"Скрижаль". Книга 5 - Становление прав и свобод в Англии 3

Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 5. Потери и обретения гражданских прав и свобод англичан в годы революции и после восстановления монархии

___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Потери и обретения гражданских прав и свобод англичан в годы революции и после восстановления монархии.

За годы гражданских войн и существования республики политический строй в Англии трансформировался из ограниченной монархии в диктатуру некоронованного монарха — Кромвеля. В 1660 году, вскоре после его смерти, англичане, изрядно уставшие от беззаконий, короновали принца Карла — сына казнённого короля Карла.

Попытки Карла II утвердить принципы веротерпимости в стране встретили протест парламента и оказались неудачными. Партия короля, и сам Карл II, и народная партия в отстаивании своих интересов прибегали к противозаконным действиям.

В 1685 году, после смерти Карла II, королём Англии стал Джеймс II, который был католиком. Его стремление предоставить подданным свободу совести и утвердить католичество в качестве главного вероисповедания в Англии закончилось тем, что в 1688 году Вильгельм Оранский, правитель Республики Нидерландов, вторгся в Британию со своим войском, а Джеймс II бежал во Францию. За этой сменой власти закрепилось название Славная революция. В следующем году английский парламент провозгласил Вильгельма и его жену Марию, дочь Джеймса II, королём и королевой, принял Билль о правах и Акт о веротерпимости.

Ещё до начала суда над королём, 4 января 1649 года, депутаты, отобранные по списку генерала Прайда согласно степени их лояльности по отношению к армии, объявили своё собрание высшим политическим органом страны: «Палата общин Англии, собравшаяся в парламенте, провозглашает, что народ, под Богом, является первоисточником всей справедливой власти; а также провозглашает, что Палата общин, собравшаяся в парламенте, избранная народом и его представляющая, обладает верховной властью в этом государстве». Депутаты объявили также, что все их решения имеют силу закона.

Неделю спустя после казни короля, 6 февраля, в журнале Палаты общин появилась запись: «Решено, что Палата лордов в парламенте является бесполезной и опасной и должна быть упразднена». В соответствии с принятым вскоре законом, те из лордов, которые достойно служили общественным интересам, получили право быть избранными в парламент и в управляющие органы Англии на общих основаниях.

На следующий день, 7 февраля, Палата общин постановила упразднить монархию и утвердила акт об учреждении Государственного совета, который будет действовать в соответствии с указаниями парламента, то есть возьмёт на себя обязанности исполнительной власти. Акт об упразднении монархии депутаты утвердили 17 марта. В нём говорилось: «...Из опыта найдено, что обязанности короля в этом государстве и в Ирландии и единоличная власть любого человека являются излишними, обременительными и опасными для свободы, сохранности и общественных интересов народа...». После слов о ликвидации королевской власти следовало предостережение: если кто-либо каким-либо образом попытается провозгласить королём принца Уэльского — Карла, сына казнённого Карла Стюарта, — или кого-либо другого или же примет участие в таком преступлении, то будет обвинён в государственной измене и понесёт соответствующую кару как совершивший действия, направленные против парламента и народа Англии.

15 января 1649 года, за две недели до казни короля, Совет армии утвердил третью редакцию документа, известного как «Соглашение народа Англии и соединённых с ней территорий о прочном мире на основе общего права, свободы и безопасности». В этой декларации высшие офицеры армии представили свой проект необходимых преобразований в стране. В «Соглашении», в частности, говорилось о том, что все законы, принимаемые парламентом, должны быть в равной степени действенны для всех англичан, независимо от достоинства, чина и материального положения людей.

Пять дней спустя Совет армии представил эту декларацию на рассмотрение в парламент. Спикер Палаты общин от имени всех депутатов выразил сердечную благодарность лорд-генералу и другим офицерам за их добрые чувства и отличную службу, но никаких законодательных актов за этим не последовало. Поразмыслив, Скрижаль нашёл возможное объяснение такой пассивности депутатов. Совет армии в «Соглашении» потребовал и то, чтобы нынешний парламент закончил свою работу до конца апреля 1649 года, чтобы провести в Англии новые выборы в парламент на основе справедливого, пропорционального представительства народных избранников от всех избирательных округов страны. Очень походило на то, что депутаты не стали спешить со столь радикальными преобразованиями, потому что не хотели разъезжаться по домам.

19 мая 1649 года Палата общин провозгласила Англию республикой, содружеством — Commonwealth. В постановлении говорилось, что Англией впредь будут управлять представители народа в парламенте и назначенные парламентом должностные лица.

Два месяца спустя депутаты приняли закон «О том, какие преступления должны быть признаны государственной изменой». Помимо перечня действий, обычно подпадающих под понятие измены — организация заговора против существующей власти, поднятие мятежа в армии, участие в таких волнениях, помощь врагам, — текст закона, пространный и расплывчатый, содержал пассажи, заставлявшие думать, что преступление против государства совершил человек, высказавший недовольство существующими в стране порядками. В перечне поступков, объявленных изменой, названы, в частности, такие: «...Если кто-либо злонамеренно или умышленно обнародует, написав, издав или открыто заявив, что указанное правительство является тираническим, захватническим или незаконным, или что Палата общин не является верховным органом власти этого государства...». За каждое их этих и всех других указанных в тексте действий закон предписал карать преступника смертной казнью.

В этом документе несколько раз встречается фраза «Хранители свободы Англии и Государственный совет» без пояснения, кого законодатели имели в виду. Но из упрощённой структуры новой власти однозначно следовало, что хранителями свободы они, члены парламента, назвали себя.

Скрижаль читал книгу, сидя на набережной с рекламой своих стихов, и даже не заметил, как перед ним оказался холёный мужчина средних лет с огромной собакой на поводке. Мужчина стал расспрашивать Скрижаля о том, откуда он родом и почему у него такая странная фамилия. Лежавшую на столике книгу стихов он даже не открыл, — поэзия его не интересовала. Он не придерживал собаку — и она подошла вплотную к Скрижалю, поднялась на задние лапы, упёрлась передними лапами ему в грудь и стала его обнюхивать. Собака была без намордника.

— Уберите её! — возмутился Скрижаль.

Хозяин пса не спешил натянуть поводок. Собака продолжала топтаться на груди у Скрижаля и тыкаться носом ему в лицо.

