Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 4. Начало эпохи научных открытий

___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

 

 

 

 

 

Начало эпохи научных открытий. В эпоху гуманизма существенно возрос интерес европейцев к нуждам человека. Это привело прежде всего к географическим открытиям. В то время как мореплаватели прокладывали новые маршруты и осваивали далёкие земли, астрономы расширяли представления людей о космосе. Учёные ХVI–ХVII веков изучали микромир, открывали законы в математике, механике, физике, химии, делали изобретения, которые упрощают жизнь людей и способствуют новым открытиям.

Достижения учёных показали, что церковь не обладает исключительным правом определять истинность тех или иных умозаключений; больше того, стало ясно, что некоторые постулаты церкви ошибочны. Наступившая в Западном мире эпоха ярко высветила также внутренний конфликт в пытливом человеке, исследователе, который, с одной стороны, ищет достоверные знания, а с другой, как христианин, обязан верить всему, чему учит церковь.

 

284

*

В ХV–ХVI веках были сделаны эпохальные географические открытия.  В результате поисков морских путей для торговли со странами Востока португальцы проложили новые маршруты в Индию и Восточную Азию.  Большая протяжённость этих маршрутов и гипотеза о шарообразности Земли, известная с древних времён и нашедшая в ХV веке сторонников, побудили Христофора Колумба к решению переплыть Атлантический океан с целью найти кратчайший путь из Европы в Азию.  Колумб не смог заинтересовать своим предложением ни правительство родной Генуи, ни португальского короля.  Получив помощь от королевской четы Испании, он отправился в Индию нехоженым до него маршрутом.  12 октября 1492 года после двух месяцев плавания его флотилия, состоявшая из трёх кораблей, достигла одного из Багамских островов.  Колумб совершил четыре путешествия из Европы в Новый Свет, открыл много островов, добрался до восточного побережья Центральной и Южной Америки, но по-прежнему считал, что исследует земли Индии.

После первой экспедиции Колумба началась борьба между Испанией и Португалией за право владеть новыми территориями.  Этот спор разрешил папа Александр IV: он указал границу, на запад от которой открытые земли отходили к испанцам, а лежащие восточнее — к португальцам.

Вскоре стало ясно, что Колумб не добрался до Индии.  И в сентябре 1519 года с той же целью — достичь восточных берегов Азии — отправился в плавание Фернан Магеллан.  В его распоряжении было пять кораблей и более двухсот пятидесяти членов экипажей.  Организацию этой экспедиции одобрил и поддержал испанский король Карл I.  Пройдя вдоль восточного побережья Южной Америки, Магеллан повернул в пролив, который впоследствии получил его имя, и вышел в Тихий океан.  Моряки назвали океан Тихим, потому что плаванье по нему обошлось без единой бури.  Магеллан осуществил задуманное: он попал в Азию, но там и погиб.

Хотя для торговли европейцев со странами Востока этот новый морской путь оказался слишком долгим и трудным, его открытие сыграло огромную роль в истории человечества.  6 сентября 1522 года один из пяти уцелевших кораблей экспедиции Магеллана с восемнадцатью членами экипажа вернулся в Испанию.  Так было совершено первое в мире кругосветное путешествие и тем самым несомненно доказана шарообразность Земли.

 

285

*

Прогрессу Западной цивилизации в области экспериментальных исследований и научных знаний во многом способствовали открытия, сделанные в Китае и странах арабского мира.  Успехи мореплавателей Португалии и Испании были бы невозможны без компаса, изобретённого в Китае.  Простейшими магнитными компасами стали пользоваться в Европе в ХII–XIII веках.  К этому же времени относят появление здесь астролябии, известной ещё в Древней Греции и усовершенствованной арабскими учёными.  С помощью этого инструмента можно было по расположению небесных светил определить местонахождение корабля.

Первая бумага и первые печатные тексты также появились в Китае.  В Европе бумагу стали изготавливать в XI–XII веках, а печатать книги наборным шрифтом — в ХV веке.  Значение изобретений бумаги и печатного станка для духовного развития Западного мира не поддаётся оценке.  Трудоёмкая, медленная и дорогостоящая переписка томов осталась в прошлом.  Работа типографий ускорила и удешевила процесс издания книг и сделала возможным быстрое распространение знаний.

Китайцам принадлежит ещё одно открытие, которое существенно изменило мир: они изобрели порох.  В Европе порох стал известен в ХIV веке, и он быстро нашёл применение для кровопролития.  Осуществление замыслов завоевателей и убийц теперь тоже упростилось: отнять у человека жизнь можно было даже находясь от него на большом расстоянии.  Изобретение пороха открыло путь к массовому уничтожению людей.

 

286

*

Первые наиболее важные научные результаты — наиболее значимые для развития Западной цивилизации — были достигнуты в астрономии.  Именно в представлениях европейцев о вселенной выявилось также непримиримое противоречие между научной мыслью, основанной на опытных данных, и христианской догматикой, построенной на толкованиях библейских текстов.  Казнь Джордано Бруно в Риме показала, что отстаивая правоту своего вероучения, церковь по-прежнему будет карать вольнодумцев смертью.

Накопленные человечеством знания и гипотезы о том, что происходит во вселенной, европейцы переняли от арабов, которые не только усвоили достижения Древнего мира, но и значительно обогатили их.  В странах ислама учёные при содействии халифов строили обсерватории, создавали инструменты для астрономических наблюдений, составляли звёздные каталоги, таблицы движения Луны и планет, таблицы для вычисления солнечных и лунных затмений, писали труды по астрономии.

Учёные христианской Европы стали вести систематические наблюдения за движением небесных тел в ХV веке.  Решительный прорыв в науке произошёл в следующем столетии.  Польский астроном и математик Николай Коперник, отталкиваясь от гипотезы пифагорейцев, представил модель мира, согласно которой в центре вселенной находится не Земля, а Солнце; Земля же, как все другие планеты, вращается вокруг него.  Фундаментальный труд Коперника «О вращениях небесных сфер» был издан в год его смерти — в 1543 году.

Огромный вклад в развитие астрономических знаний своего века внёс Тихо Браге.  Без его упорных многолетних трудов не появились бы расчёты Кеплера, а значит главным из открытий, которые сделал Ньютон, пришлось бы дожидаться озарений другого светлого ума.

 

287

*

Прослеживая жизненный путь Тихо Браге, Скрижаль увидел внутреннюю борьбу человека, осознающего себя, с одной стороны, учёным, который в своих выводах отталкивается от беспристрастных показаний приборов и вычислений, а с другой стороны — христианином, не желающим оспаривать догматы церкви.  Труды Браге высветили также для Скрижаля закономерность в становлении знаний человечества: результаты работ одного исследователя служат исходным материалом для другого, что делает процесс познания мира непрерывным.  Судьба Браге отразила и то, сколь немаловажное значение в научных открытиях играет благоприятное стечение обстоятельств.

 

288

*

Тюге Браге родился в 1546 году в Дании.  Его отец, Отто Браге, занимал высшие государственные должности.  У Отто было пять сыновей и пять дочерей.  Тюге, ставший известным под латинизированным именем Тихо, воспитывался в семье бездетного дяди — адмирала королевского флота.  Мальчик получил хорошее образование.  В Копенгагенский университет он поступил будучи двенадцатилетним юношей.  Тихо увлёкся астрономией и продолжил обучение в университетах Лейпцига и Виттенберга.

В 1565 году его приёмный отец умер, и Браге получил богатое наследство.  После нескольких переездов он прожил два года в вольном городе Аугсбурге, который славился своими искусными ремесленниками.  Браге заказал у местных мастеров спроектированные им астрономические инструменты.  Он наблюдал за движением планет и звёзд, изучал химию, общался с людьми, увлечёнными наукой, и стал известен среди учёных тем, что достиг большой точности астрономических измерений.

Весной 1571 года Браге вернулся на родину, чтобы проститься с умирающим родным отцом.  Заботы о доставшейся ему части отцовского наследства и новые увлечения — химическими опытами, а также производством бумаги и стекла — отвлекли его от исследований ночного неба.  Возвращению Браге к астрономии способствовало событие, которое случается лишь несколько раз в тысячу лет: в Галактике вспыхнула новая звезда.  Браге заметил её 11 ноября 1572 года, когда возвращался домой затемно.  Он был не первым, кто увидел новую звезду в созвездии Кассиопеи, но Браге занялся изучением этого феномена и пришёл к выводу, что звезда находится далеко за пределами планетной системы.  Вывод Браге противоречил общепринятому, идущему от Аристотеля убеждению о неизменности звёздного неба.  Именно поэтому большинство наблюдателей считали эту вспышку неким явлением в околоземном пространстве.  Браге издал небольшую книгу «О новой звезде», после чего его авторитет возрос.  За ним закрепилась репутация первого астронома Дании.

