без их согласия. Без такого согласия не может быть ни свободы, ни счастья, ни безопасности, заявили законодатели. Свою позицию они выразили в довольно резких тонах: «...В то время как люди по одну сторону Атлантики пользуются освобождением от бремени, те, кто по другую, должны подчиниться самому невыносимому угнетению и тирании». От имени своих избирателей депутаты Ассамблеи Нью-Йорка потребовали освободить колонистов от налогов, которые они не принимали, — не нарушать права, которыми ньюйоркцы пользовались до сих пор согласно своей конституции. Так же как законодатели Массачусетса, они включили в перечень своих жалоб пункт об изменении порядка отправления правосудия передачей дел от суда присяжных под юрисдикцию вице-адмиралтейских судов. Законодатели Нью-Йорка уведомили членов парламента, что введённые запреты и пошлины не только воспрепятствуют торговле, приведут к разочарованию людей, к их апатии и в конце концов разорят колонию, но и подорвут благосостояние Великобритании. «Чем больше наш товарообмен, тем больше её прибыли», — заключили представители Нью-Йорка.

Подобный вывод Скрижаль встретил и в письме Ассамблеи Массачусетса своему агенту в Лондоне. После расчётов, показывающих, что колонисты не смогут платить установленные налоги, здесь было сказано о необходимости не только отменить узаконенные ограничения и пошлины, но и разрешить колониям свободную торговлю, поскольку тогда их жители, получая больший доход, смогут больше покупать британских товаров.

Два месяца спустя, в декабре, петиции Массачусетса и Нью-Йорка были рассмотрены в Лондоне Комитетом по делам торговли и плантаций. Члены Комитета увидели в них самую непристойную дерзость и неуважение к законодательному органу Великобритании. Именно в таком свете Тайный совет преподнёс эти петиции королю Джорджу III для представления парламенту.

269

*

Тогда же, в декабре 1764 года, свой решительный протест против нарушения прав колонистов направила в парламент Генеральная ассамблея Вирджинии. В этой петиции законодатели Вирджинии тоже выразили озабоченность подготовкой в Лондоне следующего несправедливого закона — Акта о гербовом сборе. Так же как представители Массачусетса и Нью-Йорка, они заявили, что увеличение бремени, которое оказалось возложенным на колонистов в результате прошедшей войны, будет невыносимым. Поэтому связь между Великобританией и её владениями за океаном, прежде взаимовыгодная, окажется прерванной: люди, доведённые до нищеты, перестанут покупать товары в метрополии и начнут производить всё сами.

Ассамблея Коннектикута также назначила комитет, который осенью того же года подготовил документ под названием «Причины, по которым британские колонии в Америке не должны облагаться внутренними налогами...». Эта брошюра вместе с обращением губернатора Коннектикута Томаса Фитча к парламенту была послана агенту колонии в Лондоне для вручения законодателям Великобритании.

Жители Род-Айленда первыми из колонистов дали силовой отпор действиям вооружённых сил Великобритании. В июле 1764 года англичане, члены экипажа корабля «Сент-Джон», который принадлежал Королевскому флоту, каким-то образом покусились на собственность жителей Ньюпорта, — возможно, они конфисковали какой-то груз. Скрижаль встретил разноречивые версии о том, чтó именно вызвало гнев ньюпортовцев, и он понял, что достоверных сведений о причинах этого конфликта не сохранилось. Доподлинно известно лишь то, что они обстреляли из пушек корабль «Сент-Джон», не причинив ему вреда, и скорее всего, действовали по указанию местных властей.

Из того, что Скрижаль узнал о противодействии жителей Род-Айленда и Провиденса введению Закона об американских пошлинах, больше всего его впечатлило спокойное по тону, но очень сильное по аргументации эссе их губернатора Стивена Хопкинса под названием «Рассмотрение прав колоний». Этот памфлет, изданный Генеральной ассамблеей Род-Айленда и Провиденса в 1764 году, был перепечатан в других колониях, и должно быть, оказал существенное влияние на образ мыслей многих американцев. Скрижаль нашёл в нём замечательный пример стройных, без лишних эмоций, рассуждений, которые доказывали нелепость введённых запретов и налогов. Эта брошюра помогла ему увидеть то, что он не уловил тексте самогó закона и не увидел ни в брошюре Джеймса Отиса, ни в других исторических документах, датированных 1764 годом. Скрижаль осознал, что Хопкинс преподал ему хороший урок самоуважения и ви́дения происходящего.

270

*

Эссе Стивена Хопкинса о правах колонистов начиналось словами: «Свобода — это величайшее благо, которым наслаждаются люди, а рабство — самое тяжёлое проклятие, на которое способна человеческая природа». Следом он заметил, что абсолютная свобода, пожалуй, несовместима с существованием какого-либо правительства: необходимость обезопасить себя заставила людей отказаться от части своей естественной свободы и подчиниться правительству. Признав неизбежность такого компромисса и назвав Британскую конституцию лучшей из когда-либо существовавших в мире, Хопкинс обоснованно показал, что британские подданные в Америке имеют равные права с британскими подданными, живущими в метрополии.

Оставив в стороне вопрос о том, будут ли когда-нибудь колонии иметь своих представителей в парламенте и не станет ли огромное расстояние до Лондона помехой такому представительству, Хопкинс утверждает, что колонисты должны иметь право получать уведомление о готовящихся законах, которые могут затронуть их интересы, а затем их суждения должны быть представлены в парламенте их агентами, адвокатами или же в письменном виде, потому что члены парламента мало знают о делах колонистов, об их интересах и проблемах. Если бы такая связь существовала, уверяет он, Закон об американских пошлинах, который разорит колонии и колоссально уменьшит их возможность покупать британские товары, не был бы принят.

В то время как Великобритания в прошедшей войне завладела огромными территориями и прибыльной торговлей, её американские колонии не получили от этих завоеваний никакой выгоды и ни акра земли; больше того, тысячи американцев погибли в этой войне; потрачены миллионы денег, и огромную часть этих сумм колонисты в течение многих лет должны выплачивать в качестве долгов, заметил Хопкинс. Оговорку в законе о том, что собранные налоги будут использованы для защиты британских подданных в Америке, он воспринял как глумление над их чувством собственного достоинства:

Но возразят, что деньги, полученные от колоний в виде пошлин и налогов, будут накапливаться и использоваться для их защиты в будущем. Это нисколько не облегчит нужду, а лишь сильнее обозначит рабское состояние народа. Свободные люди думали и всегда будут думать, что деньги, необходимые для их защиты, находятся в большей безопасности в их собственных руках, пока срочно не потребуются для этой цели. Взять те деньги американцев, которые они хотят постоянно использовать в своей торговле, и отложить эти деньги для их защиты на расстоянии тысячи лиг от них, когда враги, которых они должны опасаться, находятся поблизости, — значит, по всей вероятности, не быть дружественными или благоразумными.

Помимо порицания всех тех нововведений, которые осудили в своих петициях законодатели Массачусетса, Нью-Йорка и Вирджинии, — критики расширения власти вице-адмиралтейских судов, и нарушения прав колонистов, данных им в королевских хартиях, и готовящегося Акта о гербовом сборе, — Стивен Хопкинс в этом эссе обратил внимание на то, что Закон о пошлинах вводит пагубную практику поощрения информаторов. В связи с этим он вспомнил, в каком плачевном положении оказались римляне в годы правления императора Тиберия, который культивировал доносительство.

271

*

Несмотря на то что в парламенте звучали здравые речи в защиту прав американских подданных Великобритании, Палата общин в феврале 1765 года приняла проект нового закона о налогообложении колоний. В марте Палата лордов одобрила его, и король Джордж III его утвердил. Длинное название принятого постановления начиналось словами: «Акт о предоставлении и применении определённых гербовых сборов и других пошлин в британских колониях и плантациях в Америке для дальнейшего покрытия расходов на их оборону, защиту и обеспечение...».

Читая текст этого закона, Скрижаль подумал о том, что парламент сáмой цивилизованной к тому времени, сáмой развитой в правовом отношении страны, несмотря на огромный, пятивековой опыт работы, не раз менял свою роль защитника прав народа и поборника справедливости на роль зашоренного органа власти, который отстаивал интересы какого-то сословия людей или партии. Вот и сейчас, вместо того чтобы всесторонне обсудить положение дел с представителями законодательных органов колоний и выработать здравые решения, Палата общин большинством голосов продиктовала свою волю согражданам, живущим за океаном.