— Она неопасная, — ухмыльнулся холёный мужчина. Он даже не подумал извиниться и ушёл довольным: унизил писателя стихов.

Свой короткий век республика провела в захватнических войнах. В 1649 году Кромвель во главе многотысячной армии отправился в Ирландию. Эта военная кампания опустошила остров и подчинила Ирландию власти английского парламента. Солдаты республики убивали не только тех ирландцев, которые защищали свою страну, но и безжалостно истребляли мирных жителей. В оправдание этих зверств Кромвель говорил, что его армия мстила ирландцам-католикам за резню англичан-протестантов в 1641 году. За десять лет гражданских войн из полутора миллионов населения Ирландии в стране осталось, по разным оценкам, от двух третей до половины жителей. Зéмли, отнятые у местных католиков, перешли к завоевателям. Католические священники, которых не уничтожили в этой бойне, находились в розыске и подлежали смертной казни.

В июне 1650 года Томас Ферфакс сложил с себя полномочия главнокомандующего всеми войсками Англии, и его пост занял Кромвель. Именно в это время в Шотландию из Европы вернулся двадцатилетний сын казнённого короля; его тоже звали Карл. Шотландцы продиктовали ему жёсткие условия, на которых они готовы были признать его своим монархом, и принц согласился. Когда Кромвель узнал о случившемся, он, ещё не завершив покорение Ирландии, повёл войска на завоевание Шотландии. В сентябре 1651 года его солдаты в последнем сражении с армией принца одержали победу, и Шотландия оказалась под властью республиканской Англии. Карлу удалось бежать от преследования, и он отплыл на континент.

Подчинив народы, жившие на Британских островах, парламент Английской республики нашёл врага на материке. Новая власть была заинтересована в развязывании очередной войны: политики хотели отвлечь англичан от внутренних проблем — от раздоров между приверженцами разных религиозных взглядов и от недовольства чрезвычайно высокими налогами; генералы во главе с Кромвелем не собирались распускать армию, и одно это объясняло дальнейшие агрессивные действие республики, а депутатам ведение Англией войны на континенте сулило продолжение их доходной работы в Лондоне, — они стремились продлить свои полномочия, отсрочить давно обещанный народу роспуск парламента и выборы в Палату общин в соответствии с новым порядком представительства.

Молодая республика увидела врага не в одной из монархий, где жили столь ненавистные англичанам католики, а в протестантской стране — в Республике Соединённых Провинций Нидерландов. Вину предприимчивых жителей этого миролюбивого государства англичане увидели в их успешном предпринимательстве; торговый оборот Республики Нидерландов раз в пять превосходил товарооборот Англии. В октябре 1651 года, готовясь к войне, английский парламент принял Навигационный акт, которым оговорил выгодные для английского флота условия торговли, с тем чтобы вырвать у республиканских Нидерландов господство на всех морях. И в мае 1652 года, когда англичане нашли предлог для битвы, произошло первое в этой войне морское сражение. А два года спустя Кромвель развязал войну с Испанией без каких-либо причин, оправдывающих эту агрессию.

За десять лет гражданских войн и первые два года существования республики англичане растеряли те важные, значительные права и свободы, которых самые достойные сыны народа добились от монархов за прошедшие четыре века. «Хранители свободы Англии» ужесточили цензуру и лишили соотечественников свободы слова. Даже за неодобрительное мнение о новой власти — о действии любого из её органов, — за мысль, высказанную в узком кругу людей, недовольный человек рисковал оказаться обвинённым в государственной измене; порядки в республике поощряли осведомителей.

В январе 1650 года парламент принял закон о присяге, которую обязан был дать каждый проживающий в стране мужчина в возрасте от восемнадцати лет и старше. Текст этой клятвы гласил: «Я заявляю и обещаю, что буду предан и верен Содружеству Англии в том виде, в каком теперь оно установлено, без короля и Палаты лордов». Тем лицам, которые до 20 февраля 1650 года не присягнут республике в установленном парламентом порядке, закон грозил потерей должностей, работы, штрафами в размере двойной суммы годового дохода и лишением гражданских прав. Закон пообещал денежное вознаграждение информаторам за донос властям на уклоняющихся от присяги.

Относительная свобода религиозных взглядов, которой англичане пользовались во времена монархии, теперь, в республиканской Англии, стала крайне ограниченной. В августе 1650 года парламент принял закон «Против некоторых атеистических, кощунственных и оскорбительных мнений, унижающих честь Бога и разрушающих человеческое общество». Этот закон предписывал карать тюремным заключением сроком на шесть месяцев без права выхода под залог каждого, кто заявит о себе, что честью, величием или силой равен Богу, или полагает, что Бог обитает в Творении и нигде больше, или считает, что неправедность в людях, жестокость, пьянство, воровство, распущенность и другие пороки не являются чем-то постыдным и запрещённым по слову Божьему, или скажет, что такой вещи, как грех, вообще не существует, или заявит, что нет ни рая, ни ада, ни спасения, ни проклятия, или что между этими понятиями нет различий. Тюремное заключение такому осуждённому, будь то мужчина или женщина, закон предписал продлевать до тех пор, пока человек не укажет достаточное количество поручителей, которые гарантируют его или её хорошее поведение в течение года.

Тремя месяцами раньше, в мае 1650 года, парламент принял закон «О подавлении мерзких грехов инцеста, прелюбодеяния и внебрачных связей». В этом постановлении были перечислены плотские отношения, которые считаются преступными, начиная от связей с членами семьи, включая родных второго поколения, до связей с некровными родственниками — со снохой, зятем, свёкром, с одним из приёмных родителей или с одним из приёмных детей. Каждое из этих отношений закон признал уголовным преступлением, за которое преступник, будь то мужчина или женщина, карается смертной казнью. За связь с девственницей, с незамужней женщиной или вдовой полагалось тюремное заключение сроком на три месяца без права выхода под залог; и в таких случаях закон карал обоих преступников — и мужчину, и женщину. Владелец публичного дома, уличённый или уличённая в таком предпринимательстве первый раз, подлежал наказанию сначала публичной поркой, стоянием у позорного столба, выжиганием на лбу горячим железом буквы В — видимо, от слова brothel, бордель, а затем — тюремным заключением сроком на три года без права выхода под залог. За повторное такое преступление закон предписал смертную казнь.