Поскольку климат Скандинавии с её пасмурным небом и туманами не благоприятствовал систематическим наблюдениям за звёздами, Браге хотел переехать на юг Европы и построить там обсерваторию, но в эти планы вмешался ландграф немецкого княжества Гессен-Кассель Вильгельм IV, прозванный Мудрым.  Вильгельм покровительствовал учёным и людям искусства.  Он построил в своём дворце первую в Европе обсерваторию и лично наблюдал за звёздами.  Браге гостил у него, они подружились и с тех пор переписывались.  Когда Вильгельм узнал о намерении Браге покинуть родину, он в письме королю Дании Фредерику II, а затем на аудиенции с ним просил сделать всё возможное, чтобы Браге остался в стране, иначе его отъезд окажется для Дании невосполнимой потерей.

Фредерик II был дальновидным человеком.  Он предложил Браге взять в личную собственность небольшой остров Вен, расположенный примерно в двадцати километрах северо-восточнее Копенгагена, а также пообещал деньги на постройку и содержание обсерватории, с тем чтобы Браге, как выразился он, трудился во славу Дании, короля и самого себя.  Молодой учёный принял это предложение и в 1576 году получил от короля дарственную на остров Вен.  Фредерик II выполнил и другое обещание: он выделил большую сумму денег для постройки обсерватории.

 

289

*

Свой научно-исследовательский центр, основанный на острове Вен, Тихо Браге назвал Ураниборг в честь древнегреческой музы астрономии Урании.  Несмотря на щедрое финансирование, денег не хватало, и Браге истратил на строительство почти все личные средства.  Возведение трёхэтажного дворца науки было завершено в 1580 году.  В нём разместились четыре обсерватории.  Здесь находились библиотека, химическая лаборатория, столовая, много подсобных помещений и жилых комнат.

Браге проводил астрономические наблюдения на острове Вен в течение более двадцати лет.  За это время Ураниборг стал главным астрономическим центром мира, а Тихо Браге — самым известным астрономом и гордостью Дании.  Он разработал новые методы наблюдений и с помощью усовершенствованных им инструментов увеличил точность измерений почти на два порядка.  Браге составил новые солнечные таблицы и определил продолжительность года с ошибкой менее секунды; он опубликовал каталог с указанием точного местонахождения тысячи звёзд и открыл неизвестные ранее особенности в движении Луны; он доказал, что кометы — это космические тела, а не явления, происходящие в верхних слоях атмосферы Земли, как считал Аристотель.

Ни один из университетов Европы того времени не выпускал дипломированных астрономов.  Поэтому многие молодые люди стремились попасть в ученики и помощники Браге.  При нём постоянно находились такие ассистенты — около десяти человек.  После нескольких лет, проведённых в Ураниборге, они возвращались на родину с багажом знаний и начинали самостоятельные исследования.  Учениками Браге становились претенденты на такую вакансию, которые прошли строгий отбор.  Помимо определённых знаний, от соискателей требовались и другие качества: большое трудолюбие, добросовестность и точность выполнения заданий.  Пример работоспособности обитателям Ураниборга подавал сам Браге.  Ночи он проводил в наблюдениях за планетами и звёздами, а в течение светового дня занимался многочисленными делами своего научного городка.  Браге построил на острове типографию и организовал производство бумаги.  Машины работали на гидроэнергии: вода на мельницу подавалась от системы прудов, а пресноводная рыба, которую в них разводили, кормила многочисленный обслуживающий персонал Небесного замка, как Браге называл иногда своё детище.  Посмотреть на этот уникальный научный центр приезжали высокопоставленные гости из разных стран, включая и венценосных особ.

Спокойное время для обитателей Ураниборга закончилось, когда к власти в Дании пришёл девятнадцатилетний наследник престола — Кристиан IV.  Он стал датским королём в 1596 году.  А вскоре Небесный замок и вовсе опустел.

 

290

*

На острове Вен было небольшое поселение, и местный священник подал на Браге жалобу, в которой обвинял его во многих злоупотреблениях и грехах: в присвоении части земли, якобы принадлежавшей приходу, в сожительстве с женщиной в неосвящённом церковью браке, в многолетнем уклонении от причастия и в том, что Браге не поспособствовал вразумлению некоторых прихожан, увлечённых баптизмом.  Одна из главных причин появления этой жалобы была, очевидно, в том, что Кристиану IV нужны были деньги для содержания армии.  Он добывал их как мог.  Сначала у Браге конфисковали его поместья, затем Кристиан лишил его стипендии, назначенной Фредериком II.  В конце концов молодой король запретил Браге заниматься в Ураниборге астрономией и алхимией.

Учёный вынужден был подчиниться.  В апреле 1597 года он погрузил на небольшое судно свои главные астрономические инструменты, книги и самые нужные вещи; вместе с ним на борт поднялись около двадцати человек — его жена и шестеро детей, а также его помощники и ученики.  Обитатели Небесного замка отплыли в Копенгаген.

Перед отъездом из Дании Браге отправил письмо королю Кристиану IV, в котором сообщил о своём намерении навсегда покинуть родину.  Он, видимо, не переставал надеяться на чудо.  Во всяком случае, сказав, что отправляется искать помощи у других правителей, Браге в этом письме заметил, что предпочёл бы работать в Дании, если бы у него была такая возможность.  Кристиан ответил ему письмом, написанном в грубом тоне.  Король повторил выдвинутые против Браге обвинения — в том, что учёный пренебрегает обязанностями христианина, — и попросил впредь не беспокоить его.

 

291

*

Больше года Браге жил невдалеке от Гамбурга в замке своего друга и покровителя Генриха Ранцау.  Узнав, что император Рудольф II готов принять его к себе на службу, он засобирался в дорогу.  В 1599 году Браге со своими помощниками и сыновьями переехал в Прагу, где находилась резиденция Рудольфа II — правителя Австрии, Чехии и Венгрии.  Нуждаясь в астрологе, император пообещал известному астроному чуть ли не золотые горы.  И часть обещаний он действительно выполнил.  Для построения своей обсерватории Браге получил право выбрать один из трёх замков невдалеке от Праги, и он выбрал замок в Бенатках.

Более чем за двадцать лет систематических наблюдений за планетами и звёздами у Браге собралось огромное количество статистического материала.  Ему нужен был талантливый математик, который смог бы обобщить опытные данные.  Браге надеялся, что расчёты подтвердят справедливость его модели мира.  Эта модель представляла собой нечто среднее между астрономической системой Коперника, пояснявшей, что Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, и строением вселенной по Птолемею, согласно которой неподвижная Земля пребывает в центре космоса, а вокруг неё вращаются все небесные тела.  В книге «О недавних явлениях в небесном мире» Браге признал великую заслугу Коперника в устранении ошибок в системе Птолемея, но не принял его расчёты, которые указывали на сложное движение Земли в космосе, — не принял не только потому, что Земля якобы слишком тяжела для этого, но и потому, что представления Коперника противоречили сообщениям Библии:

 

VIII Нет никакой необходимости в том, чтобы представлять Землю — тёмную, плотную и инертную массу — небесным телом, совершающим ещё более многочисленные круговращения, чем другие тела, то есть подвергать тройному движению, нарушая не только все физические принципы, но также и авторитет Священного Писания, который должен быть превыше всего.

 

Браге соглашался с Птолемеем в том, что неподвижная Земля находится в центре мироздания, и разделял убеждение Коперника о движении других планет вокруг Солнца, однако считал, что само Солнце, так же как Луна, вращаются вокруг Земли.

 

292

*

Результаты наблюдений, накопленных Тихо Браге, перевёл на язык формул немецкий математик и астроном Иоганн Кеплер.  Необычайно счастливая для науки встреча этих двух людей существенно продвинула человечество в понимании законов мира.

Заочное знакомство этих двух учёных началось с того, что Кеплер прислал Браге свою книгу «Космографическая тайна», изданную в 1596 году.  Браге увидел в молодом авторе талантливого математика, грамотного астронома и дерзновенного человека.  Он пригласил Кеплера к себе — погостить, но Кеплер, занятый научными исканиями и заботами о семье, поначалу не воспользовался приглашением.

Их встрече способствовали затруднительные для Кеплера обстоятельства.  В Штирии, где он жил, протестантов стали преследовать, а он, так же как Браге, был протестантом.  Кеплеру грозила опасность и как защитнику взглядов Коперника.  К тому же скромный материальный достаток и болезнь глаз не позволяли ему самостоятельно заниматься серьёзными астрономическими наблюдениями.  И когда Кеплер остался без средств к существованию, он отправился в Прагу, чтобы повидаться с Тихо Браге.

Кеплер и Браге встретились в Бенатках 4 февраля 1600 года — за две недели до того, как влиятельные изуверы сожгли Джордано Бруно живым на костре в Риме.  Кеплеру тогда было двадцать восемь лет.  Браге оставалось жить полтора года.  Они, люди разного характера и положения, поначалу не поладили и чуть не разорвали отношения, но их заинтересованность друг в друге и научные интересы взяли верх.  Браге получил у императора разрешение привлечь Кеплера к своим астрономическим исследованиям и представил его Рудольфу II.