272

*

Так из многовековой истории Англии и относительно недолгой истории королевства Великобритании Скрижаль вынес ещё один урок: вряд ли возможно учредить законодательный орган власти, который будет всегда принимать справедливые, взвешенные решения. Подумав об этом, он вспомнил слова: «Лучшие могут иногда ошибаться», прочитанные в одном из писем Сэмюэла Адамса. Как показало голосование народных судей в Древней Греции по обвинению Сократа и как продолжало происходить в парламентах разных стран вплоть до начала ХХI века, результаты голосования большинства представителей народа, если оценивать эти решения по нерушимым меркам нравственности, часто случались ошибочными, даже порочными.

Скрижаль укрепился в мысли, что человечеству нужна международная неправительственная организация, состоящая из честных, высоконравственных людей, пользующихся доверием. Этот авторитетный, независимый арбитражный клуб без каких-либо обращений к нему, а также по запросам — правительственных органов любой страны, и оппозиционеров, и притесняемых меньшинств — вырабатывал бы решения и рекомендации по возникающим в мире проблемам и конфликтам и тем самым способствовал бы духовному оздоровлению землян.

273

*

Акт о гербовом сборе гласил, что с 1 ноября 1765 года во всех британских колониях и плантациях в Америке вводятся гербовые сборы за каждый лист бумаги или пергамента, которые используются во всех официальных документах: для любых заявлений, ходатайств, петиций, описей, жалоб, приказов, для апелляций, сертификатов, лицензий, нотариальных актов, договорных обязательств, судебных решений, для свидетельств о получении образования и степени во всех учебных заведениях, для документов, связанных с любыми пожертвованиями, с предоставлениями каких-либо привилегий и должностей, с делами о наследстве и опекунстве. Для каждого листа бумаги или пергамента, используемого для этих и других указанных в законе документов, был установлен свой налог.

Актом о гербовом сборе парламент ввёл также пошлины на все газеты, брошюры, альманахи и календари, которые издавались в колониях; пошлины зависели от объёма изданий. За каждое напечатанное в них объявление полагался отдельный сбор. Для любых из названных в акте документов и публикаций, будь то рукописный или печатный текст на любом языке, кроме английского, налог удваивался. Постановление предупреждало, что все документы, за которые пошлины не уплачены, будут недействительными. Подобно сказанному в положениях Закона о пошлинах, всем губернаторам британских колоний в Америке, и тем лицам, которые займут эту должность, надлежало торжественно поклясться в том, что они будут добросовестно контролировать выполнение всех пунктов этого парламентского акта. За невыполнения этих предписаний и за их нарушения Акт о гербовом сборе устанавливал штрафы. Треть суммы штрафа предназначалась одному из главных распространителей гербовой бумаги и пергамента, треть — губернатору данной колонии и треть — информатору. За подделку гербовой печати или знака полагалась смертная казнь.

274

*

Ни французы, ни индейцы уже не угрожали мирной жизни колонистов. Поэтому видимой необходимости в нахождении вооружённых сил Великобритании в Северной Америке не было. Тем не менее правительство империи решило оставить здесь часть войск — десять тысяч военнослужащих. И в марте 1765 года — тогда же, когда был утверждён Акт о гербовом сборе, — парламент принял Акт о расквартировании. Согласно этому закону, колониям надлежало предоставлять жильё солдатам и офицерам Британской армии на своих территориях за свой счёт: размещать их в казармах, а если мест в казармах не хватит, то поселять на постоялых дворах, в закусочных или других общественных заведениях, обеспечивая всех военнослужащих пропитанием, слабоалкогольными напитками и предметами первой необходимости.

Совпадение по времени этих двух актов парламента вряд ли было случайным. Очень походило на то, что воинские части Великобритании остались в Северной Америке на случай, если введение гербовых сборов вызовет протесты местного населения и понадобится усмирять строптивых силой. Коль так, то получалось Акт о расквартировании обязал колонистов содержать британских военнослужащих где-то неподалёку от себя и за свой счёт, чтобы эти солдаты, получив соответствующий приказ, могли быстро расправиться с ними за непослушание.

275

*

Первый решительный отпор введению нового налогообложения был дан в Вирджинии. В конце мая 1765 года законодатели этой колонии получили письмо из Лондона от своего агента с сообщением о том, что парламент принял Акт о гербовом сборе. И спустя несколько дней Патрик Генри, юрист, один из депутатов Генеральной ассамблеи Вирджинии, внёс на обсуждение своих коллег лаконичную резолюцию, которую предложил рассмотреть в качестве проекта постановления Ассамблеи.

В этот день, 29 мая, Патрику Генри исполнилось 29 лет. Несмотря на молодость, он успел заслужить репутацию смелого борца за права колонистов. Генри был избран депутатом Генеральной ассамблеи Вирджинии вместо выбывшего представителя округа Луиза. Он приехал в Уильямсберг, где проходила эта сессия Ассамблеи, когда законодатели уже заседали. А к 29 мая большинство из них разъехались по домам: из 116 депутатов продолжали работать только 39 человек.

Резолюция, предложенная Патриком Генри, состояла из пяти пунктов. В первых четырёх из них было заявлено, что вирджинцы обладают всеми правами подданных Великобритании и что право налогообложения, как неотъемлемая составляющая их свобод, принадлежит только им самим и их представителям в Законодательном собрании. Пятый пункт этой резолюции звучал гораздо категоричнее:

Решено, таким образом, что Генеральная ассамблея этой колонии имеет единственное и исключительное право и власть вводить налоги и сборы на жителей этой колонии и что каждая попытка наделить такой властью любое лицо или же лиц, кроме Генеральной ассамблеи, имеет явную тенденцию к уничтожению британской, а также американской свободы.

На обратной стороне листа, на котором Генри сформулировал пять положений для проекта резолюции, он, годы спустя, сделал запись:

За несколько дней до этого меня впервые избрали депутатом. Я был молод, неопытен, не знал порядков Палаты и её членов. Обнаружив, что влиятельные люди против оппозиции, [но] и против предстоящего налогообложения, и что скорее всего, никто не проявит инициативу, я решил рискнуть и сам, без посторонней помощи, на чистом листе старой книги законов написал то, что с другой стороны.

В тот же день, 29 мая, Патрик Генри произнёс перед депутатами страстную речь. В ней он, в частности, провёл недвусмысленные параллели, указав на правителей, которые за свои беззакония поплатились жизнью. У Юлия Цезаря был свой Брут, у Карла Первого — свой Кромвель, сказал Генри, и он добавил, что найдётся американец, который защитит свою страну. Расслышав в этих словах призыв к убийству короля Джорджа III, спикер и несколько депутатов закричали: «Измена!», «Измена!». Выдержав паузу, Генри спокойно произнёс: «Если это будет изменой, извлеките из неё максимум пользы».

После долгих, бурных обсуждений вопрос о принятии резолюции со всеми предложенными решениями был поставлен на голосование, и с небольшим перевесом голосов Ассамблея Вирджинии утвердила её. Однако споры между депутатами не утихали, и на следующий день прошло два голосования: сначала по первым четырём положениям резолюции, а затем по пятому. За принятие первых четырёх было подано 22 голоса при 17 возразивших, а по пятому пункту — 20 против 19. Но видимо кто-то — спикер или сам губернатор Фрэнсис Фокье — оказал давление на законодателей, потому что на следующий день, 31 мая, несколько депутатов, которые накануне проголосовали за включение 5-го пункта в постановления Ассамблеи, изменили своё решение.