Тюрьмы в Англии и на завоёванных республикой территориях Британских островов были переполнены. А депутаты проармейского парламента, озабоченные слишком вольными нравами соотечественников, продолжали искать средства для охраны их целомудрия и меры для наказания строптивцев. В мае и июне 1650 года депутаты обсуждали законопроект о запрещении ругательств и проклятий, а также подготавливали закон против порока живописи, против румян, против наклеивания женщинами косметических чёрных мушек на тело и против нескромных женских платьев. В журналах Палаты общин Скрижаль нашёл только записи об этих совещаниях; соответствующих постановлений он не обнаружил, из чего заключил, что эти законопроекты не были утверждены — не набрали нужного числа голосов. Тем не менее Скрижаль увидел, что суровые порядки в Английской республике во многом походили на жестокую диктатуру Кальвина в Женеве.

У республики был свой диктатор. Кромвель до поры возглавлял только армию, но видел себя самодержцем и добился своего. Сначала он распустил парламент: 20 апреля 1653 года, явившись на очередное заседание законодателей, Кромвель прослушал несколько выступлений, после чего встал и грубо заявил депутатам, что они злоупотребляют своими полномочиями и должны разъехаться по домам. Высказавшись, он вызвал солдат и приказал им очистить зал.

Неделю спустя Кромвель распустил Государственный совет и учредил новый в составе тринадцати человек, семь из которых были офицерами армии. Он поручил Совету избрать, вернее назначить, в новый парламент, представителей народа из Англии, Ирландии и Шотландии; при этом он продиктовал если не конкретные имена, то критерии, по которым следует назначать членов созываемого собрания. Каждый из тех, на кого пал выбор, получил вызов явиться в Вестминстер от имени лорд-генерала Кромвеля.

О том, какую цель Кромвель преследовал, созывая новый парламент — почему сразу не присвоил себе единоличную власть, — можно лишь предполагать, но по прошествии пяти месяцев, в декабре 1653 года, парламент опять был распущен; солдаты и в этот раз выпроводили депутатов из зала заседаний. А через несколько дней Совет армии утвердил многостраничный документ, озаглавленный «Правительство Содружества Англии, Шотландии и Ирландии и принадлежащих Содружеству владений»; документ известен также под названием «Правительственный аппарат» — Instrument of Government. В нём была подробно описана структура новой власти в республике. В результате этого бескровного государственного переворота, проведённого генералами, появилась должность лорда-протектора, который разделял законодательную власть с парламентом, а исполнительную — с Советом:

I Верховная законодательная власть в Содружестве Англии, Шотландии и Ирландии и принадлежащих Содружеству владениях должна находиться и находится в одном лице и в народе, собравшемся в парламенте; титул названного лица должен быть Лорд Протектор Содружества Англии, Шотландии и Ирландии.

II Полномочие верховного правителя и управление указанными странами и владениями, а также их народами принадлежит и осуществляется Лордом Протектором совместно с Советом, число членов которого не должно превышать двадцати одного и не быть меньше тринадцати.

В одной из статей этой первой конституции республики сказано, что Оливер Кромвель провозглашён лордом-протектором содружества пожизненно. Сама же должность названа выборной, а не наследственной. После смерти лорда-протектора его полномочия переходят к человеку, которого изберёт Совет. Согласно «Правительственному аппарату», лорд-протектор должен был руководить внешней политикой содружества, всеми морскими и сухопутными войсками, а также милицией. Новая конституция предоставила свободу вероисповедания всем христианам, за исключением католиков и «практикующих вольности» — practise licentiousness. О том, что имеется ввиду под вольностями, документ не разъяснял.

Парламент — первый после установления протектората — начал работу в сентябре 1654 года. Депутатов, шедших на первое заседание, останавливали на лестнице солдаты. Они говорили каждому, что дверь, ведущая в парламент, заперта и что приказано всех направлять в Расписанную палату Вестминстерского дворца, где находится Кромвель.

В выступлении перед депутатами Кромвель потребовал, чтобы каждый из них подписал обязательство быть верным ему лично и содружеству с обещанием не предлагать и не давать согласие на изменение правительства, установленного в лице лорда-протектора и парламента. В зал заседаний солдаты впускали только тех, кто подписали эту присягу. Кромвель ожидал от парламента утверждения целого ряда законопроектов, тексты которых подготовил Государственный совет.

Депутаты в Англии издавна сами разрабатывали законы, и встречаясь на парламентских сессиях, они первым делом обсуждали жалобы народа и наиболее актуальные вопросы. Так случилось и в этот раз. Депутаты были заняты другими делами на протяжении пяти месяцев и не утвердили ни один из подготовленных для них законопроектов. В январе 1655 года Кромвель потерял терпение и распустил парламент.

Последний при жизни Кромвеля парламент — второй в период протектората — проходил с сентября 1656-го по февраль 1658 года. Этот созыв депутатов был продиктован нуждами армии и флота для ведения войны с Испанией, а также необходимостью утвердить конституцию, которую Совет армии провозгласил в документе «Правительственный аппарат».

Кромвель и члены Государственного совета приложили значительные усилия для того, чтобы в Лондоне собрались только такие представители народа из трёх бывших королевств, которые поддерживают их политику. Тем не менее результаты выборов не удовлетворили армейское правительство республики. Государственный совет не признал полномочия около ста депутатов, и они не смогли попасть в Вестминстерский дворец: на входе и в этот раз стояли солдаты, исполнявшие приказ Кромвеля не впускать отвергнутых. Многие депутаты в знак протеста против этого произвола отказались заседать в таком, подчинённом армии, собрании. Поэтому к работе в первой сессии парламента приступили только около двухсот пятидесяти человек.

23 февраля 1657 года депутат Кристофер Пак, бывший лорд-мэр Лондона, зачитал в парламенте петицию, в которой предлагалось признать Кромвеля королём трёх объединённых народов, восстановить двухпалатную структуру парламента и внести ряд изменений в работу правительства. Кристофер Пак и стоявшая за ним партия предлагали по сути восстановить те порядки ограниченной законами монархии, которые существовали до протектората. Спикер парламента сразу же сообщил Кромвелю о содержании этой петиции.