Браге перед смертью просил Кеплера доказать расчётами справедливость его компромиссной гипотезы о строении мира.  Но ни духовное завещание старшего коллеги, ни авторитет Библии не повлияли на Кеплера: он был математиком и не собирался согласовывать движение космических тел с положениями Священного Писания.  На основании журналов Браге, хранивших результаты многолетних астрономических наблюдений, Кеплер вывел три закона движения планет Солнечной системы, которым подчиняется и Земля.  Открытие этих законов явилось знаменательной победой разума над догматическим мышлением: оно опровергло постулаты церкви.  Главный труд Кеплера «Изложение астрономии Коперника», полностью изданный в 1621 году, сразу же попал в Индекс запрещённых книг.  А труд Коперника «О вращениях небесных сфер» Римская курия включила в Индекс запрещённых книг ещё раньше, в 1616 году.

Католическая церковь готова была скорее казнить всех пытливых исследователей, чем усомниться в правоте своих догматов.  Тот самый кардинал Роберто Беллармино, который был главным обвинителем на процессе Джордано Бруно, считал, что распространение сведений о движении Земли может подорвать основы христианства.  Он высказался об этом 12 апреля 1615 года в письме, адресованном Паоло Фоскарини — провинциалу ордена кармелитов, одному из сторонников взглядов Коперника:

 

...Утверждать, что Солнце действительно находится в центре мира и вращается только само по себе, не передвигаясь с востока на запад, и что Земля находится на третьем небе и с огромной скоростью обращается вокруг Солнца, — это очень опасно; и не только потому, что разозлит всех философов и богословов-схоластов, но и нанесёт вред святой вере, делая ложным Священное Писание.

 

В 1627 году были опубликованы астрономические таблицы Иоганна Кеплера.  Астрономы и моряки пользовались ими на протяжении трёх столетий.  Кеплер составил одну из первых таблиц логарифмов; он впервые использовал элементы интегрального исчисления, заложил основы оптики как науки и разделил с Галилеем приоритет формулировки первого закона механики.  Кеплер был близок к открытию закона всемирного тяготения, но это сделал Исаак Ньютон.

 

293

*

Одним из тех просвещённых людей, которые безоговорочно приняли теорию вращения Земли вокруг Солнца, был Галилео Галилей, уроженец итальянского города Пизы.  В начале ХVII века Галилей являлся известнейшим учёным Европы.  Он смастерил телескоп и увидел горы на Луне; он открыл четыре спутника Юпитера, обнаружил пятна на Солнце и поведал миру о том, что Млечный Путь — это скопление звёзд.  Галилей изобрёл термометр, микроскоп и сделал ряд других открытий.  Вращение Земли вокруг Солнца он полагал настолько очевидным, что отправился из Флоренции в Рим с целью убедить в этом папу Павла V.

Публикации и высказывания Галилея противоречили учению церкви, и в 1615 году инквизиция начала процесс по обвинению его в ереси.  В тот раз Галилею удалось уехать из Рима свободным человеком.  Однако в феврале 1616 года католическая церковь официально осудила гелиоцентризм как ересь.  Публикации, чтение и даже хранение материалов, поддерживающих гипотезу о вращении Земли вокруг Солнца, впредь не дозволялись.  По поручению папы Павла V тот же кардинал Роберто Беллармино объявил Галилею, что ему возбраняется разделять и защищать взгляды Коперника.  Этот наказ фактически означал для Галилея запрещение научной работы.

Острастка папы не остановила Галилея.  Он вернулся во Флоренцию и продолжил исследования в различных областях знаний.  Перехитрив цензуру, он в начале 1632 года опубликовал во Флоренции свой многолетний труд — «Диалог о двух главных системах мира».  Рассмотрев в этом трактате модели вселенной Птолемея и Коперника, Галилей привёл аргументы, доказывающие суточное обращение Земли вокруг своей оси и вращение Земли и других планет вокруг Солнца; он поднял и решил вопросы механики и астрономии.  Галилей не только раскритиковал модель мира Птолемея, но и указал на ошибки Аристотеля, ставшего для учёных католиков чуть ли не отцом церкви.  Герой «Диалога», Сальвиати, отстаивает модель Коперника и говорит, что подчиняться нужно не авторитетам, а доводам разума.  Учёных, которые оперируют не доказательствами, а цитатами, он назвал докторами зубрёжки.

Галилей даже не думал скрывать факт издания своего труда.  Больше того, он послал экземпляры «Диалога» высокопоставленным чиновникам церкви — в Рим.  Книга была запрещена, её изъяли из продажи, а сам автор в сентябре 1632 года получил вызов в Рим на суд инквизиции.  Галилею было уже шестьдесят восемь лет, и он попытался выговорить отсрочку: сослался на нездоровье и эпидемию чумы, но папа Урбан VIII пригрозил ему насильственным приводом в Рим — в кандалах.

 

294

*

Правитель Великого герцогства Тосканского Фердинанд II хлопотал о смягчении приговора Галилею на протяжении всего судебного разбирательства.  То ли благодаря усилиям Фердинанда, то ли из-за опасений последствий, которые могла повлечь за собой расправа над столь известным учёным, Галилей избежал участи Джордано Бруно.  В приговоре инквизиции, оглашённом в июне 1633 года, Галилей был назван виновным в распространении лжеучения и в том, что нарушил запрет церкви защищать проклятые ею суждения.  Галилея присудили к тюремному заключению без указания срока лишения свободы.  После оглашения приговора ему вручили текст отречения, который он должен был прочесть.  Следуя составленному для него покаянию, Галилей признался в заблуждениях и поклялся никогда впредь не рассуждать ни устно, ни письменно ни о чём, что может навлечь на него подозрения в ереси.

Местá заключения Галилея несколько раз менялись, после чего ему разрешено было вернуться домой, в посёлок Арчетри, расположенный на холмах вблизи от Флоренции.  Здесь он провёл остаток своих лет под бдительным надзором инквизиции.  Галилею запрещено было встречаться с друзьями и спускаться в город.

Несмотря на запреты и данную им — вернее, вытянутую из него — клятву, Галилей намеревался изложить свои взгляды в новом трактате, но прежде он хотел закончить книгу по механике.  Галилей не успел написать задуманный трактат, но книгу по механике завершил, и в 1638 году в Нидерландах, куда он тайно переправил рукопись, она вышла под названием «Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых наук».  К этому времени Галилей уже полностью ослеп.  Именно «Беседы», где изложены основы динамики и сопротивления материалов, считают главным его трудом.  В пику иерархам и начётчикам-богословам Галилей вывел в качестве героев этой книги собеседников из запрещённого «Диалога о двух главных системах мира», за публикацию которого его осудила инквизиция.

 

295

*

Попытки историков получить доступ к материалам суда над Галилеем столкнулись с таким же упорством католической церкви в сокрытии своих, по сути преступных, действий, как произошло это с намерениями правдолюбцев узнать подробности расправы над Джордано Бруно.

В 1810 году, после того как французские войска заняли Рим и взяли в плен папу Пия VII, материалы суда над Галилеем по указанию Наполеона были извлечены из папского архива и доставлены в Париж.  Опубликовать их не успели: Наполеон потерял власть.  Представители папы настойчиво требовали у французского правительства вернуть дело Галилея.  И после долгих проволочек, лишь в 1840-х годах, оно было возвращено папе Григорию XVI.  В просьбах доступа к этим документам Римская курия отказывала даже католическим историкам.

В 1850 году Марино Марини — доверенное лицо папы Пия IX и главный хранитель ватиканского секретного архива — издал книгу «Галилей и инквизиция», где попытался сгладить тот конфликт и обелить институт духовного сыска.  Следуя за ходом мысли сицилийского инквизитора Луиса Парамо, который в 1598 году опубликовал трактат «О происхождении и развитии святой инквизиции», Марино Марини утверждал, что основателем и законодателем инквизиционного трибунала следует считать Иисуса Христа.

Возмущения здравомыслящих людей, вызванные книгой Марини, вынудили Римскую курию предать гласности отдельные материалы, связанные с процессом над Галилеем.  А благодаря усилиям физика и историка Сильвестро Герарди, который во время революции 1848–1849 годов был министром народного просвещения Римской республики, часть документов из дела Галилея была тайно скопирована из секретного архива пап, и в 1870 году Герарди опубликовал их.

 

296

*

Подобно тому как наработки и опыт Тихо Браге помогли Иоганну Кеплеру сформулировать законы движения планет, так открытия Галилея вдохновили на дальнейшие научные искания его младших современников, с которыми он был близок.