276

*

Тогда же, в конце мая, законодатели Вирджинии обсуждали ещё два положения, предложенные кем-то для для включения в резолюцию Ассамблеи в качестве 6-го и 7-го пунктов. Их автор остался неизвестным; возможно, их также сформулировал Патрик Генри. В одном из них, в 6-м, несколько другими словами, но с той же степенью категоричности было по сути повторено сказанное в 5-м пункте. А из заявления, сделанного в 7-м параграфе, самом радикальном из всех семи, можно было заключить, что сам король Джордж III, одобривший Акт о гербовом сборе, является врагом Вирджинии:

Решено, что любой человек, который будет устно или письменно утверждать, что кто-либо или какая-либо группа лиц, кроме Генеральной ассамблеи этой колонии, имеют право или власть облагать какими-либо налогами живущих здесь людей, будет считаться врагом этой колонии Его Величества.

5 июня, после того как губернатор Вирджинии Фрэнсис Фокье распустил Ассамблею, он отправил письмо в Лондон Комитету по делам торговли и плантаций. Не раскрывая содержания трёх, самых решительных положений, которые не вошли в итоговое постановление Ассамблеи, губернатор вскользь упомянул о них:

Мне сообщили, что у джентльменов было ещё две резолюции в кармане, но встретив трудности при внесении пятой, решённой одним голосом, и зная, что эти более опасны и подстрекательны, они их не представили.

«Газета Вирджинии» — The Virginia Gazette — не опубликовала постановления местной Ассамблеи, которые касались введения Акта о гербовом сборе. Однако в других колониях издатели газет не побоялись поддержать дерзких вирджинцев. Они опубликовали те три, самые решительные формулировки, с 5-й по 7-ю, которые Патрик Генри и его единомышленники стремились утвердить в качестве ответа парламенту.

24 июня 1765 года резолюции Ассамблеи Вирджинии напечатала газета Род-Айленда «Ньюпорт Меркьюри» — The Newport Mercury. В снимке оригинала того июньского номера «Ньюпорт Меркьюри» Скрижаль нашёл шесть из семи постановлений, — с пропущенным 3-м пунктом, а в том, который должен был идти 5-м, он обнаружил вставку о правах короля: текст гласил, что единственное и исключительное право вводить налоги на вирджинцев имеет их Генеральная ассамблея вместе с королём. Тот же текст, состоящий из шести параграфов-резолюций, Скрижаль нашёл в двух еженедельных изданиях Бостона, датированных 1 июля 1765 года: в «Бостонской газете и журнале страны» — The Boston Gazette and Country Journal — и в «Бостон Ивнинг-Пост» — The Boston Evening-Post. Расширенные, не утверждённые депутатами, резолюции Вирджинии перепечатали также газеты Нью-Йорка и Мэриленда.

277

*

В том, что первыми против введения Акта о гербовом сборе решительно выступили законодатели Вирджинии, Скрижаль увидел результат усилий, главным образом, одного человека — Патрика Генри. Широкой огласке этого протеста в немалой степени способствовали также случайные обстоятельства: необходимость избрать нового депутата в Ассамблею вместо выбывшего и то, что Патрик Генри успел приехать в Уильямсберг до окончания заседаний. В работе же законодателей Массачусетса Скрижаль увидел хорошо продуманные действия, которые закономерно следовали из предыдущих встреч и решений депутатов.

278

*

Очередная сессия Генеральной ассамблеи Массачусетса началась 29 мая 1765 года — именно в тот день, когда Патрик Генри произнёс свою речь в Уильямсберге. Законодатели Массачусетса сформировали комитет для выработки решений, связанных с налогообложением. И 8 июня члены этого комитета рекомендовали как можно скорее, а именно в октябре, созвать в Нью-Йорке конгресс представителей всех законодательных органов колоний. Ассамблея Массачусетса приняла такое решение единогласно. Для участия в этом всеамериканском форуме депутаты выбрали трёх человек; Джеймс Отис был одним из них. Члены комитета, которому Ассамблея поручила составить письма спикерам ассамблей с предложением прислать на конгресс делегатов, сделали свою работу. И законодатели большинства колоний согласились на эту встречу.

279

*

Тем временем возмущения жителей колоний в связи с предстоящим введением гербовых сборов нарастали. Первая демонстрация и последующие за ней беспорядки начались в Бостоне. 14 августа толпа повесила в городе на большом дереве чучело Эндрю Оливера — уполномоченного по распространению гербовых бумаг в Массачусетсе. Вскоре за этим вязом закрепилось название Дерево свободы. Бунтовщики разгромили дом Оливера. Чиновник понял, что рискует жизнью, и подал в отставку.

26 августа толпа разгромила домá ещё трёх должностных лиц, занимавших посты в таможне Бостона и Вице-адмиралтейском суде. Затем подвыпившие погромщики разрушили всё, что можно было разрушить, в особняке Томаса Хатчинсона — в то время заместителя губернатора и председателя Верховного суда Массачусетса. Губернатор Фрэнсис Бернард издал прокламацию, в которой предлагал 300 фунтов в качестве вознаграждения за выдачу зачинщика беспорядков и 100 фунтов за выдачу участников, но никто так и не понёс наказания.

Именно в это время в Бостоне было создано нелегальное общество «Сыны свободы» для борьбы с введением налогов. Вскоре подпольные группы с таким названием и с такой же целью стали появляться и действовать в других колониях.

280

*

В октябре 1765 года должна была состояться очередная сессия Генеральной ассамблеи Массачусетса. Обычно бостонцы составляли инструкции своим представителям в Ассамблее только весной — до ежегодных выборов или же сразу после них. Однако в связи с критической ситуацией, которая требовала решительных действий до того, как вступит в силу Акт о гербовом сборе, комитет по наставлению депутатов Бостона опять поручил Сэмюэлу Адамсу составить для них инструкции. И 18 сентября на городском собрании эти предписания были зачитаны. В них, в частности, говорилось, что парламент принял акты о налогообложении без представительства колонистов в Палате общин и что эти акты лишают британских подданных, живущих в Америке, самых важных из их прав; если не протестовать против таких решений, то парламент и впредь будет облагать налогом колонистов без их согласия. Комитет по инструктажу наказал депутатам Бостона всеми силами отстаивать в Генеральной ассамблее неотъемлемые права массачусетсов, а Джеймсу Отису рекомендовал приложить максимум своих способностей к тому, чтобы права колонистов на предстоящем всеамериканском конгрессе были чётко изложены в петициях, адресованных парламенту и королю. 23 сентября текст этих инструкций опубликовали еженедельники «Бостон Ивнинг-Пост» и «Бостонская газета».

281

*

Вторая сессия Генеральной ассамблеи Массачусетса 1765 года открылась 25 сентября. В этот день секретарь зачитал речь губернатора Фрэнсиса Бернарда, обращённую к членам Совета и депутатам Ассамблеи. Напомнив о беспорядках, которые случились в Бостоне, губернатор указал на то, что исполнительная власть в Массачусетсе слишком слаба, чтобы дать отпор бунтовщикам и тем силам, которые их поддерживают. При этом Бернард заявил, что подданные Великобритании обязаны безоговорочно подчиняться Акту о гербовом сборе, принятому парламентом. Он высказал уверенность в том, что верховенство парламента, которое в Ассамблее никогда не ставилось под сомнение, никто в этих стенах и в дальнейшем не станет отрицать. Губернатор предупредил законодателей, что если гербовые марки, штампы и гербовая бумага не будут использоваться, то абсолютно все государственные учреждения закроются, а значит остановится правосудие, прекратится торговля и судоходство, в результате чего несчётное количество семей окажутся в критическом положении. Выразив большую обеспокоенность тем, что Массачусетс находится на грани пропасти, губернатор призвал депутатов к благоразумию в их решениях.

282

*

Когда Сэмюэл Адамс составлял инструкции для депутатов Бостона, он никак не мог предположить, что всего лишь через две недели окажется одним из тех, для кого предназначались эти наставления. Но случилось именно так. После смерти Оксенбриджа Тэчера, представителя Бостона в Генеральной ассамблее Массачусетса, Сэмюэл Адамс по воле избирателей занял его место. И 27 сентября 1765 года, принеся клятву, как требовал того заведённый порядок, он стал депутатом Ассамблеи. Однако именно в этот день губернатор Бернард объявил перерыв в заседаниях законодателей до 23 октября.