Депутаты бурно изо дня в день обсуждали вопрос о вручении короны лорду-протектору, и это предложение в целом было принято большинством голосов. А затем, 31 марта, в Банкетном зале Вестминстерского дворца состоялась торжественная встреча членов парламента с Кромвелем. В тот день сначала выступил спикер. Он сказал, что титул короля более соответствует законам всех трёх стран, чем титул протектора. Спикер озвучил также главные положения петиции, с которой парламент намеревался обратиться к Кромвелю; в частности, депутаты предлагали внести в новую конституцию статью о недопущении сборов налогов, не утверждённых парламентом, из чего следует, что в годы протектората власти прибегали к таким поборам. Спикер передал также просьбу депутатов к Кромвелю — чтобы он принёс клятву править народом согласно закону с подтверждением Великой хартии и других гражданских свобод, как прежде клялись в том короли.

Согласно действовавшему акту об упразднении монархии, предложение короны Кромвелю являлось государственным преступлением и преступником становился не только Кристофер Пак, но и каждый из тех членов парламента, которые поддержали его инициативу. Тем не менее казней за государственную измену не предвиделось.

Со дня начала обсуждения петиции Кристофера Пака прошло больше месяца, и у Кромвеля было достаточно времени, чтобы принять решение. И всё же в ответной, очень смутной речи, которую он произнёс в Банкетном зале после выступления спикера, Кромвель попросил депутатов дать ему немного времени на обдумывание — «чтобы испросить совета у Бога и моего сердца». На предложение парламента стать монархом он ответил только 7 мая: Кромвель выступил перед депутатами с длинной витиеватой речью, и лишь в заключительных словах сказал, что не может возглавлять правительство в качестве короля.

Сохранились свидетельства того, что Кромвель хотел принять корону от парламента, но не решился на это. Восстановление монархии противоречило интересам и убеждениям солдат и высших офицеров армии. К тому же среди гражданского населения республики, помимо прямых врагов Кромвеля — приверженцев Стюартов, — было много недовольных его самовластием. Зная о немалом числе своих недругов, Кромвель панически боялся быть убитым в результате заговора. Он повсюду держал своих шпионов и доносчиков; для добычи нужных сведений его агенты проводили обыски и прибегали к подкупам.

Видимо Кромвеля за шаг до коронования остановил страх. Потешив самолюбие, став монархом, он мог не только пасть от руки мстителя, но и сложить голову на плахе: новый парламент, который добивался восстановления прав депутатов, отнятых армией, мог в конце концов судить его, как случилось это с королём Карлом, и казнить за многие злоупотребления властью и за бессмысленные, преступные войны.

Возможность такого развития событий Скрижаль осознал, когда прочёл петицию парламента, поданную Кромвелю вскоре после его отказа принять корону. По сути это был проект новой конституции. Хотя Государственный совет и Кромвель утвердили депутатов как лояльных по отношению к правительству, предложенная ими новая конституция трёх объединённых народов фактически требовала приведения властных структур и порядков в государстве к тому виду, в каком они находились при Карле Стюарте; разница заключалась главным образом в том, что правителем страны становился не король, а лорд-протектор.

В проекте конституции, в частности, говорилось о восстановлении двухпалатного парламента и о недопустимости лишать законно избранных представителей народа возможности участвовать в заседаниях; для надзора за соблюдением привилегий депутатов предусматривалось формирование специальной комиссии. О Государственном совете в этом законопроекте не было ни слова, но сказано о Тайном совете, членов которого, так же как всех высших государственных чинов в Англии, Ирландии и Шотландии, утверждают в должностях обе палаты. Изменение, приостановление или отмену любого закона депутаты объявили правомерными лишь в том случае, если парламент примет соответствующий акт.

Несмотря на сверхделикатное название этого документа — «Смиренная Петиция и Совет», Humble Petition and Advice, — Скрижаль увидел в нём скрытый ультиматум Кромвелю. В последнем параграфе законопроекта было предельно вежливо сказано, что если Кромвель не даст согласие на одно из предложений депутатов, то и все другие не будут иметь силу, а в одной из статей были названы большие суммы, которые парламент обязался выделить на содержание правительства, армии и военно-морского флота.

25 мая 1657 года Кромвель подписал эту петицию, и тем самым утвердил новую конституцию республики. Обращение к нему значилось в ней не иначе как «Ваше Высочество». Не став монархом, Кромвель всё-таки потешил своё честолюбие помпезной церемонией провозглашения его лордом-протектором, которая отличалась от инаугурации короля только отсутствием короны.

В январе следующего года парламент собрался на вторую сессию — на этот раз в составе двух палат. Все депутаты, прежде отстранённые от участия в нём, теперь, в соответствии с новым законом страны, беспрепятственно заняли свои места в Палате общин.

В утверждённой Кромвелем конституции, где речь шла о восстановлении двухпалатного парламента, вместо обычного названия верхней палаты «Палата лордов» были не раз употреблены туманные слова «другая палата». Поскольку лордов лишили парламентских прав, Кромвель сам сформировал верхнюю палату. Из сорока двух её членов, которые приступили к работе, большинство составляли бывшие командиры полков и высшие офицеры армии, а семеро, включая сыновей Кромвеля Ричарда и Генри, были членами его семьи.

Появление в парламенте людей крайних взглядов — от тех, кто в полной мере поддерживали политику лорда-протектора, до тех, кого возмущало правление некоронованного диктатора, — вызвало такие жаркие дебаты, что всего лишь две недели спустя после открытия второй сессии парламента, в феврале 1658 года, Кромвель во избежание нежелательных для него последствий распустил его. Но усмирить силы, которые раздирали страну, он уже не мог, хотя пытался; восстания — и роялистов, и солдат, и республиканцев, и приверженцев разных движений в протестантстве — заканчивались арестами и казнями. А в сентябре того же года в возрасте пятидесяти девяти лет Кромвель умер, — ушёл из жизни не с миром в душе, а с тяжёлым грузом значительно обострившихся страхов.

Лордом-протектором республики после смерти Оливера Кромвеля стал его сын Ричард. Будучи гражданским и неискушённым в политике человеком, Ричард Кромвель ни по складу характера, ни по весомости жизненного опыта не мог командовать войсками и править страной, которая опять оказалась накануне гражданской войны. В мае 1659 года он сложил с себя полномочия лорда-протектора, и власть перешла к армии во главе с Комитетом безопасности.