Завершить последний труд по механике ослепшему Галилею помогли его ученики Эванджелиста Торричелли и Винченцо Вивиани.  Торричелли стал известен найденными им решениями в математике, геометрии, механике, гидравлике; он доказал существование атмосферного давления и изобрёл барометр.  Кастелли Бенедетто, ученик и друг Галилея, занимался исследованиями в гидравлике и гидрометрии.  В 1661 году Винченцо Вивиани и Джованни Альфонсо Борелли, который также лично был знаком с Галилеем, определили скорость звука с погрешностью менее шести процентов.  Борелли заложил основы биомеханики, а в 1666 году он издал книгу с результатами наблюдений за спутниками Юпитера, где указал на существование закона всемирного тяготения.  Вскоре формулу этого закона вывел Ньютон.

Вивиани, Борелли и другие итальянские учёные решили объединить свои усилия для проведения экспериментальных исследований, и в 1657 году при поддержке Леопольдо Медичи и на его средства они основали во Флоренции Академию Опыта.  В числе замечательных экспериментаторов, которых объединяло это общество, был итальянский врач, натуралист, биолог и поэт Франческо Реди.  С помощью опытов он опроверг существовавшее с древности убеждение о произвольном самозарождении живых существ.  Этой точки зрения придерживался, в частности, Аристотель.  Мнение о самопроизвольном появлении жизни разделяли также отцы церкви.  Одним из наглядных примеров самозарождения считалось появление личинок мух в гнилом мясе.  Франческо Реди доказал, что личинки не возникают сами по себе: в закрытых банках, куда мухи не проникают, их нет.  Реди сформулировал принцип, который получил его имя: «Всё живое происходит от живого».

Академия Опыта просуществовала десять лет.  Достижения итальянских учёных испугали католическую церковь, и Леопольдо Медичи, который стал кардиналом, по требованию Римской курии закрыл её.

 

297

*

Закрытие Академии Опыта не могло остановить стремление интеллектуалов и пытливых натур к познанию законов мира.  К этому времени, к середине XVII столетия, даже в небольших городах Апеннинского полуострова уже существовали свои академии.  Тем не менее лидирующее положение в научных исследованиях постепенно перешло к Англии.  Когда Скрижаль в дальнейших исканиях пришёл к этому выводу, он подумал, что прогрессивное человечество должно быть признательно Анне Болейн за то, что она вскружила голову королю Генриху VIII.  Не увлёкся бы ей король — не порвала бы тогда Англия зависимость от католического Рима, и значит английским учёным пришлось бы ещё долго терпеть унижения от пап и папских чиновников, как пострадали от них Галилей и разогнанные флорентийские учёные из Академики Опыта, не говоря уже о казнённых вольнодумцах.

 

298

*

Подготовив к публикации свою книгу стихов, Скрижаль обратился в русскоязычное издательство — единственное, о котором он слышал в Нью-Йорке.  Когда он позвонил туда первый раз, включился автоответчик.  Мужской голос сначала по-английски, а затем на русском языке произнёс: «Все редакторы нашего издательства экстремально заняты.  Пожалуйста, оставьте сообщение — и вам непременно перезвонят».  Через несколько дней он поехал на встречу с пригласившим его человеком.

Издательство располагалось в самом центре Манхэттена — прямо напротив Центральной библиотеки Нью-Йорка, в старинном многоэтажном здании.  Служащий, который сидел в вестибюле, объяснил Скрижалю, на какой этаж подняться и куда повернуть.  Нумерация офисов на этаже оказалась очень странной, и Скрижаль не сразу отыскал нужную дверь.  То, что называлось издательством, ютилось в одной маленькой комнатушке, заставленной полками с книгами до самого потолка.  Книгами и папками завалены были все углы, стулья и стол.  Работал здесь один единственный человек, Леонид, он же — владелец издательства.  Это был уже солидного возраста мужчина с таким сильным косоглазием, что Скрижаль не мог понять, куда смотрит Леонид — прямо ему в глаза или же куда-то далеко в сторону.

Леонид пролистал папку со стихами Скрижаля и честно сказал, что выпуск сборника обойдётся дороже, чем у других издателей.  Названная сумма действительно оказалась значительно больше той, которую Скрижаль рассчитывал потратить.  Пока Леонид разговаривал с кем-то по телефону, Скрижаль рассматривал висевшие на стене фотографии Леонида с известными деятелями русской культуры и с политиками России и Соединённых Штатов.  На самом видном месте здесь висело фото Леонида с американским президентом Ричардом Никсоном.

Скрижаль не хотел тратить время на поиски издательства, которое выпустило бы его сборник за меньшие деньги.  Он принял во внимание и то, что Леонид пообещал ему помощь в продвижении книги.  И когда Леонид закончил телефонный разговор, Скрижаль предложил ему обсудить план их совместной работы.

 

299

*

В том, что в XVII веке было сделано много замечательных открытий, большая заслуга принадлежит Фрэнсису Бэкону.  Этого высокопоставленного государственного чиновника Англии нельзя было назвать добропорядочным человеком.  Однако Бэкон вдохновенно и настойчиво призывал учёных приложить все силы для познания тайн природы на благо людям, и тем самым он внёс существенный вклад в дело становления наук.

 

300

*

Фрэнсис Бэкон родился в 1561 году в Англии.  В это время его отец, Николас Бэкон, занимал пост лорд-канцлера при королеве Елизавете — дочери короля Генриха VIII и казнённой им Анны Болейн.  Фрэнсис Бэкон закончил Кембриджский университет и стал адвокатом.  В возрасте двадцати трёх лет он был избран в парламент.

Бэкон проявил себя человеком честолюбивым и неразборчивым в средствах для достижения личного благополучия.  В качестве адвоката королевы он по её воле выступил одним из обвинителей своего друга — графа Эссекса Роберта Деверё, привлечённого к суду за попытку государственного переворота, — а затем оправдал казнь Эссекса.  При короле Якове I — он же Джеймс I, который принял корону Англии в 1603 году, — Бэкон продвигался по службе, пока не занял самый высший государственный пост: в 1618 году он стал лорд-канцлером.

В 1621 году парламент сформировал комитет для расследования жалоб, которые поступили на Фрэнсиса Бэкона.  Комитет установил более двадцати случаев его злоупотреблений в корыстных целях, и лорд-канцлер признал свою вину. «Рассмотрев обвинения, я прямо и откровенно признаюсь, что я виновен в коррупции и отказываюсь от всякой защиты», — сообщил он членам парламента.  Суд приговорил Бэкона к уплате 40 000 фунтов штрафа, к тюремному заключению и лишению права занимать какую-либо государственную должность.  Однако на второй день пребывания в Тауэре он по велению короля вышел из тюрьмы.  От уплаты штрафа король его тоже освободил.

Бэкон, отстранённый от политической жизни Англии, занялся литературными трудами.  Известны около девяноста его работ в областях науки, религии, морали и права.  Из намеченных шести частей своего главного сочинения «Великое восстановление наук» он закончил только две.  Бэкон опубликовал их под названиями «Новый органон» и «О достоинстве и продвижении познания».  Он скончался в 1626 году.  Согласно легенде, Бэкон умер от воспаления лёгких после эксперимента по сохранению мяса курицы — вскоре после того, как набил выпотрошенную тушку снегом; уже будучи при смерти, он сообщил другу, что опыт удался.

 

301

*

Формулируя в «Великом восстановлении наук» цели своих трудов, Фрэнсис Бэкон заверил читателей, что не пытается доказать правоту какой-то теории или основать некую философскую школу, а стремится принести пользу человечеству.  Свою задачу он видел в том, чтобы показать важность развития наук в целом, а также обозначить ещё не разработанные области знаний.  Понадобятся столетия, для того чтобы соответствующие усилия принесли плоды, пишет Бэкон.  Себя он назвал только сеятелем.

Бэкона удручало состояние современной ему науки.  Путь, по которому она идёт, не ведёт к знаниям, заявил он; в университетах студентов учат верить; подавляющее большинство людей науки — доктринёры; всё сводится только к мнениям, а опытом совершенно пренебрегают.  Открытиям мешает также благоговение перед авторитетами и древностью.  Никто не позаботился о том, чтобы проложить надёжную дорогу интеллекту, которая свободна от субъективных нагромождений: всё предоставлено мгле традиции или путанице случайного опыта, заключил Бэкон в «Новом органоне».  «Как долго мы ещё будем позволять нескольким общепризнанным авторам стоять, как Геркулесовы столбы, дальше которых нельзя плыть в продвижении науки?..» — спросил он в Посвящении королю, предваряющем вторую книгу трактата «О достоинстве и продвижении познания».  Науки о природе и человеке находятся в плачевном состоянии ещё и потому, что учёные не имеют цели.  А целью исканий должны быть новые открытия на благо людям, утверждает Бэкон.  Он призвал врачей заняться исследованиями в области медицины и поисками средств к продлению жизни; он указал на необходимость изучения принципов работы памяти и изыскание способов для её развития; учёным надлежит постигать свойства материи, природу света и законы движения тел, а также создать науку об изобретениях.