В Ассамблее было принято, что после обращения губернатора к депутатам на открытии сессии они готовили ответную речь. 24 октября депутаты утвердили текст этого послания и отправили его Фрэнсису Бернарду. Эту речь если не полностью, то бóльшую её часть составил Сэмюэл Адамс; во всяком случае, её текст включён в собрание его трудов. В ней было сказано, что при всём уважении депутатов к верховному законодательному органу Великобритании они считают, что парламент преступил границы своих полномочий, поскольку парламент имеет право принимать законы исключительно в рамках своей конституции; а введённое налогообложение жителей колоний и ограничение юрисдикции судов присяжных на Американском континенте нарушили наиболее важные права, которые им, подданным короля, дала Великая хартия. И так как жители колоний не участвуют в работе парламента из-за невозможности такого представительства, право облагать их налогами имеют только законодатели местных ассамблей.

В этой речи было определённо заявлено, что депутаты не поддержат губернатора в его стремлении выполнить требования Акта о гербовом сборе и не предпримут никаких действий в этом направлении:

Может ли ваше превосходительство разумно ожидать, что Палата представителей будет активно участвовать в том, чтобы возложить тяжёлое бремя на своих избирателей? Такие наши меры означали бы действия наперекор мнениям тех людей, которых мы представляем, и наставлениям большинства из них.

В ответе губернатору было сказано, что депутаты категорически осуждают зачинщиков и участников беспорядков в Бостоне, но опасаются, что массачусетсы и жители всех колоний из-за нарушения их прав могут потерять любовь и привязанность к метрополии, чего нельзя допустить. В тексте этой речи прозвучал также упрёк губернатору Бернарду за то, что он не выполнил свой долг — не высказал своё мнение по поводу налогообложения колонистов, не защитил их интересы ещё тогда, когда Акт о гербовом сборе находился в Лондоне на стадии обсуждения.

28 октября текст этого ответа законодателей, адресованный губернатору Фрэнсису Бернарду, перепечатали газеты Бостона. Таким образом жители Массачусетса узнали о решительной позиции своих депутатов за несколько дней до вступления в силу Акта о гербовом сборе. А вскоре о содержании этого послания стало известно очень многим людям, которые жили далеко за пределами Новой Англии.

283

*

Всеамериканский форум, известный как Конгресс Гербового акта, проходил в том же месяце, с 7 по 25 октября 1765 года, в городе Нью-Йорке. В его работе приняли участие представители законодательных собраний девяти колоний: Массачусетса, Род-Айлендаи Плантаций Провиденса, Коннектикута, Нью-Йорка, Нью-Джерси, Пенсильвании, Делавэра, Мэриленда и Южной Каролины.

В журнале конгресса Скрижаль нашёл лишь короткие записи о дне и времени начала очередного заседания — вплоть до даты 19 октября, когда делегаты утвердили текст Декларации о правах. В последующие несколько дней они согласовали также тексты трёх петиций. Это были ходатайства, обращённые к королю Джорджу III, к Палате лордов и к Палате общин. Главные положения во всех четырёх документах сводились к несогласию колонистов с тем, что парламент лишил их двух привилегий, без которых англичане не могут считать себя свободными людьми: одна из них — право платить лишь те налоги, на которые они согласились сами или через своих представителей, и вторая — право быть судимыми судом присяжных.

В последнем из четырнадцати пунктов Декларации о правах делегаты конгресса заявили, что непреложный долг британских подданных, живущих в колониях, — добиться отмены Акта о гербовом сборе и отмены всех других актов, которые ограничивают их права и свободу торговли. Именно с такими, аргументированными, и в то же время смиренными просьбами участники конгресса обратились к королю и членам обеих палат парламента. Петиции были отправлены в Лондон, по назначению, а их копии получили правительства всех колоний, однако тексты всех четырёх документов попали в печать только в следующем году.

284

*

Тем временем законодатели Массачусетса продолжали свою работу в Бостоне, и комитет во главе с Сэмюэлом Адамсом подготовил текст резолюций Ассамблеи. С этих пор именно Адамс составлял тексты важных официальных документов и писем, исходящих от Генеральной ассамблеи Массачусетса. По свидетельству его коллег и его заклятого врага Томаса Хатчинсона — в то время вице-губернатора колонии, именно Сэмюэл Адамс стал неформальным лидером Ассамблеи.

В этих резолюциях, утверждённых депутатами 29 октября 1765 года, о нарушениях прав колонистов было сказано более категорично, чем в Декларации о правах Конгресса Гербового акта. Так же как решения конгресса, прошедшего в Нью-Йорке, резолюции Ассамблеи Массачусетса состояли из четырнадцати пунктов. Скрижаль занёс в свой архив текст главных, как показалось ему, из этих положений:

12. Решено в качестве справедливого вывода из некоторых вышеизложенных постановлений, что все действия любой власти, которая взимает налоги с жителей, кроме Генеральной ассамблеи этой провинции, являются нарушениями наших естественных и неотъемлемых прав как людей и британских подданных и упраздняют самые важные принципы нашей хартии.

13. Решено, что расширение полномочий Адмиралтейского суда в пределах этой провинции является грубейшим нарушением права на суд присяжных — права, которое эта Палата, руководствуясь принципами своих британских предков, ценит как самое дорогое и священное; это единственная защита жизни, свобод и имущества подданных Его Величества здесь.

В отличие от результатов работы Конгресса Гербового акта, резолюции Генеральной ассамблеи Массачусетса были опубликованы без задержек — уже на следующей неделе: Скрижаль нашёл их в газетах Бостона от 4 ноября. Вскоре о решениях законодателей, заседавших в Бостоне, узнали неравнодушные жители всей, пока ещё зависимой и разделённой страны.

285

*

В один из последних дней октября или первых дней ноября 1765 года комитет Ассамблеи Массачусетса, назначенный для проверки счетов казначейства, выявил, что по распоряжению губернатора Бернарда и с ведома его советников сумма в размере 116 фунтов 17 шиллингов и 2 пенса была выплачена на формирование и содержание роты солдат в крепости, известной как Форт-Уильям. Набранным военнослужащим надлежало охранять привезённые из Англии гербовые марки. Выдача денег из казны Массачусетса без согласия законодателей нарушала установленный в колонии порядок. И на той же сессии Ассамблеи, 4 ноября, комитет из пяти человек, одним из которых был Сэмюэл Адамс, составил тексты двух обращений: протеста, адресованного губернатору, и протеста, адресованного членам Совета. Тексты обеих речей, утверждённые депутатами, были зачитаны в Ассамблее 6 ноября.

В послании губернатору прозвучало, что в то время когда жители континента прилагают огромные усилия для погашения своих долгов, возникших из-за прошедшей войны, и после того как британский парламент обременил их очень высокими дополнительными налогами, губернатор и Совет Массачусетса тратят общественные деньги на вооружение. В этом обращении было особо отмечено, что военнослужащие набраны в новую роту в мирное время в дополнение к тем четырём ротам, которые охраняли Форт-Уильям во время войны и которые по-прежнему находятся там для защиты этой крепости. Законодатели решительно опротестовали такой произвол:

Если губернатор и Совет имеют право в любое время сформировать и оплатить содержание одной роты, они могут сформировать десять или сто и по своему желанию подчинить этот народ постоянной армии. Таким образом, мы по долгу перед самими собой, нашими избирателями и потомками заявляем, что указанные действия являются серьёзным нарушением прав этой Палаты...

Законодатели Массачусетса в этом послании губернатору вежливо, но настоятельно попросили его впредь не предпринимать подобных мер, а незаконно изъятые деньги возвратить в казну, чтобы деньги могли быть потрачены на нужды народа. Текст с подобным содержанием депутаты послали советникам губернатора.

На следующий день, 7 ноября, законодатели получили ответ на свой протест от правления Совета. Выразив сожаление о нарушенном согласии между двумя ветвями власти, советники губернатора сообщили, что необходимость в деньгах для усиления охраны крепости появилась во время перерыва в работе Генеральной ассамблеи, когда возникли опасения, что крайне разгневанные горожане могут уничтожить марки.

8 ноября депутаты, в свою очередь, ответили правлению Совета, что подобные действия исполнительной власти в перерыве работы Ассамблеи являются столь же неконституционными, как в случае если бы законодательная власть Великобритании во время перерыва в заседаниях парламента перешла бы к королю и Тайному совету. Комитет, в состав которого входил Сэмюэл Адамс, от имени всех представителей массачусетсов заявил, что в случае возникновения чрезвычайной необходимости в расходовании народных средств должна быть созвана Ассамблея, а депутатов никто даже не известил о тратах из казны.