Военную диктатуру, установившуюся на Британских островах, свергнул генерал Джордж Монк, губернатор Шотландии. В январе 1660 года он во главе своей армии вторгся в Англию и встретил поддержку многих англичан, которые устали от хаоса и хотели восстановления дореволюционных порядков. К этому времени вооружённые силы республики пришли в упадок. Из-за анархии в стране жители не платили налоги. Армия оказалась в огромных долгах; не получая содержания, солдаты дезертировали. 6 февраля генерал Монк со своим войском, не встретив сопротивления, вступил в Лондон.

Джордж Монк был сторонником свободного созыва парламента, и именно такие, свободные, выборы прошли теперь впервые за двадцать лет. Видя, что подавляющее большинство жителей трёх бывших королевств хотят восстановить монархию, Монк вступил в тайные переговоры с принцем Карлом Стюартом, который в то время находился в Испании, и посоветовал ему перебраться в Нидерланды — поближе к берегам Англии. И Карл последовал совету Монка.

Пока в округах шли выборы депутатов Карл подготовил документ, известный как Бредская декларация. В ней он пообещал прощение всем подданным, которые воевали и совершили преступления против его отца и против него, наследника короны, за исключением тех, кого парламент не сочтёт нужным простить. В этой декларации, датированной 4 апреля 1660 года, Карл, в частности, провозгласил:

Мы объявляем свободу совести и то, что ни один человек не будет потревожен или спрошен из-за различий в убеждении о религии, которые не нарушают мир в королевстве. И Мы готовы изъявить согласие на соответствующий акт парламента, который после зрелого обсуждения будет предложен Нам для полного предоставления такой терпимости.

Парламент, известный как Согласительный, начал работу 25 апреля, и неделю спустя это послание принца было зачитано в обеих палатах. О нетерпении депутатов восстановить монархию Скрижаль мог судить по тому, что представители народа — прежде столь медлительные и несговорчивые, когда дело касалось привилегий короля, — в тот же день, 1 мая, вместе с лордами, на конференции двух палат, постановили ввести дореволюционную систему правления страной во главе с королём, Палатой лордов и Палатой общин. Парламент отправил Карлу письмо с благодарностью за его послание. Обе палаты согласовали текст прокламации, которой 8 мая торжественно провозгласили, что Карл Второй со дня кончины его отца является королём Англии и всех её владений. Карл вернулся в Англию и прибыл в Лондон 29 мая — в день своего тридцатилетия.

В соответствии с обещанием молодого короля английский парламент после долгих дебатов принял акт о всеобщем освобождении от ответственности. Однако это постановление исключило из помилования немалое число людей. В зависимости от характера признанной за ними вины или совершённых преступлений в период от января 1637-го до июня 1660 года они подверглись наказаниям разной степени тяжести — от штрафов и лишения прав занимать гражданские и военные должности до смертной казни с конфискацией имущества. В одном из пунктов этого акта поимённо названы сорок девять человек, причастных к убийству короля. Многим из них удалось бежать на континент, тринадцать были повешены, остальных приговорили к пожизненному тюремному заключению. Телá трёх умерших к этому времени участников суда над Карлом Стюартом — Оливера Кромвеля, его зятя и председателя той судебной комиссии — были выкопаны из земли, повешены, затем обезглавлены и зарыты под виселицей.

Скрижаль давно уяснил, что в каждой стране решающими для её процветания или упадка оказываются не победы или поражения в войнах, и не успехи или провалы в межгосударственных делах, и не обилие её природных богатств или масштабы катаклизмов, а достижения и беды народа в области духа. Поэтому дальнейшее знакомство с прошлым Англии он решил ограничить изучением того, что происходило со свободой слова в стране и с правами приверженцев разных вероисповеданий, — с теми отношениями между людьми, которые в значительной степени определяют уровень их цивилизованности.

Порядок печати и продажи книг в Англии был установлен и строго отслеживался ещё при королях из династии Тюдоров — начиная с XV века. Устав, принятый в первой половине XVI века, регулировал цены на книги и запрещал импорт печатной продукции для розничной продажи. В Англии существовала гильдия печатников и книготорговцев, которая фактически обладала монополией на издание и распространения книг в стране. В 1557 эта гильдия основала Компанию книготорговцев — точнее Компанию Торговцев Канцтоварами, Company of Stationers — и получила королевскую хартию, которая узаконила её привилегии. Тюдоры не только наделили эту компанию монопольными правами на издание и продажу книг в Англии, но и возложили на неё обязанность надзирать за всеми нарушениями в области печати, разыскивать и уничтожать нелицензионную литературу, а также штрафовать виновных в её выпуске и нарушителей авторского права.

В 1586 году с целью усиления контроля за печатью и за продажей книг Звёздная палата издала соответствующий декрет. Этот закон запретил установку и работу печатных станков за пределами Лондона, сделав исключение только для Оксфорда и Кембриджа. Полномочия Компании книготорговцев были расширены: наряду с правами и обязанностями по розыску и конфискации крамольных изданий, декрет о печати 1586 года наделил Компанию властью изымать и уничтожать станки, шрифты и другое необходимое для печати оборудование, которое не зарегистрировано у неё или установлено в нарушение вводимых порядков. С этой целью представители Компании получили право беспрепятственно входить в любой дом, цех, в торговую лавку или склад для обыска помещения. Впредь каждая издающаяся в Англии книга должна была получить санкции архиепископа кентерберийского и епископа города Лондона после прохождения их цензуры.

В 1637 году Звёздная палата приняла декрет о печати, которым ещё больше ужесточила порядки в издательских делах и книготорговле. Помимо существующих правил и ограничений, принятых декретом о печати 1586 года, в этом пространном, состоящем из тридцати трёх пунктов указе говорилось, что в Англии и её заморских владениях запрещается издавать книги и брошюры, которые могут нанести вред религии, церкви или правительству. Видимо чтобы несколько облегчить иерархам англиканской церкви их слишком хлопотливые обязанности, лицензирование всех книг по истории было вверено государственным секретарям, а книг по геральдике и военной картографии — граф-маршалу. «Все остальные книги, относятся ли они к богословию, физике, философии, поэзии или чему-либо ещё, должны быть разрешены Лордом-Архиепископом Кентерберийским или епископом Лондона, или по их назначению...» — сказано в этом декрете. Отныне на каждой книге требовалось обязательное проставление имён издателя и автора. В ряду наказаний за нарушения этого и других положений декрета названы разрушения печатных станков и шрифтов с последующими штрафами, заключение в тюрьму, телесное наказание и приговор Суда Высокой комиссии. Ввоз в Англию книг на английском языке был запрещён.