Бэкон вдохновлял современников и потомков на свершения.  «I.90 Искусства и науки должны быть похожими на карьеры, где шум от новых работ и дальнейших успехов слышен со всех сторон», — пишет он в «Новом Органоне».  В качестве действенных мер для обретения знаний Бэкон назвал строительство исследовательских центров и основание университетов, где студенты свободно бы изучали все дисциплины в их совокупности; он предвидел значительные результаты от более тесного сотрудничества между университетами всех европейских стран.  Бэкон ратовал за выделение денег на эксперименты, на поощрение учёных, на предоставление им привилегий, на переводы их книг и на основание библиотек.

 

302

*

Предложенный Бэконом способ пополнения знаний основан на тесном союзе разума и научного опыта.  Само заглавие его трактата «Новый органон» указывало на полемику с Аристотелем, один из трудов которого назван «Органон» — от греческого слова, означающего «инструмент», «метод».

 Лучшими из доказательств Бэкон назвал результаты, основанные на экспериментах.  Он призвал учёных восходить от частностей к общим выводам постепенно, не перескакивая ступени — не делая поспешных заключений.  «II.8 Исследования природы имеют лучший результат, когда они начинаются с физики и заканчиваются математикой.  Не бойтесь ни больших чисел, ни малых дробей», — советует он учёным в «Новом органоне».  Мысль о необходимости проведения экспериментов и точных расчётов Бэкон развил в трактате «О достоинстве и продвижении познания».  Экспериментальный метод труден и кропотлив, но без него серьёзные открытия невозможны, заявил он здесь; понадобится перевернуть в природе каждый камень, ведь её тайны обычно лежат в стороне от исхоженных дорог.

В «Новом органоне» Бэкон пишет, что никакая власть и никакое учение не смогли бы сделать большего, чем сделали главные открытия нового времени: книгопечатание, использование пороха, изобретение компаса, и это вселяет надежду отыскать ещё много полезного — того, что пока недоступно даже воображению.  Он уверил читателей, что если направить усилия на экспериментальные исследования, будущие великие открытия можно предвидеть уже сейчас.  Именно Фрэнсис Бэкон высказал убеждение, ставшее афоризмом: «Знание — сила».  Главную мысль, которую Скрижаль вынес из прочитанных трудов Бэкона, он мог бы выразить одним словом, вернее призывом: «Дерзать!».

 

303

*

Дела философии представлялись Фрэнсису Бэкону такими же плачевными, как состояние достоверных знаний.  Философию Древнего мира он назвал детством науки, поскольку она склонна к болтовне, присущей детям.  «I.71 Мудрость греков была мудростью учителей риторики, и это породило споры, которые сделали её худшим видом исследования для поиска истины», — пишет Бэкон в «Новом органоне».  Истину необходимо искать в опытах, утверждает он.  Платона, Аристотеля, Зенона, Эпикура и последователей этих философов Бэкон охарактеризовал как людей достойных уважения, но отнёс их к софистам; их научные теории утратили своё значение, считал Бэкон.  Аристотеля он назвал человеком выдающегося ума, но возложил на него вину за рассуждения о Боге, а не о природе, и за то, что ученики Аристотеля отреклись от свободы мышления.

Бэкон не видел пользы в познании Бога.  Вместо созерцания и чисто логических рассуждений о происходящем во вселенной он призвал исследователей анатомировать природу, с тем чтобы понять законы мироздания.  Об истинности и ложности философских взглядов следует судить по их результатам, а так как всё сказанное древними греками не привело ни к одному опыту или изобретению, который облегчил бы положение людей, значит античная философия не является истинной заявил Бэкон.  Подойдя к оценке мировоззрений известных мудрецов столь утилитарно, он использовал в «Новом органоне» мерки богословов:

 

I.73 Религия предписывает, чтобы вера проявлялась в делах. То же самое применимо и к философии: о системе взглядов нужно судить по её плодам и считать пустой ту, которая тщетна, особенно когда приносит колючки и сорняки споров и разногласий вместо плодов винограда и олив.

 

Чуть далее по тексту Бэкон высказался о том, что единомыслие в среде интеллектуалов, и в частности согласие между приверженцами взглядов Аристотеля, является признаком заблуждения таких единомышленников.  Между тем в принятии миллионами людей положений христианской догматики он такого массового ослепления не видел:

 

I.77 Истинное единогласие основано на том, что люди должным образом изучили какой-то предмет и свободно, независимо друг от друга, достигли одного и того же мнения о нём. Но подавляющее большинство согласных с философией Аристотеля подчинились ей в силу предрассудков и авторитета других; так что это скорее не согласие, а следование за большинством. Но даже если бы это было действительное и широко распространённое согласие, то оно оказалось бы так далеко от надёжного подтверждения истинности философии Аристотеля, что фактически служило бы весомым предположением о её ложности. Ведь общее согласие в интеллектуальных вопросах является самым худшим из предзнаменований, за исключением богословия и той политики, в которой существует право подачи голоса.

 

При всём том, что Фрэнсис Бэкон подвергал жёсткой критике состояние наук и философии, он считал недопустимым критическое рассмотрение церковных догматов.  За чтением его трудов у Скрижаля сложилось впечатление, что этот высший чиновник Англии просто не решился сказать то, что думал о религии.  Его однофамилец и соотечественник Роджер Бэкон, который жил в XIII веке, также ратовал за создание экспериментальной науки и порой принижал значение философии в сравнении с вероучением церкви, но Роджер Бэкон делал такие уступки клиру потому, что видел в них единственную возможность донести свои сокровенные чаяния до потомков.  В отличие от монаха Роджера Бэкона, который обязан был подчиняться уставу францисканского ордена и сидел в тюрьме, Фрэнсис Бэкон был свободным и материально независимым человеком.  Однако призывая современников и потомков дерзать, он не решился рассмотреть, насколько истинно учение церкви; он и читателям настоятельно советовал воздерживаться от этого, хотя называл богословие наукой.

 

304

*

Скрижаль склонялся к мысли о неискренности Фрэнсиса Бэкона в суждениях о вере.  Для таких сомнений в его честности были причины.  Лорд-канцлер, крайний прагматик, не стеснялся в выборе аморальных средств для достижения своих целей, и значит не был истинно религиозным человеком.  Если не о лицемерии, то о скрытом внутреннем конфликте Фрэнсиса Бэкона — конфликте между разумом и верой — свидетельствовали также его противоречивые высказывания.  В «Приготовлении к естественной и экспериментальной истории» он утверждал, что нужно устранить все препятствия на пути познания:

 

IV Та история, которую я задумал и разрабатываю, должна быть широкой и созданной в масштабах вселенной. Ведь не мир нужно втискивать в ограниченные рамки разума (что происходило до сих пор), а разум нужно расширять и открывать, пока он не сможет воспринимать образ мира таким, какой он есть на самом деле.

 

Тем не менее в трактате «О достоинстве и продвижении познания», изданном в 1623 году — три года спустя после «Приготовления...», — Бэкон предостерёг любопытных от стремлений постичь религиозную догматику умом:

 

III.2 Делать разумом какое-либо заключение о таинствах веры, или даже составлять о них убеждение, или тщательно анализировать их исходя из созерцания природы и элементов человеческого знания — означает проявлять излишнее любопытство; к тому же искать разгадку этой тайны, на мой взгляд, небезопасно. [...] Поэтому было бы тщетным трудом пытаться усвоить небесные тайны религии нашим разумом.

 

В конце этого трактата Бэкон наказал искателям истины безоговорочно принять догматы церкви, какими бы абсурдными эти положения ни казались:

 

IX.1 Мы должны верить слову Божьему, даже если разум сопротивляется этому. [...] Чем противоречивее и невероятнее представляется нам божественная тайна, тем бóльшая честь воздается Богу, когда в неё верят, и тем замечательней торжество веры.

 

Утверждая, что религиозные догматы должны быть полностью исключены из области рационального исследования, Бэкон в той же главе сравнил их с правилами игры, которые нужно принять не раздумывая:

 

IX.1 Мы видим в играх, таких, как шахматы, и в других, что исходные правила и законы чисто произвольны и условны и что они должны приниматься такими, какими они есть, без обсуждений; но чтобы умело провести игру и выиграть, необходимы искусство и разум. Так же и в человеческих законах существует много максим, как называют их, которые представляют собой чисто произвольные положения, основанные скорее на авторитете, чем на разуме, и поэтому не подлежащие обсуждению.

 

Хотя Бэкон категорично высказывался против слепой веры авторитетам, которая мешает в продвижении к знаниям, этот нравоучительный пассаж звучит как табу на самые важные для человечества научные поиски.  Если оспаривать суждения отцов церкви и богословов нельзя, то под запретом оказываются исследования во многих областях гуманитарных и точных наук, начиная с мировой истории и кончая астрономией.