Правление Совета рекомендовало губернатору прекратить формирование новой роты и освободить от службы уже набранных солдат, что он и сделал, а депутаты попросили Совет вернуть неизрасходованные деньги в казну. Губернатор Бернард в своей ответной речи, обращённой к законодателям, пространно высказался о том, что их протест сильно оскорбил его, хотя он исполнял свои обязанности в интересах народа.

286

*

В день вступления в силу Акта о гербовом сборе, 1 ноября 1765 года, и в последующие дни многие колонисты по-разному, но решительно протестовали против этого налогообложения. В городах Новой Англии, в Нью-Йорке, в Пенсильвании, в Мэриленде, в Северной Каролине и в Южной Каролине проходили демонстрации возмущённых жителей.

Ньюйоркцы сделали чучело своего губернатора — назначенца короля, после чего большая толпа пронесла это чучело по улицам и сожгла его. Торговцы Нью-Йорка договорились не импортировать товары из Великобритании до тех пор, пока закон не будет отменён. Это соглашение подписали более двухсот коммерсантов. Подобный договор — о непродаже товаров метрополии — подписали здесь и торговцы в розницу. О неввозе английских товаров договорились и купцы Массачусетса.

В Нью-Йорке, а затем в Бостоне и в других городах стало распространяться издание в виде газеты, скорее даже листовки, под названием «Конституционный курант» с несколькими статьями, направленными против Акта о гербовом сборе. В шапке этой полугазеты-полулистовки была помещена иллюстрация из выпуска «Пенсильванской газеты» Бенджамина Франклина от 9 мая 1754 года, — то самое изображение расчленённой змеи, которое символизировало разобщённость британских колоний на континенте, с лозунгом «Объединимся или умрём».

Накануне ввода в действие Акта о гербовом сборе партнёр Франклина в издании «Пенсильванской газеты» Дэвид Холл в номере от 31 октября объявил, что собственники газеты приостанавливают её выпуск в связи с действием сáмого антиконституционного акта, который когда-либо могли себе представить жители колоний. А 7 ноября он издал газету-однодневку в виде большой листовки без выходных данных с заголовком «Никакой гербовой бумаги не должно быть». Газета извещала читателей о разных формах противодействия введённому закону и о протестах в Бостоне, в Нью-Джерси, в городе Нью-Йорке и в Новой Шотландии, которая тогда была британской колонией.

В Мэриленде 23 ноября двенадцать судей округа Фредерик заявили, что все судебные разбирательства и документы будут иметь силу без марок и гербовых печатей. Этих судей впоследствии стали называть «двенадцать бессмертных». Процессия ликующих жителей города Фредерик, воодушевлённая таким решением судей, под бой барабанов пронесла по улицам гроб, покрытый лозунгами против Акта о гербовом сборе; и горожане символически похоронили труп этого закона.

Из выпуска «Бостонской газеты» от 4 ноября 1765 года Скрижаль узнал, что 1 ноября в Бостоне в знак скорби звонили церковные колокола; из порта доносились выстрелы пушек, и флаги на судах были приспущены. Утром этого дня бостонцы увидели на Дереве свободы два висящих чучела с табличкой на каждом. Помимо стихотворных строчек, на этих табличках значились имена членов правительства Великобритании: на одной — Джорджа Гренвиля, на другой — Джона Хаски; многие считали их инициаторами Акта о гербовом сборе. Около трёх часов дня бостонцы сняли эти чучела с Дерева свободы, погрузили их на повозку, и процессия, в которой приняли участие несколько тысяч человек, торжественно, с соблюдением порядка прошла по улицам к зданию, где заседали депутаты Генеральной ассамблеи. В течение всего дня в городе не происходило никаких беспорядков, а вечером, как сообщил корреспондент газеты, на улицах было даже тише, чем обычно. Население Бостона составляло тогда от 15 000 до 16 000 человек. Такая массовость этой демонстрации с учётом многодетности семей указывала на решительный отпор подавляющего большинства горожан введённому налогообложению.

287

*

К середине ноября двенадцать распространителей гербовых марок на континенте под давлением угроз и нападений на них ушли в отставку. Положения введённого закона практически повсеместно не выполнялись. Массовые демонстрации и протесты, в организации которых значительную роль сыграли подпольные общества, известные как «Сыны свободы», и совпадение интересов жителей колоний в немалой степени сплотили белолицых американцев.

288

*

Чтобы узнать о реакции колонистов на введение Акта о гербовом сборе от непосредственного участника тех событий, Скрижаль прочёл несколько писем Сэмюэла Адамса, датированных последними двумя месяцами 1765 года. Адамс вёл интенсивную переписку и от имени Ассамблеи Массачусетса, и личную — с агентами колонии, которые жили в Лондоне, и с влиятельными лондонцами, которые могли поспособствовать отмене несправедливого налогообложения колоний, и с друзьями.

В обстоятельном письме от 13 ноября, адресованном жителю Лондона с инициалами G. W., — влиятельному человеку, судя по обращённым к нему просьбам, — Сэмюэл Адамс, в частности, сообщил: «Ничто не могло вызвать большего отвращения, чем Акт о гербовом сборе. Люди в ужасе от одного конца континента до другого».

В очень большом письме от 19 декабря, посланному в Англию некоему Джону Смиту, Скрижаль нашёл рассуждения Адамса о несправедливости введённого налогообложения, о неразумности положений Акта о гербовом сборе и о попранных правах колонистов. В сохранившемся черновике этого письма Адамс рассказал об августовских беспорядках в Бостоне и о том, что он вместе с другими бостонцами категорически осудил действия бунтовщиков на собрании города. В черновике остались также не включёнными в письмо слова о положении дел в Массачусетсе накануне нового года: «В этой провинции с тех пор было довольно тихо, но противодействие людей Акту о гербовом сборе с каждым днём возрастает, и я верю, что ничто никогда не сможет их примирить с ним».

Письмо, которое Сэмюэл Адамс и ещё три депутата подписали 20 декабря, было отправлено Деннису де Бердту — новому агенту Ассамблеи Массачусетса в Лондоне. В этом письме прозвучали опасения, что если парламент не отменит введённые ограничения и налоги, то вскоре торговля колоний разрушится и рыбные промыслы придут в упадок. Адамс, составивший это письмо, разъяснил, что колонии не могут быть представлены в парламенте столь же эффективно, как представлены жители метрополии, потому что их обстоятельства постоянно меняются, а расстояние, на котором они находятся от Лондона, слишком велико.

289

*

Протесты колонистов, ходатайства их агентов в Лондоне и саботаж Акта о гербовом сборе не побудили ни короля, ни подавляющее большинство членов парламента усомниться в правильности введённого закона. Однако американцы, подданные короля, согласно договорённостям между ними, прекратили импорт британских товаров. И правительство империи стало получать петиции от жителей Британских островов — от промышленников и торговцев — с просьбами об отмене этих пошлин. Пересмотру мер, принятых для пополнения казны, способствовало и то, что в июле 1765 года пост премьер-министра Великобритании, который прежде занимал Джордж Гренвиль — инициатор налогообложения колонистов, — занял маркиз Рокингем, молодой политик с либеральными взглядами.

Министерство Рокингема предложило отменить Акт о гербовом сборе, и на очередной сессии парламента, которая началась в январе 1766 года, это предложение вызвало бурные споры. В разгар полемики Уильям Питт — один из ведущих политиков того времени, тогда ещё депутат Палаты общин, — заявил, что Великобритания не имеет права облагать колонии налогом. Назвав это налогообложение очевидной несправедливостью, он выразил поддержку сопротивлению Америки. Депутаты во мнениях разошлись.