В июле 1641 года Долгий парламент упразднил Звёздную палату, что привело к прекращению цензуры книг в Англии. К этому времени главный цензор — архиепископ кентерберийский Уильям Лод, обвинённый в государственной измене, — уже находился в Тауэре. А вскоре начались военные действия между армией парламента и вооружёнными силами короля Карла Первого.

Члены Палаты общин, обеспокоенные свободой печати в стране, приняли меры к тому, чтобы исключить появление изданий роялистов и приверженцев неугодных им церквей: в июне 1643 года Долгий парламент принял соответствующий декрет о печати. В поисках текста этого постановления Скрижаль обнаружил другой указ парламента, изданный месяцем раньше, — о сожжении «Книги о Спорте».

В 1618 году король Джеймс Первый издал декларацию о законных видах увеселений англичан, которым они могут предаваться по воскресеньям после окончания богослужений и в праздничные дни; эта декларация была опубликована под названием «Книга о Спорте». В качестве таких развлечений Джеймс, в частности, назвал танцы, как мужчин, так и женщин, стрельбу из лука для мужчин и прыжки. В 1633 году король Карл Первый также издал «Книгу о Спорте». Обеспокоенный тем, что в некоторых округах Англии под предлогом запрета собраний запрещены увеселения в праздники, он включил в эту декларацию полный текст указа своего отца. Десять лет спустя, когда Карл уже воевал с парламентом, депутаты — в большинстве пуритане — постановили запретить подобные увеселения. В указе о сожжении «Книги о Спорте» было сказано, что эта книга должна быть немедленно и повсеместно сожжена «рукой обычного палача» — by the hand of the common hangman.

Положения указа о регулировании печати, принятого Долгим парламентом в июне 1643 года, по сути немногим отличались от положений декрета о печати Звёздной палаты 1637 года. Главным отличием нового постановления было то, что революционное правительство вверило права и обязанности цензоров не иерархам и высшим государственным чинам, а членам обеих палат парламента. Розыски и конфискация нелицензированного типографского оборудования и нелицензированной печатной продукции был доверен теперь не только представителям Компании Торговцев Канцтоварами, но и депутатам, назначенным для этого Палатой общин.

Год спустя после выхода указа Долгого парламента о регулировании печати, в ноябре 1644 года, английский поэт и полемист Джон Мильтон в нарушение этого закона — не получив разрешение цензоров — опубликовал трактат названный «Ареопагитика. Речь г-на Джона Мильтона за свободу бесцензурной печати, обращённая к членам парламента Англии». Зная, что «Ареопагитика» Мильтона является одной из самых ярких и убедительных в истории человечества воззваний в защиту свободы слова и печати, Скрижаль давно отыскал эту книгу, но он откладывал её чтение, потому что хотел сначала познакомиться с предысторией цензуры в Англии.

100

В «Ареопагитике» Мильтон задался целью доказать, что цензура не только не достигает цели, ради которой установлена, но и наносит вред. Пережитое человечеством учит, что наличие цензуры свидетельствует о тирании в стране; самые мудрые государства не прибегали к ней, пишет Мильтон в этом трактате; в Древней Греции и в Древнем Риме существовала свобода слова. Лишь тогда, когда в Римской империи возобладала тирания, хорошие книги стали запрещать. А когда римские папы захватили политическую власть, они в своём наступлении на свободу слова продвинулись ещё дальше: неугодные им сочинения сжигали.

Сравнив уничтожение книги с убийством человека, Мильтон заключил, что уничтожение интеллектуального труда является более тяжким преступлением против человечества:

Кто убивает человека, убивает разумное существо, подобие Бога; а тот, кто уничтожает хорошую книгу, убивает сам разум, убивает как бы зримый образ Бога. Многие люди только обременяют землю, а хорошая книга — источник жизненной силы, сохранённый с целью жизни за пределами жизни. [...] Если же это происходит со всей печатью, то это — резня, которая не заканчивается уничтожением элементарной жизни, а поражает бесплотное, пятую сущность, само дыхание разума, убивает скорее не жизнь, а бессмертие.

Сказав, что папы помещают в «новое чистилище индекса» всё, что им не нравится, Мильтон продолжил:

Для усиления своего диктата они предписали, чтобы ни одна книга, памфлет или газета не должны быть напечатаны без одобрения и разрешения двух или трёх обжорливых монахов, как будто святой Пётр завещал им ключи не только от рая, но и от печати.

Иерархи англиканской церкви стали подражать папам и позаимствовали у них методы инквизиции сáмого тиранического из судилищ, пишет Мильтон. И теперь, когда власть епископов свержена, — когда, казалось бы, самое время сбросить оковы цензуры, — парламент принял указ, которым упрочил это интеллектуальное рабство англичан, поражается он.

Существование цензуры — величайшее оскорбление для свободного просвещённого ума; такое порабощение печати демонстрирует неуважение к человеку, гражданину, автору; оно свидетельствует о недоверии к суждениям и к честности людей, которые не совершили ничего предосудительного, возмущается Мильтон. Цензура, как ржавчина, выедает лучшие места из хороших книг и тем самым унижает не только авторов, но и всю нацию; цензура ведёт к её отупению и является её позором: не доверить народу чтение какого-нибудь памфлета — значит считать его безрассудным, порочным, слабоумным.

Постановление парламента о печати негативно скажется на работе учёных и станет препятствием для дальнейших открытий, печалился Мильтон. Он заявил, что цензура приносит больший вред, чем сделали бы враги, осадив все гавани и порты Англии, потому что она замедляет появление в стране самого драгоценного товара — истины.

101

На суждения цензоров можно было бы полагаться, если бы ими становились непогрешимые и беспристрастные люди, которые превосходят всех силой разума, учёностью и трудолюбием; однако человек, обладающий такими качествами, не станет заниматься этой скучнейшей и самой неприятной для интеллектуалов работой — беспрерывным чтением множества томов, всего подряд, — рассуждает Мильтон в «Ареопагитике». Поэтому цензорами будут невежды или корыстолюбцы, и значит их работа будет приносить вред, заключил он.