 

305

*

Скрижаль увидел, что Бэкон разграничивал полномочия философии и богословия, то есть прибегал к теории двойственности истины.  В том же трактате «О достоинстве и продвижении познания» он прямо заявил, что эти две области приложения разума не должны пересекаться:

 

I Пусть никто не думает, что человек неспособен зайти в исследованиях очень далеко или же наилучшим образом изучить книги Божьего слова и мирские — богословие и философию. Нужно стремиться к бесконечному прогрессу в обеих областях, но только в целях благочестия, а не гордыни, для пользы, а не для хвастовства, не смешивая два различных течения — богословие и философию.

 

Если во времена всесилия церкви такие лукавые приёмы смельчаков-интеллектуалов в борьбе за свободу слова были вполне понятны, то в ХVII веке подобная позиция автора, который призывал раздвинуть границы разума до пределов вселенной, наводила на мысль по крайней мере о его нежелании обострять отношения с чиновниками от веры.

В «Новом органоне» Бэкон даже согласился с богословами, считающими философию служанкой религии.  Поэтому Скрижаль вполне допускал, что зря усомнился в искренности суждений Бэкона о вероучении церкви.  Но если благоговение автора «Великого восстановления наук» перед священной догматикой было в самом деле непритворным, значит Фрэнсис Бэкон, который классифицировал ошибки людей и назвал их идолами, сам поклонялся одному из них.

 

306

*

В будни Скрижаль теперь не засиживался до полночи, а делил вечерние часы между своими занятиями за письменным столом и тем временем, которое проводил с Аней в прогулках по тихим ухоженным улицам или что-то читая вместе с ней.  И выходные дни они тоже проводили частью вместе, частью порознь; они научились идти навстречу друг другу.  Аня стала рисовать, сначала карандашом, а затем и масляными красками.  У неё с детства была тяга к рисованию, но после окончания школы загруженность делами не давала ей возможности заняться творчеством.  Лишь теперь она стала брать уроки у опытного художника и вскоре принесла домой свою первую картину.  Когда Скрижаль увидел это маленькое полотно, он открыл рот от удивления, настолько неожиданным для него оказалась эта впечатляющая, с глубоким чувством, с любовью к миру сделанная работа.  Аня была талантливым человеком.

 

307

*

Необоримая вера францисканского монаха Роджера Бэкона в колоссальные возможности человеческого разума, его убеждённость в том, что законы мира необходимо постигать опытным путём, а также решительные призывы лорд-канцлера Фрэнсиса Бэкона к учёным неустанно трудиться над разгадками тайн природы вдохновляли первопроходцев-исследователей.  И случилось так, что именно Англия, родина этих двух теоретиков изобретательства и открытий, стала в XVII веке центром экспериментальной науки.  Поразительные успехи английских учёных оказались возможными также благодаря достижениям эпохи гуманизма.  Начиная с XV столетия покровители наук приглашали итальянских эрудитов в Англию.  Многие молодые пытливые англичане сами уезжали учиться на материк, прежде всего в Италию, откуда возвращались домой с багажом знаний.

Популяризация в Англии сочинений гуманистов Европы, а также возросший в XVII веке интерес к дерзновенным трудам Коперника, Кеплера, Бруно и Галилея усилили стремление интеллектуалов к серьёзным занятиям наукой.  И англичане стали постепенно занимать ведущие позиции среди учёных мира.  Уильям Гильберт — физик, придворный врач Елизаветы I и Якова I — создал теорию магнетизма.  Он исследовал также явление электричества и ввёл этот термин.  Уильям Гарвей заложил основы экспериментальной физиологии.  В 1628 году он опубликовал труд, в котором доказательно объяснил процесс кровообращения и работу сердца.  Его соотечественник Ричард Лоуэр в 1665 году осуществил первое успешное переливание крови — от одной собаки к другой.  Труды англичанина Джона Валлиса (Уоллиса) в математике расширили области геометрии, тригонометрии, математического анализа и теории чисел.  В 1655 году он издал трактат, в котором представил вычисления сумм бесконечно малых рядов.  Он, в частности, вывел формулу для выражения числа π/2, ввёл отрицательные абсциссы и символ ∞ для обозначения бесконечности, ввёл термины «мантисса», «интерпретация», «непрерывная дробь», «интерполяция».  Двадцатичетырёхлетний Джон Уилкинс издал в 1638 году книгу «Открытие мира на Луне», в которой предположил, что Луна обитаема, а два года спустя в «Трактате о Новой планете» он заговорил о реальности полётов людей на Луну.  Уилкинс защищал и популяризировал взгляды Коперника, Кеплера и Галилея.  Изданная в 1648 году «Математическая магия», где он, в частности описал конструкцию летательного аппарата, вдохновила на интеллектуальные искания многих молодых людей, включая Ньютона.

 

308

*

Один из самых известных учёных ХVII века Роберт Бойль родился в 1627 году в Ирландии.  Получив хорошее образование и унаследовав от отца богатое состояние, он в 1654 году перебрался в Оксфорд.  Бойль организовал лабораторию с большим штатом сотрудников и руководил проведением множества химических, алхимических и физических опытов.  Он сформулировал задачи химии и ввёл новые экспериментальные методы анализа веществ.  В достигнутых им результатах была большая заслуга его помощников.  Значительная роль в открытии закона сжатия газа — закона, получившего имя Бойля, — принадлежит его ассистенту Роберту Гуку, который построил аппарат для определения зависимости упругости воздуха от занимаемого объёма.  Двойным именем Бойля — Мариотта этот закон называют по ошибке, потому что французский физик Эдм Мариотт определил ту же зависимость лишь в 1676 году — на четырнадцать лет позже.

Роберт Гук, молодой помощник Бойля, стал учёным-энциклопедистом и проявил себя как гениальный экспериментатор и изобретатель.  Он вывел уравнение, определяющее зависимость между напряжением и деформацией упругой среды, и этот закон получил его имя.  Гук первым увидел под микроскопом живые клетки и ввёл термин «клетка» в научный обиход.  Он изобрёл спиртовой уровень, вакуумный насос, оптический телеграф, термометр-минима, показывающий самую низкую температуру.  Ему и Бойлю принадлежит открытие интерференции света.  Роберт Гук, независимо от Христиана Гюйгенса, изобрёл спиральную пружину для регулирования хода часов.  Вместе с Христианом Гюйгенсом он разделил авторство гипотезы о волнообразном распространении света, а также авторство замысла о принятии постоянных температур таяния льда и закипания воды за опорные точки шкалы термометра.  Гук усовершенствовал конструкцию барометра и устройство телескопа, сделал ряд открытий в астрономии и в акустике.  Он внёс свой вклад и в открытие закона всемирного тяготения: Ньютон в письме к Эдмунду Галлею назвал Гука одним из тех, от чьих формулировок он отталкивался.

 

309

*

Открытия и изобретения Роберта Гука, так же как многие научные достижения его соотечественников, могли бы не случиться, если бы лучшие умы Англии не объединили свои усилия.  Это произошло в ноябре 1660 года, когда двенадцать учёных создали корпорацию, которую назвали «Коллегия для развития физико-математического экспериментального знания».  Через полгода в заседаниях Коллегии принимали участие уже более семидесяти человек.  В июле 1662 года король Карл II подписал хартию, которая утвердила учреждение этого союза под покровительством монарха.  Коллегия стала Лондонским королевским обществом.  Его куратором был избран двадцатисемилетний Роберт Гук.  В обязанности Гука входила организация собраний, подготовка и демонстрация опытов, а также изготовление приборов, которые необходимы для экспериментов.  Условием назначения на эту хлопотную должность было отсутствие какого-либо вознаграждения за работу, — у Королевского общества не было денег.  Карл II пожаловал Коллегии громкое имя и подарил серебряную с позолотой булаву, но помогать деньгами, похоже, не собирался.  Дэвид Юм в «Истории Англии» заметил, что придворные и любовницы, которые постоянно окружали Карла, не оставляли ему средств для поощрения научных трудов.

Помимо экспериментальных исследований, решений технических и организационных задач, Роберту Гуку приходилось искать, каким образом заработать на жизнь.  Вскоре он стал получать жалование, но был единственным членом Общества, состоящим на окладе.

Цели своей коллективной научной работы основатели этого союза сформулировали в духе назиданий Фрэнсиса Бэкона.  В принятой программе Общества они заявили о своём намерении совершенствовать познания при помощи экспериментов и рационального объяснения причин изучаемых явлений.  Согласно уставу, ни одно бездоказательное утверждение не может быть признано за истинное.  Намерение ведущих учёных Англии проверять все гипотезы с помощью экспериментов и точных расчётов отразилось в девизе, вынесенном на герб Общества: Nullius in verba — «Ничего на словах».