290

*

С 11 по 13 февраля 1766 года члены Палаты общин уделили бóльшую часть своего рабочего времени опросу свидетелей — английских торговцев, колонистов и людей, хорошо знакомых с жизнью и настроениями американцев. 13 февраля главным из опрошенных свидетелей был Бенджамин Франклин. Он занимал должность заместителя генерального почтмейстера Америки и являлся агентом Генеральной ассамблеи Пенсильвании в Лондоне. Протокол этого интервью был напечатан в брошюре, изданной в том же 1766 году сначала в Филадельфии, Дэвидом Холлом, а затем в Нью-Йорке, в Бостоне и Уильямсберге. Скрижаль нашёл суждения Франклина очень интересными, и он занёс в свой архив некоторые их этих 174 вопросов и ответов:

[36] В. Каким было настроение в Америке по отношению к Великобритании до 1763 года?

О. Лучшее в мире. Они охотно подчинялись правительству Короны и во всех своих ассамблеях выполняли постановления парламента. [...]

[37] В. И каковы их настроения сейчас?

О. О, они сильно изменились. [...]

[41] В. А разве их уважение к парламенту не осталось тем же?

О. Нет, оно значительно меньше.

[42] В. Почему это происходит?

О. По ряду причин: ограничения, наложенные в последнее время на их торговлю, которые препятствовали ввозу иностранного золота и серебра в колонии; запрет на печать бумажных денег [для расчётов] между собой, а затем требование новых и тяжёлых гербовых сборов; прекращение в то же время судов присяжных и отказ принимать и выслушивать их смиренные ходатайства.

[43] В. Не думаете ли вы, что они подчинятся Акту о гербовом сборе, если он будет изменён: если неприятные части его будут удалены, а налоги уменьшены до незначительных?

О. Нет, они никогда не подчинятся ему. [...]

[82] В. Может ли что-либо, кроме военной силы, привести в исполнение Акт о гербовом сборе?

О. Я не понимаю, как с этой целью можно применить военную силу.

[83] В. А почему нельзя?

О. Предположим, что в Америку будут посланы военные силы; они не встретят вооружённого сопротивления. Что им тогда делать? Они не могут заставить приобретать марки человека, предпочитающего обходиться без них. Они не обнаружат мятежа, но они действительно могут вызвать такой бунт.

[84] В. Если закон не будет отменён, как вы думаете, какие будут последствия?

О. Полная потеря уважения и привязанности жителей Америки к этой стране, а также всей торговли, которая зависит от этого уважения и привязанности. [...]

[166] В. Если Акт о гербовом сборе будет отменён, побудит ли это ассамблеи Америки признать право парламента облагать их налогом и отменят ли они свои резолюции?

О. Нет, никогда.

Палата общин большинством голосов, 275 против 167, постановила отменить Акт о гербовом сборе. Палата лордов утвердила это решение 105 голосами против 71, после чего, 18 марта 1766 года, король Джордж III подписал соответствующий указ.

291

*

Известие об отмене Акта о гербовом сборе пришло в Бостон через два месяца. Из выпуска «Бостонской газеты» от 19 мая Скрижаль узнал о том, как безудержно ликовали жители города. В Бостоне звонили все колокола, раздавались залпы орудий, гремел барабанный бой и звучала музыка; горожане украсили Дерево свободы; на судах и на домах были вывешены флаги. Газета сообщила также, что в связи с полученным из Лондона радостным известием все бедные должники были освобождены из тюрьмы.

Публикация в «Газете Нью-Йорка» — The New-York Gazette — в выпуске от 9 июня 1766 года свидетельствовала о том, что на всём Американском континенте, в каждом городе и округе, люди торжествовали. В тексте следовала оговорка, что жители материка восприняли известие об этом грандиозном событии столь радостно не из-за какой-то триумфальной победы над парламентом, а выражая таким образом свою благодарность законодателям Великобритании за пересмотр самого пагубного акта.

292

*

Прозорливые умы вскоре осознали, что отмена налогообложения колонистов, сделанная в значительной степени в интересах самóй метрополии, не поколебала уверенность большинства членов парламента в том, что они могут диктовать свою волю жителям Северной Америки, даже не спросив их согласия.

18 марта 1766 года король утвердил не только указ об отмене Акта о гербовом сборе, но и так называемый Декларативный акт, полное название которого объясняло его цель: «Акт для лучшего обеспечения зависимости доминионов Его Величества в Америке от короны и парламента Великобритании». Эта декларация начиналась со слов о том, что в Америке некоторые Палаты представителей заявили о своём исключительном праве облагать налогами жителей королевских колоний и приняли соответствующие резолюции. В связи с этим парламент постановил —

Что указанные колонии и плантации в Америке были, есть и по праву должны подчиняться и зависеть от имперской короны и парламента Великобритании; и что Королевское Величество по совету и согласию лордов, духовных и светских, и [Палаты] общин Великобритании, собравшихся в парламенте, имел, имеет и по праву должен иметь полную власть и полномочия издавать законы и указы достаточной силы и правомерности, чтобы обязывать колонии и народ Америки, подданных короны Великобритании, во всех каких бы то ни было случаях.

Все те резолюции и постановления местных ассамблей, в которых правомерность предписаний парламента по отношению к ним отрицается, Декларативный акт объявил полностью недействительными. Таким образом законодатели Великобритании провозгласили своё безусловное и безоговорочное верховенство над всеми законодательными органами колоний.

В поисках того, как жители британских колоний в Америке восприняли известие о новом постановлении парламента, которое умаляло их права, Скрижаль встретил упоминание о статье Сэмюэла Адамса в «Бостонской газете» от 2 октября 1769 года, и он нашёл электронную копию этого номера газеты. Статья была подписана именем ALFRED — одним из многих псевдонимов Адамса. Вспоминая в ней о введении Декларативного акта, Адамс заметил, что Великобритания после отмены Акта о гербовом сборе, вместо того чтобы предать забвению свои притязания, которые противоречат доводам разума и справедливости, по сути заявила, что введёт ещё один такой закон или тысячу других, когда ей будет угодно. Колонии, как свидетельствует Адамс, были в то время искренне настроены на примирение с метрополией: «Американцы, ради восстановления гармонии, решили молчать об этом акте, по крайней мере до тех пор, пока необходимость не заставит их возразить против его пагубных последствий».

293

*

Декларативный акт с заявленными в нём полномочиями короля и парламента недолго оставался лишь формальной угрозой для прав и свобод колонистов. В июне 1767 года парламент принял четыре закона, за которыми закрепилось название Акты Тауншенда по имени их инициатора. Чарльз Тауншенд — в то время канцлер казначейства — считал отмену Акта о гербовом сборе большой ошибкой, которая якобы унижала авторитет короля и парламента. И Джордж III разделял его мнение.

Тауншенд утверждал, что знает, каким образом получать доход от колоний не вызывая протестов живущих там британских подданных: он предложил повысить так называемые внешние налоги. О разнице между внутренними и внешними налогами Скрижаль узнал из свидетельских показаний Бенджамина Франклина в Палате общин. Найдя файл с протоколом того интервью Франклина в феврале 1766 года, Скрижаль перечитал соответствующий вопрос и ответ:

[59] В. Вы говорите, что колонии всегда подчинялись внешним налогам и возражают против права парламента только в отношении установления внутренних налогов. Можете ли вы показать, что существует какая-то разница между двумя типами налогов на колонии?

О. Я думаю, что разница очень большая. Внешний налог — это пошлина, взимаемая с импортируемых товаров; эта пошлина добавляется к первоначальной стоимости и другим расходам на товар, и она составляет часть цены, когда товар предлагается к продаже. Если он не нравится людям за такую цену, они от него отказываются; они не обязаны платить за него. Но внутренний налог взимается с людей без их согласия, если не установлен их собственными представителями. [...]

Дальше в этом ответе Франклин пояснил, почему Акт о гербовом сборе был внутренним налогом: людей поставили перед фактом, что им необходимо платить, хотят они того или нет. Тауншенд посмеивался над разницей между внутренними и внешними налогами, но возможно ответ Франклина помог ему составить план действий и придал уверенности в том, что его законопроекты после утверждения парламентом, начав работать, существенно пополнят государственную казну.