Государство так же легко может ошибаться в цензоре, как цензор — в авторе, постулирует Мильтон. Он пишет, что не может так низко ставить таланты англичан в науке, в искусстве, во всех областях жизни, чтобы допустить контроль над ними цензоров, которые будут фильтровать для печати или запрещать все труды творческих людей:

Истина и разум не такие товары, которые можно монополизировать и продавать под ярлыками согласно уставам и стандартам. Мы не должны стремиться превратить в товар всё знание страны, маркируя и лицензируя его, как наши рулоны ткани и тюки с шерстью.

Грех нельзя изгнать; уничтожением того, что его порождает, можно только увеличить грех, утверждает Мильтон. К тому же запрещения и насильственные действия по отношению к инакомыслящим приводят к противоположному результату: они укрепляют славу гонимых. Поражаясь, что депутаты не понимают этого, Мильтон сослался на сказанное Фрэнсисом Бэконом о том, что наказание интеллектуалов увеличивает их авторитет.

Если идти по пути цензуры, то нужно запретить и многое другое: запрещая только книги, законодатели не достигнут поставленной ими цели, заметил Мильтон. Чтобы держать под строгим контролем уровень нравственности граждан, необходимо чтобы они не слушали музыку, не пели никакие песни, кроме суровых; нужно назначить наблюдателей за танцами, установить строгие ограничения на ношение одежды — исключить возможность появления платьев с легкомысленным покроем; необходима слежка за молодыми людьми, которые собираются для совместного времяпровождения, и так далее. «Кто установит границу, дальше которой нельзя идти в обсуждениях и предположениях?» — резонно спрашивает Мильтон. Да и в самóм книжном деле для надзора за содержанием печатных материалов недостаточно запрещать или кромсать литературные труды современников, англичан: нужно запретить или уничтожить все когда-либо изданные сочинения, которые не прошли цензуру; члены парламента должны также распорядиться, чтобы ни одна иностранная книга не попала в страну без прохождения цензуры, и установить строгий контроль за всеми типографами.

Приводя аргументы, показывающие нелепость и невозможность установления полного контроля за печатью, Мильтон, похоже, подсказал законодателям последующие действия по ужесточению контроля за нравственностью соотечественников. Во всяком случае, некоторые меры, названные им в качестве абсурдных, депутаты революционного парламента приняли в качестве нормативных актов или обсуждали такие нововведения.

102

Существование споров о важных вещах является признаком здоровья народа — показателем того, что впереди у него лучшее будущее, пишет Мильтон в «Ареопагитике». Бог дал человеку разум и свободу выбора, наделил страстями и возможностью получать удовольствия, с тем чтобы человек сам выбрал путь, ведущий к добродетели. Поэтому свобода слова и печати абсолютно необходима для очевидности и верховенства истины:

Если мы уверены в своей правоте и не считаем истину предосудительной... то что может быть более разумным, чем когда здравомыслящий, образованный и совестливый человек, какими, как мы знаем, были те люди, от которых мы получили знания, выражает своё мнение, приводит доводы и оспаривает то, что сейчас считается общепринятым, не тайным образом — переходя из дома в дом, что гораздо опаснее, — а открыто, публикацией писаний для всего мира?

«Свобода — нянька всех великих умов», — кратко сформулировал Мильтон свою мысль. Литературная полемика необходима; правда должна противостоять лжи, чтобы одержать верх:

Было ли когда-либо известно, что истина приводила к худшему в свободной и открытой борьбе? [...] Ведь кто не знает, что истина сильна почти как Всемогущий? Она для своих побед не нуждается ни в политике, ни в уловках, ни в цензуре; всё это — хитрости и средства защиты, к которым прибегает заблуждение против её власти.

Если бы христиане действительно любили ближних, а не стремились бы судить друг друга, то они относились бы ко многим вещам с терпимостью, предоставив их совести каждого человека; ведь если идти по пути запрещений, то скорее всего под запретом окажется сама истина, потому что представления людей затуманены предрассудками и обычаями, пишет Мильтон.

Дурные книги тоже приносят пользу, утверждает он. Для рассудительного читателя они служат поводом к открытиям, опровержениям и подмогой для отыскания истины; добро и зло почти неразлучны в этом мире, поэтому познание добра тесно связано с познанием зла. Именно при помощи чтения всякого рода трактатов и выслушивания всевозможных доводов можно уяснить природу греха и лжи. Говоря о пользе чтения разнообразных книг, Мильтон заметил: «...Умный человек сделает из пустого памфлета лучшее употребление, чем глупец — из Священного Писания». Если запрещать книги, то нужно запретить и Библию, как сделали это католики, поскольку в ней часто идёт речь о богохульстве; в ней описываются похоти нечестивцев и то, как самые достойные люди страстно ропщут на свою судьбу.

Обращаясь к членам парламента, которые приняли новый закон о цензуре, Мильтон попытался образумить их, отрезвить:

Подумайте, к какой нации вы принадлежите и какой управляете: нацией не ленивой и тупой, а живой, даровитой и проницательной, изобретательной, утончённой и сильной в рассуждениях, способной подняться до вершин человеческих способностей.

Закон о цензуре нелеп, так как стремится наложить ограничения на такие неопределённые вещи, которые в равной степени могут способствовать как добру, так и злу, заключил Мильтон; великое искусство в управлении страной и состоит в том, чтобы прибегать к запретам и наказаниям лишь там, где это действительно нужно, и понимать, где и когда власть не должна идти дальше увещеваний. Мильтон заявил, что в этом послании к парламенту он выразил не только своё мнение, но и взгляды многих здравомыслящих людей.

103

Скрижаль не знал, прочёл ли кто-то из членов Долгого парламента «Ареопагитику» Джона Мильтона и был ли Мильтон наказан за бесцензурную публикацию своей книги, но из дальнейших законодательных актов парламента однозначно следовало, что положение дел в книгопечатании и книготорговле в Англии практически не изменилось ни до падения республики, ни в течение трёх десятилетий после восстановления монархии. Разница в содержании этих постановлений состояла в том, кому была доверена цензура, за кем закреплялись полномочия конфисковать нелицензированные книги и оборудование для печати и какие высказывания считались крамольными.