В 1663 году в Лондонское королевское общество был принят первый иностранный учёный — Христиан Гюйгенс.  Так оно стало интернациональным.  Секретарь Общества Генри Ольденбург ввёл ежемесячные доклады о сделанных в мире открытиях и способствовал установлению контактов с учёными других стран.  В 1664 году Общество сформировало восемь комитетов: анатомический, астрономический, естественных феноменов, земледельческий, истории производств, механический, химический и комитет корреспонденции.  С 1665 года по инициативе Ольденбурга и за его счёт Общество стало издавать журнал Philosophical Transactions — «Философские труды», посвящённый новостям науки.  Со временем у журнала появились читатели и на материке.  В 1666 году была основана Французская академия наук, и между Лондонским и Парижским обществами установились тесные связи.  Таким образом в середине XVII столетия в Западном мире появилась по сути новая сила — международная организация учёных, целью которой стало получение достоверных знаний.

 

310

*

Цели Лондонского королевского общества — поиск объективных причин всех явлений при недопущении голословной веры авторитетам — казалось бы неизбежно вели учёных к столкновению с церковью.  Однако исследователям хватало работы даже без вторжения в область религиозной догматики: природа ещё скрывала от людей практически все свои тайны.  Помимо того что такое вторжение в монополизированные церковью отрасли знаний было чревато серьёзными конфликтами, некоторые учёные, принимавшие участие в создании Королевского общества, сами являлись высокопоставленными чиновниками англиканской церкви.  Так, математик Джон Валлис занимал должность придворного священника при короле Карле II; Джон Уилкинс и Сет Вард были епископами; врач и химик Ральф Бэтерст был священником.  Первый королевский астроном и первый директор Гринвичской обсерватории Джон Флемстид, состоявший членом Королевского общества с 1676 года, тоже принял сан священника.  Духовное звание носили и французские учёные: философ-энциклопедист и экспериментатор Пьер Гассенди, астроном Буллиальд (Исмаэль Буйо), физик Эдм Мариотт, который был одним из первых членов Французской академии наук.  Священником был и монах Марен Мерсенн, сыгравший огромную роль в появлении этой академии и в установлении контактов между самыми известными умами Европы XVII века.  Многие ведущие учёные этого столетия были также богословами.

Роберт Бойль, самый авторитетный из членов Лондонского королевского общества, видимо считал свои религиозные искания более важными, чем проведение научных опытов.  Во время гражданской войны в Англии, которая в 1660 году закончилась восстановлением монархии, он даже намеревался посвятить свою жизнь служению церкви, комментированию и популяризации Библии.  От этой мысли Бойль не совсем отказался; он лишь несколько изменил свои тактические цели.  В книге «Христианский виртуоз», изданной незадолго до смерти, он назвал исследование природы главным религиозным долгом.  Бойль тратил значительные личные средства на содействие миссионерским обществам и переводы Библии на языки других народов.  Неженатый и бездетный Бойль оставил по завещанию деньги не Лондонскому королевскому обществу и не на развитие науки, а на проведение ежегодных лекций для защиты христианской религии от неверных — атеистов, деистов, язычников, иудеев и мусульман.  Причём в завещании он оговорил, что в этих лекциях не должны затрагиваться споры между самими христианами.

 

311

*

История многих открытий и изобретений, сделанных в XVII веке, по остроте интриг показалась Скрижалю гораздо интереснее увлекательных, но надуманных детективных романов.  Центральной фигурой и в научной жизни этого столетия, и в спорах между учёными за право первооткрывателя был Исаак Ньютон.

Ньютон родился в 1642 году на востоке Англии, в графстве Линкольншир, в деревне Вулсторп.  Окончив школу, он в 1661 году поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета, а после получения степени магистра преподавал здесь на протяжении тридцати лет.  Как большинство выдающихся учёных того времени, Ньютон не был женат.  Он всецело посвятил жизнь науке.  К тому же студентам и преподавателям университетов Кембриджа и Оксфорда запрещено было жениться.

Свои первые гениальные открытия в математике и физике Ньютон сделал в возрасте двадцати трёх — двадцати четырёх лет.  Занимаясь анализом бесконечно малых величин и отталкиваясь от трудов Ибн аль-Хайсама, Кавальери, Ферма, Декарта, Паскаля, Гюйгенса, Барроу, Грегори, Валлиса, он разработал методы дифференциального и интегрального исчисления.  Результаты своих достижений в математическом анализе Ньютон опубликовал лишь в 1693 году, что привело к громкому, долгому и неприглядному спору между ним и Лейбницем за право первенства в открытии этих методов.  Спор заинтересованных сторон в этом конфликте продолжался в течение более чем двух столетий.

Тогда же, в молодости, в 1665–1666 годах, Ньютон провёл ряд опытов по разложению пучка света на составляющие цветные лучи.  Он не только открыл сложный состав белого цвета, но и выявил зависимость между цветом лучей и степенью их преломляемости.  Главные математические отношения, лежащие в основе закона всемирного тяготения, Ньютон тоже вывел в пору своей молодости.  При этом он использовал наработки Галилея, Кеплера, Буллиальда, Борелли, Рена и Гука.

В первой половине жизни Ньютон всячески избегал известности; он боялся, что внимание к нему может отвлечь его от занятий наукой.  В письме, датированном 18 февраля 1670 года, он пояснил своё отношение к славе соотечественнику Джону Коллинзу, который подобно французу Мерсенну во многом способствовал общению между учёными Европы.  В этом письме Ньютон говорил о сделанном им финансовом расчёте:

 

Это решение задачи годового дохода, и если оно будет иметь какое-либо применение, вы можете поместить его в «Философских трудах»*, но без моего имени, так как я не вижу ничего желательного в почитании публики, которое я мог бы приобрести и поддерживать. Это, пожалуй, увеличило бы мою известность — то, чего я особенно стараюсь избегать.

 

____________

* Журнал Philosophical Transactions

 

Славу Ньютону принёс изготовленный им рефлектор — оптический телескоп, использующий зеркала.  Идея построения рефлектора принадлежала шотландскому математику и астроному Джеймсу Грегори.  Ньютон смастерил маленький, около пятнадцати сантиметров в длину, зеркальный телескоп, который давал сорокакратное увеличение.  В январе 1672 года, после демонстраций рефлектора перед королём и учёными Лондона, Ньютон был избран членом Королевского общества.

 

312

*

То, чего Ньютон боялся, произошло.  Его первая публикация — статья в «Философских трудах» о результатах оптических опытов — вызвала бурные научные споры.  Ньютон устал от них до такой степени, что в марте 1673 года в письме Ольденбургу попросил исключить его из членов Королевского общества.  Ольденбург отговорил его от этого шага, но необходимость переписки с оппонентами и продолжавшиеся споры о природе света отняли у Ньютона столько сил, что он решил не публиковать больше результаты своих научных трудов.  Он сообщил об этом Ольденбургу в ноябре 1676 года: «Я вижу, что человек должен выбрать одно их двух: не обнародовать ничего нового или же стать рабом выпущенного, чтобы защищать его».

Решение не публиковать результаты исследований Ньютон тоже изменил.  В 1686–1687 годах вышли из печати «Математические начала натуральной философии» в трёх книгах — главный труд его жизни.  Расходы и многие хлопоты по изданию этого трактата взял на себя астроном Эдмонд Галлей.

 

313

*

В «Началах» Ньютон сформулировал три закона механики, которые получили его имя, и закон всемирного тяготения.  Их действием Ньютон объяснил, в частности, обращение планет вокруг Солнца по эллиптическим орбитам, и движение Луны, и траектории комет, и природу приливов и отливов в морях и океанах.  Он ввёл понятия центростремительной силы, массы, количества движения.  Формулы Ньютона и его комментарии свидетельствовали, что тяготение существует между всеми телами, и на Земле, и во вселенной.  Этот замечательный интеллектуальный рывок в познаниях человечества означал, что небесные и земные тела подчиняются одним и тем же законам.  Единство мира после открытий Ньютона стало для мыслящих людей несомненным.

 

314

*

Готовя «Математические начала» к печати, Ньютон, видимо, опасался возможного конфликта с церковью и потому затемнил свои выводы, касающиеся движения Земли.  Его комментарий к одной из гипотез в третьей книге «Начал», где описано строение мира, был тем фиговым листком, которым Ньютон в своей модели вселенной попытался прикрыть самое важное для ортодоксов место.  Гипотеза под номером один в главе «Теорема X. Утверждение X» гласила: «Центр системы мира находится в покое».  Далее, в пояснении, Ньютон слукавил: «Это признаётся всеми, но одни утверждают, что в центре находится Земля, другие — что Солнце».  Такая неопределённость в книге с точными математическими расчётами явно свидетельствовала о том, что автор стремился отмежеваться от убеждения, за которое Джордано Бруно погиб на костре.