294

*

Акт о доходах — главный в пакете законов Тауншенда — вводил налоги на ввоз в колонии из Великобритании фарфоровой и глиняной посуды, стекла, свинца, красок, чая и бумаги. Полное название этого постановления начиналось словами: «Акт о предоставлении определённых пошлин в британских колониях и плантациях в Америке». Только в перечне разных названий бумаги, сделанной как в Великобритании, так и за пределами империи, с указанием налоговых расценок на каждый её тип Скрижаль насчитал 53 пункта. Акт начинался словами о том, что он вводится для увеличения доходов короля в Америке, для более надёжного отправления правосудия, для поддержки правительства в каждой из колоний и для покрытия расходов по их защите. Закон предусматривал конфискации перечисленных в тексте товаров, если они будут ввезены в Америку не из Великобритании. Со ссылками на ранее принятые постановления Акт о доходах объявлял законным для любого должностного лица таможни требовать помощи у местных властей, чтобы входить в любые дома, склады, магазины и помещения для конфискации контрабандных товаров, а в случае сопротивления — взламывать и двери домов, и сундуки. Акт о доходах вступал в силу 20 ноября 1767 года.

Актом о возмещении убытков — следующим из законов Тауншенда — парламент отменил сроком на пять лет налоги на чай для Британской Ист-Индийской — или по другой транскрипции Ост-Индской — компании, которая импортировала чай из Азии в метрополию. Ист-Индийская компания была не только торговой, но также полувоенной и полуправительственной организацией. Введённая льгота позволила ей экспортировать чай из Великобритании в Северную Америку и продавать его здесь по более низкой цене в сравнении со стоимостью чая, который ввозился сюда из Нидерландов и который правительство империи считало поэтому контрабандным товаром. Жители британских колоний покупали 700–800 тонн чая в год. Акт о возмещении убытков был рассчитан на то, что они станут пить чай Ист-Индийской компании, чем спасут её от разорения.

Для усиления контроля за уплатой пошлин, за импортом товаров в британские колонии и за экспортом их продукции парламент принял Акт об уполномоченных таможни. Этот закон, также задуманный Чарльзом Тауншендом, снял существовавшие прежде ограничения на работу таможенной службы в колониях и усилил её личный состав назначенцами из Лондона. Вскоре в североамериканских владениях Великобритании во исполнение этого акта был учреждён Таможенный совет со штаб-квартирой в Бостоне.

И наконец четвёртый из Актов Тауншенда, которые парламент принял в июне 1767 года, являлся ответной, карательной мерой по отношению к Ассамблее Нью-Йорка за отказы депутатов разместить в своей колонии и содержать регулярные войска Великобритании, как требовал того Акт о расквартировании. В длинном названии этого постановления прозвучало, какому наказанию подвергается законодательная и исполнительная власть Нью-Йорка: «Акт об ограничении и запрещении губернатору, Совету и Палате представителей провинции Нью-Йорк принимать или соглашаться на любой акт Ассамблеи, на голосование или резолюцию с любой другой целью до тех пор, пока не будет принято положение о снабжении королевских войск всем необходимым согласно закону». Если Ассамблея Нью-Йорка, не выполнив положения Акта о расквартировании, примет какие-либо законы или резолюции вопреки запрету, все её решения этот акт объявил недействительными.

295

*

Чарльзу Тауншенду не довелось узнать о результатах его начинаний: спустя чуть больше месяца после принятия последнего из четырёх его законопроектов он в возрасте сорока двух лет внезапно умер. Будь канцлер казначейства дальновидным политиком, знающим историю своей страны, он даже не усомнился бы в том, что англоязычные колонисты, чьи предки после многовековой борьбы с монархами добились гражданских прав и научились уважать себя, отвергнут столь тяжёлое налоговое бремя и строгий диктат. Имперским амбициям поддались и члены парламента, из которых немало законодателей лично были заинтересованы в том, чтобы Британская Ист-Индийская компания получала доходы. Скрижаль понял, что если до июня 1767 года колонисты ещё испытывали верноподданические чувства по отношению к королю и к властям метрополии, то час получения известий о принятии Актов Тауншенда стал для большинства из них временем невозврата к такой лояльности.

296

*

Вести о новых жёстких законах, принятых парламентом, побудили жителей Бостона искать средства для защиты своих интересов. С этой целью 28 октября 1767 года состоялось городское собрание. О результатах его работы Скрижаль узнал из выпуска «Бостонской газеты» от 2 ноября. Резолюции этого собрания свидетельствовали о том, что бостонцы нашли выход: они постановили, что часть товаров, которые им позволено покупать только у торговцев метрополии, они будут производить сами или же покупать эти товары в других колониях, а для того чтобы их деньги не оседали в карманах английских купцов, бостонцы решили ограничить потребление предметов роскоши. Скрижаль занёс в свой архив фрагмент из резолюций собрания:

И поскольку этот город придерживается мнения, что в Америке к её большой выгоде могут быть созданы различные новые производства, а некоторые другие будут развиваться в ещё большей степени — в частности, производство стекла и бумаги, — было решено, что этот город будет всеми разумными способами и средствами поощрять использование и потребление стекла и бумаги, произведённых в любой из британско-американских колоний, и особенно в этой провинции.

Здесь же был приведён перечень из 38 заграничных товаров и продуктов, которые бостонцы обязались не покупать начиная с 31 декабря этого года. В списке, в частности, значились ювелирные изделия, часы, мужская и женская одежда и обувь, посуда, нюхательный табак, сахарные головы, сыр, горчица и солодовый ликёр. Участники собрания приняли эти резолюции единогласно. Они постановили также немедля опубликовать все свои решения, — напечатать их и раздать жителям Бостона, переслать их должностным лицам каждого города в Массачусетсе и властям других колоний на континенте.

Так как сессия Генеральной ассамблеи Массачусетса должна была начаться только в январе, а новое налогообложение требовало срочных решений, касавшихся всех жителей колонии, участники этого городского собрания единогласно постановили обратиться к губернатору Бернарду с просьбой созвать Ассамблею как можно скорее. И комитет, в состав которого входил Сэмюэл Адамс, подготовил такую петицию. Однако губернатор в этой просьбе отказал.

297

*

Тогда же, в декабре 1767 года, в печати появилось первое из двенадцати писем Джона Дикинсона, озаглавленных «Письма фермера из Пенсильвании жителям британских колоний». Эти эссе сыграли значительную роль в сплочении американцев, прежде всего — в их борьбе за отмену Актов Тауншенда. В течение пяти месяцев большинство англоязычных газет в Америке перепечатали «Письма фермера». В 1768–1769 годах они выходили отдельными изданиями, и не только в британских колониях, но и в Англии, где их издал Бенджамин Франклин, и в Ирландии, и в Нидерландах.

Джон Дикинсон родился в Мэриленде. Он получил хорошее домашнее образование. После изучения права в Филадельфии и в Лондоне Дикинсон занимался адвокатурой в Пенсильвании. Сначала он стал депутатом Ассамблеи Делавэра, затем — Ассамблеи Пенсильвании, и в 1765 году он был одним из трёх представителей этой колонии на Конгрессе Гербового акта.

Прочитав «Письма» Дикинсона, Скрижаль осознал, что в своём стремлении понять, почему колонисты так возмущались актами парламента, он многое упустил. Дикинсон преподал ему хороший урок того, как тщательно нужно доискиваться причин и предусматривать последствия любых действий. Скрижаль уяснил также, что Дикинсон дал замечательный урок читающим и думающим людям в том, сколь ревностно нужно беречь свои права и свободы и как незамедлительно, сообща, необходимо действовать при первой же попытке властей хоть в чём-то ограничить их. Скрижаль с сожалением подумал о том, что и в XXI веке многие народы земли живут, всё ещё не усвоив уроков истории: равнодушные обыватели и корыстные люди продолжают — где молчанием, где участием в подавлении свобод сограждан — потворствовать диктату своих правителей. Скрижаль решил, что ему нужно прочесть «Письма фермера» второй раз — более вдумчиво.

298

*

В первом письме Джон Дикинсон поделился с соотечественниками мыслями о том, являются ли законными два постановления парламента: Акт о расквартировании и Акт о запрещении работы Ассамблеи Нью-Йорка.

Если британский парламент имеет законные полномочия отдавать приказ колониям о снабжении своей армии чем-то одним, то значит он вправе требовать обеспечения этих войск и другим — например, оружием и всем, чем посчитает нужным, рассудил Дикинсон. Но даже приказ обеспечить солдат самым необходимым, как бы ни называли это предписание, является ничем иным, как введением налогов на колонии, потому что требует от них расходов.