Опасения Ньютона в какой-то мере имели под собой основания.  Когда он работал над «Началами» и после их выхода из печати, Англия переживала бурное время.  Ньютон был протестантом, пуританином, а при Карле II пуритан притесняли.  В 1685 году Карл II умер.  Королём Англии и Шотландии стал его младший брат Яков II, он же Джеймс II, который задался целью вернуть Англию в католичество.  Он преследовал англиканское духовенство и ущемлял права протестантов.  В 1688 году в результате бескровной революции к власти пришёл Вильгельм III Оранский.  В Англии стали преследовать католиков и еретиков.  Начались обыски с целью выявления инакомыслящих.  Автора «Математических начал натуральной философии» подозревали в безбожии.  Ньютон боялся конфликта с властью и с англиканской церковью ещё и потому, что он не верил в троичность Бога, хотя преподавал в Тринити-колледже — в учебном заведении, носящем имя Троицы.  О своих религиозных взглядах Ньютон не высказывался, но узкому кругу людей они были известны.

Ньютон, учёный-отшельник, который прежде всячески избегал потери времени, столь нужного ему для научной работы, оказался вовлечённым в политику.  События развивались так, что он ещё до издания «Начал» принял участие в общественной жизни Кембриджского университета, а затем, в 1689 году, стал членом парламента от партии вигов.  После прихода в политику Ньютон был на виду у многих, и это бесспорно усилило его волнения из-за возможной огласки его неприятия одного из главных христианских догматов.

 

315

*

В конце 1691-го — начале 1692 года у Ньютона помутился рассудок.  Некоторые биографы связывают это душевное расстройство с пожаром в его лаборатории, хотя она сгорела задолго до его болезни.  По одной из версий, причиной кризиса стало отравление ртутью или другими вредными для здоровья веществами: Ньютон занимался алхимией и сутками не выходил из своей лаборатории.  Его стаж увлечённого экспериментатора, который стремился получить золото опытным путём, насчитывал к тому времени около четверти века.  Врачи и психиатры ХХ столетия диагностировали его заболевание по-разному: и как нервное расстройство, связанное с осложнением после гриппа, и как депрессию, которая случается с наступлением критического возраста, и как лёгкий вид шизофрении.

О событиях тех лет свидетельствует запись в дневнике Христиана Гюйгенса:

 

29 мая 1694 года М. Колин, шотландец, сообщил мне, что 18 месяцев тому назад геометр Исаак Ньютон впал в сумасшествие то ли вследствие слишком интенсивных исследований, то ли из-за безмерного горя от потери в огне его химической лаборатории и нескольких рукописей. Когда он пришёл к архиепископу Кембриджа, он сделал заявления, которые свидетельствовали об умопомрачении. О нём сразу же позаботились его друзья; они заперли его в его доме и лечили, благодаря чему он уже настолько восстановил здоровье, что начал понимать свои «Начала».

 

После изучения материалов, связанных с событиями из жизни Ньютона, для Скрижаля стало очевидным, что причиной временного помрачения этого гениального ума был страх.  Ньютон, осмелившийся судить о Боге не так, как требовало учение церкви, должно быть чувствовал за собой вину за вольнодумство, которое заслуживало наказаний.  Будучи глубоко верующим человеком, он испытывал раздвоение личности: учёный, для которого критерием истины служили математические доказательства, результаты опытов и доводы разума, боролся в нём с христианином, который обязан безоговорочно верить церковным догматам.  Его одолевала мания преследования, он потерял сон.  Ньютон решил порвать все связи, которые могли опорочить его в глазах властей и церкви.  Одним из тех, кому он в период своей болезни отправил письма с сообщением о разрыве отношений, был Сэмюэл Пипс.  В 1684–1686 годах Пипс занимал должность президента Королевского общества, а в 1689 и 1690 годах дважды сидел в тюрьме по подозрениям в приверженности к католицизму и королю Якову II, который бежал во Францию.

В письме Пипсу, датированном 13 сентября 1693 года, Ньютон высказал сожаление о встрече с ним.  Он отмежевался также от сверженного короля и своих друзей:

 

Сэр,

Некоторое время спустя после того как г-н Миллингтон передал мне Ваше послание, он настаивал, чтобы я повидал Вас, когда я буду в Лондоне. Мне это не понравилось, но по его настойчивости я согласился, не подумав, что делаю; ведь я чрезвычайно обеспокоен тем запутанным положением, в котором нахожусь. Я не ел и не спал нормально в течение этих двенадцати месяцев и кроме того не имел моего постоянства ума. Я никогда не намеревался делать что-либо ни в соответствии с вашими интересами, ни в интересах короля Якова. И теперь я должен разорвать наше знакомство и не видеть больше ни Вас, ни остальных моих друзей, если смогу потихоньку их оставить.

 

В письме, отправленном через три дня Джону Локку, признаки душевного расстройства Ньютона ещё более очевидны.  Джон Локк, философ, член Королевского общества, был автором очень смелых посланий о веротерпимости.  В своих трудах он отстаивал также равенство всех людей перед законом, не исключая монарха.  А в трактате «Мысли о воспитании» Локк наряду со множеством других рекомендаций, которые он дал родителям, посоветовал им разъяснить подростку, своему ребёнку, устройство мира, открытое Коперником; «180 Поскольку астрономы больше не сомневаются в движении планет вокруг Солнца, его следует ознакомить с этой гипотезой...» — пояснил Локк в этом трактате.  Письмо Ньютона Джону Локку начиналось словами:

 

Сэр,

Будучи того мнения, что Вы пытались запутать меня с женщинами и другими способами, я был так поражён этим, что если бы мне сказали, что Вы больны и не выживете, я бы ответил, что было бы лучше, если бы Вы умерли.

 

Вскоре после выздоровления Ньютон оставил научную работу и сменил скромную службу преподавателя Кембриджского университета на престижную и высокооплачиваемую должность управленца в Лондоне.  В 1696 году по рекомендации канцлера казначейства Чарльза Монтегю, с которым он познакомился в Тринити-колледже, Ньютон был назначен смотрителем Монетного двора.  Он во многом способствовал успешному проведению денежной реформы в Англии и беспощадно боролся с фальшивомонетчиками.  С 1700 по 1727 год, до конца жизни, Ньютон занимал должность директора Монетного двора.  С 1703 года до последних своих дней он являлся также президентом Королевского общества.  В эти последние тридцать лет жизни он работал главным образом над трактатами по истории и богословию.

 

316

*

Характер Ньютона после того временного душевного расстройства существенно изменился.  Он, некогда равнодушный к славе и даже опасавшийся известности, стал очень амбициозным человеком.  В споре с Лейбницем Ньютон крайне настойчиво требовал безоговорочного признания своего первенства в открытии дифференциального и интегрального исчисления.  Он пользовался своим высоким положением, близостью ко двору и авторитетом в личных целях.  Этот другой Ньютон бесцеремонно игнорировал интересы учёных, которые зависели от его решений, и даже ультимативно требовал от них нужные ему результаты исследований.  В вышедшей в 1704 году «Оптике», материалы для которой Ньютон подготовил тремя десятилетиями раньше, он очень редко ссылался на своих предшественников, чьи идеи и расчёты использовал.  А во втором издании «Начал» он даже удалил ряд таких ссылок и убрал адресованные учёным слова признательности, которые присутствовали в первом издании.

При жизни Ньютона «Математические начала натуральной философии» переиздавались три раза, и в каждое из них он вносил изменения.  Но тот фиговый листок из обтекаемых слов, который прикрывал его истинное убеждение о строении Солнечной системы, он с этого главного своего трактата так и не снял — видимо, не переборол страх.  Даже в последнем, четвёртом, издании «Начал», которое вышло уже после его смерти, пояснение к той самой гипотезе под номером один в главе «Теорема X. Утверждение X» третьей книги заканчивалось словами: «...Одни утверждают, что в центре находится Земля, другие — что Солнце».  Ньютон мог недоговаривать и потому, что желание остаться в памяти потомков благочестивым христианином было для него важней репутации беспристрастного учёного.

 

317

*

Наталкиваясь на виртуальный частокол религиозных догматов, крещёные интеллектуалы в своих исканиях обходили их стороной — бессознательно или убеждая себя в том, что постулаты церкви вполне согласуются с законами природы.  Однако не все учёные Европы XVII века смогли примирить в себе доводы разума, открытия в разных областях знаний с тем, что им внушили в детстве, — с чувством благоговения перед Священным Писанием и церковными авторитетами.  Уж очень явными были эти противоречия.  Проницательные, честные натуры осознавали, что жить с этой внутренней раздвоенностью — значит лицемерить.  Блез Паскаль, один их таких совестливых людей, сделал свой выбор будучи совсем молодым человеком.






____________________


Читать следующую главу


Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»


На главную страницу