Говоря о приостановке работы Ассамблеи Нью-Йорка, Дикинсон высказал свои опасения подобным образом и осудил безразличие жителей континента к случившемуся:

Если парламент может на законных основаниях лишить Нью-Йорк каких-либо прав, он может лишить любую или все другие колонии их прав; и ничто не может столь сильно поощрять такие попытки, как взаимное невнимание к интересам друг друга. Разделить и тем самым разрушить — это первый политический принцип, направленный против тех, кто сильны своим союзом. Определённо не мудрый человек тот, кто беззаботно, сложа руки сидит дома и наблюдает за пламенем, вспыхнувшим в доме своего соседа и не прилагает никаких усилий, чтобы потушить его.

Скрижаль нашёл публикацию этого письма в двух газетах Бостона от 21 декабря 1767 года: в «Бостонской газете», где было сказано, что это — перепечатка из газеты «Филадельфийская хроника» — The Philadelphia Chronicle, и в первом выпуске газеты «Бостонская хроника» — The Boston Chronicle. Под текстом стояла подпись A FARMER — «Фермер».

Спустя неделю, 28 декабря, «Бостонская газета» перепечатала из «Филадельфийской хроники» второе письмо Фермера. В нём шла речь об Акте о доходах. Дикинсон сообщил соотечественникам, что просмотрев все постановления, которые относились к британским колониям в Америке начиная от времени их основания, он обнаружил, что эти указы, до принятия Акта о гербовых сборах, никогда не предполагали получение дохода: пошлины на торговлю всегда вводились с намерением ограничить её для одной из сторон, чтобы не нанести вред другой и тем самым способствовать общему благосостоянию. А взносы колонистов в королевскую казну были их добровольными дарами.

В отличие от всех прежних указов Акт о доходах, которым парламент ввёл пошлины на бумагу, стекло и другие товары, принят не для регулирования торговли и не для сохранения взаимовыгодных отношений между несколькими частями империи, а с той же единственной целью, с какой был установлен Акт о гербовых сборах: взимать деньги с колонистов, продолжил Дикинсон. Назвав это опасным нововведением, он спросил: «Какая разница по существу и праву, взимается ли с нас та же сумма по ставкам, указанным в Акте о гербовом сборе за использование бумаги, или этими пошлинами на ввоз бумаги?». И он ответил на свой вопрос: одно зло больше, другое меньше, но оба нарушают права колонистов, потому что предписывают сбор денег без их согласия.

Тем соотечественникам, которые возразят, что Акт о доходах не заставляет американцев покупать ни бумагу, ни стекло — они могут сами их производить, — Дикинсон привёл убедительные контрдоводы. Во-первых, пояснил он, во всей Северной Америке только два или три завода по производству стекла и очень мало бумажных фабрик; пройдут годы, прежде чем их будет достаточно и они смогут выпускать качественную продукцию. «Этот континент — страна плантаторов, фермеров и рыбаков; не производителей», — отметил Дикинсон. Его второй аргумент прозвучал ещё более убедительней: «Великобритания запретила производство чугуна и стали в этих колониях без каких-либо возражений против её права на это. Она имеет подобное право, чтобы запретить у нас любое другое производство». И он дорисовал печальную картину:

Итак, мои дорогие соотечественники, проснитесь и посмотрите на развалины, нависшие над вашими головами. Если вы ОДИН РАЗ допустите, что Великобритания может облагать пошлинами свой экспорт нам с целью взимать с нас деньги, тогда ей не останется ничего другого, как возложить пошлины на те товары, которые она запрещает нам производить, — и трагедия американской свободы завершена.

Дикинсон закончил письмо словами о том, что если парламент может на законных основаниях вынимать деньги из карманов колонистов без их согласия, то их свобода — всего лишь звук, не больше.

299

*

В последующих письмах Джон Дикинсон развил мысли, высказанные в первых двух. Если диктатура не встречает отпор народа с самого начала, она набирает силу и становится непреодолимой. Зная это, все искусные властолюбцы стараются придать своим действиям видимость законности и справедливости, пишет он; именно таким образом — рядом обманов и усилением произвола — цезари разрушили свободу римлян; народы своим молчанием добровольно заковывают себя в цепи.

Дикинсон назвал Акт о доходах экспериментом над колонистами, — ловушкой для них, чтобы создать прецедент для будущих налогообложений: подчинение жителей Америки, их молчаливое согласие на уплату пошлин затруднит отмену последующих законов подобного рода. Если согласиться на то, что парламент имеет право взимать налог в один пенни на колонистов, значит он может взимать и миллион; ведь где заканчивается его право? И кто поверит, что пошлины, введённые на бумагу и другие товары, будут последними? — рассудил Дикинсон.

Процитировав сказанное в Акте о доходах о том, что акт принят для поддержания правительств и правосудия в колониях, Дикинсон выразил недоумение, почему с британскими подданными, живущими на этом материке, стали обращаться крайне оскорбительно, как со стадом презренных глупцов и негодяев, которые настолько лишены здравого смысла, что даже не могут должным образом позаботиться ни о поддержке гражданской власти, ни о работе судебных органов, ни о собственной защите. Сказав, что колонисты справлялись со всем этим с самого начала их поселений в Америке, Дикинсон в очередной раз назвал такое нововведение порабощением:

IX Можно ли составить представление о рабстве более полном, более жалком, более постыдном, чем у народа, где вершится правосудие, осуществляется правление и поддерживается постоянная армия за счёт народа, но без малейшей зависимости от него?

Деньги, которые будут взяты у колонистов для их защиты, могут быть использованы для причинения им вреда, пояснил Дикинсон. Если зарплату губернаторам, судьям и всем чиновникам будут платить министры Великобритании, они смогут назначать на эти должности своих угодников и тем самых установят в колониях любое гражданское правительство, учредят любые церковные и военные организации, которые сочтут нужными.

Джон Дикинсон не соглашался с теми людьми, которые видели существенную разницу между внутренними и внешними налогами. Названия не меняют природы вещей, уверял он; в случае с Актом о доходах продавец является не кем иным, как сборщиком налогов для власти, которая наложила пошлину на товар; поэтому самые существенные возражения против законности Акта о гербовом сборе в равной степени относятся к введению Акта о доходах, — оба ограничивают свободу колоний. Из сказанного он заключил, что противодействовать несправедливому акту следует таким же образом, как противостояли уже отменённому.

Дикинсон выступил исключительно за конституционные способы борьбы колонистов за свои права; он предостерёг их от мятежей и неуважительных действий по отношению к королю и метрополии как бесполезных и недостойных для законопослушных граждан. Столь же категорично он высказался против отделения колоний от метрополии, с которой они связаны религией, законами, стремлениями, языком и торговлей. «III По правде говоря, благосостояние этих провинций основано на их зависимости от Великобритании», — заметил он.

Целью своих писем Дикинсон назвал желание убедить соотечественников не терять времени, а решительно, совместными усилиями выступить против очередного покушения на их свободу; иначе, без свободы, счастье недостижимо, а человек не может быть свободным, пока его собственность кто-то может забрать без его согласия. «XII Наша бдительность и наш союз — залог успеха и безопасности. Наше нерадение и наша разобщённость — это бедствие и смерть. Они хуже: они позор и рабство», — заключил он в последнем письме. Дикинсон призвал колонистов отбросить все различия в религиозных и политических убеждениях и выполнить долг перед собой и перед своими потомками. Он выразил уверенность в том, что резолюции ассамблей, инструкции, посланные в Лондон агентам колоний и просьбы, обращённые к королю, сделают своё дело, как помогли они в отмене Акта о гербовом сборе.

300

*

Наступил тот самый 1768 год, когда ход событий привёл к решительному противостоянию колоний политическому насилию над ними, а затем — и к отпору тем силовым действиям, которые были предприняты против них. В центре этих событий оказался Бостон, а борьбу массачусетсов за свои права возглавил Сэмюэл Адамс. Выяснив это, Скрижаль тем самым решил, рядом с кем он мысленно проживёт последующие годы.

____________________

Читать следующую главу

Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»

На главную страницу