Прошло полвека после публикации «Ареопагитики», пока доводы Джона Мильтона, приведённые в этой книге, стали общеизвестными и убедили народных депутатов в необходимости устранения цензуры. В 1694 году Палата общин постановила не продлевать действие закона о печати 1662 года, положения которого парламент прежде многократно подтверждал.

Большую роль в деле отмены цензуры сыграли усилия Джона Локка: он обращался с такими ходатайствами к некоторым членам Палаты общин и к лорд-хранителю Большой печати Джону Сомерсу. Чтобы помочь своему другу и члену парламента Эдварду Кларку в политической борьбе за приостановление действия закона о печати 1662 года, Локк составил меморандум, в котором, в частности, писал:

Я не знаю, почему у человека не должно быть свободы печатать то, что он говорит, и быть ответственным как за первое, так и за второе в случае нарушения закона в любом из этих действий. Но заткнуть рот человеку из страха, что он будет говорить ересь или призывать к мятежу, не имеет другого основания, кроме как сделать такие оковы необходимыми из страха, что человек совершит насилие, если его руки будут свободными...

В апреле 1695 года на совместной конференции двух палат английского парламента Палата общин представила восемнадцать доводов против продления действия закона о печати 1662 года. Согласно первому из них, этот закон не достиг целей, ради которых был принят, при том что предписывал тяжёлые наказания по делам, о которых ни церковь, ни государство не имеют причин беспокоиться. Доводы депутатов убедили членов Палаты лордов, и с тех пор в Англии установилась свобода печати.

104

Получив представление о ходе исторических событий, связанных со свободой слова в Англии, Скрижаль переключил внимание на то, что происходило с правами тех приверженцев христианских вероисповеданий, которые не разделяли учение государственной церкви. В общих чертах он знал, что самые важные события в истории Англии тесно связаны с противостоянием разных религиозных движений в христианстве, и он рассудил, что сможет проследить этапы этой борьбы тоже главным образом по законодательным актам парламента. Чтобы увидеть ход вещей в развитии, Скрижаль решил начать это знакомство с постановлений, изданных при королеве Елизавете.

105

С середины XVI века в Англии действовал так называемый Акт о единообразии — Act of Uniformity; он установил порядок совершения всех обрядов и молитв в англиканской церкви в соответствии с Книгой общих молитв, где были изложены тридцать девять вероположений англиканства. Очередную формулировку этого указа парламент утвердил в 1559 году после прихода к власти королевы Елизаветы. Согласно Акту о единообразии, человек, нарушивший предписанный порядок богослужения англиканской церкви, будь то священник или мирянин, являлся преступником. За первое такое несоблюдение правил богопочитания постановление предписывало денежный штраф, а за третье — пожизненное тюремное заключение. Этот закон обязал также абсолютно всех жителей страны присутствовать в приходских церквях по воскресным и праздничным дням во время всеобщих молитв и проповедей.

В 1581 году парламент Англии принял Акт о сохранении подданных королевы в должном послушании. Этот закон признал государственной изменой переход подданного королевы Елизаветы в католичество, укрывательство такого изменника англиканской религии, недоносительство на него судебным органам и побуждение кого-либо к переходу католичество. В течение последующих двадцати лет более ста пятидесяти таких вероотступников закончили жизнь на эшафоте. Этот закон ужесточил также наказания англичанам, предписанные Актом о единообразии, за уклонение от посещения церквей и мест общественных молитв.

В соответствии с действиями Акта о единообразии и других актов, которые парламент Англии принял во второй половине XVI века, пуритане оказались вне закона, и они стали эмигрировать из страны. В первой половине XVII века пуритане начали колонизировать Америку.

106

В революционное время гонимые и гонители поменялись в Англии ролями. Придя к власти и обретя свободу исповедания, пуритане, в среде которых существовали разные течения, попытались искоренить в Англии не только католицизм, который они ненавидели так же, как приверженцы англиканской церкви, но и англиканство. Причём идеологи новой государственной религии оказались более нетерпимыми по отношению к инакомыслящим соотечественникам, чем сверженные ими поборники единоверия.

107

В марте 1643 года Долгий парламент утвердил указ о конфискации всего движимого и недвижимого имущества у католиков, у иерархов англиканской церкви — архиепископов и епископов, — а также у сторонников короля Карла. Для осуществления экспроприации собственности парламент сформировал комитеты во всех графствах страны. Этот указ разрешил конфискаторам имущества в случае необходимости применять силу, а также заинтересовал их в захвате имущества у лишенцев получением дополнительного вознаграждения — в зависимости от усердия в работе.

108

Долгий парламент нуждался в военной помощи шотландцев для ведения войны против короля Карла, и парламент Шотландии в обмен на предоставление своей армии потребовал от англичан преобразовать церковь — привести её в соответствие со своей, пресвитерианской. Скрижаль знал, что в Долгом парламенте большинство составляли пуритане, чьи взгляды были близки пресвитерианству. Тем не менее в этом соглашении он увидел своего рода продажу шотландцам разнообразных религиозных предпочтений англичан в обмен на получение от них военной помощи. В сентябре 1643 года Долгий парламент утвердил такой договор между двумя странами; он известен как «Торжественная лига и Ковенант». Для реформирования англиканской церкви в соответствии с обещаниями, данными шотландцам, законодатели в том же году созвали богословов и священнослужителей на конгресс. Он проходил в Вестминстере, и за ним закрепилось название Вестминстерская ассамблея.

Этот съезд продолжал работу в течение десяти лет в составе от ста двадцати до ста сорока человек. Помимо представителей духовенства Англии и нескольких делегатов из Шотландии, в нём принимали участие в качестве наблюдателей двадцать членов Палаты общин и десять — от Палаты лордов английского парламента. Причём эти тридцать уполномоченных практически диктовали богословам, что именно обсуждать и к каким решениям следует прийти. Главными результатами работы Вестминстерской ассамблеи стали замена Книги общих молитв на Руководство для публичного богослужения и замена тридцати девяти статей англиканства новым, общим для Англии и Шотландии учением, известным как Вестминстерское исповедание веры.

Намерение законодателей Англии упразднить англиканскую церковь вовсе не означало установление свободы религиозных взглядов в стране. Напротив, парламент стремился унифицировать богопочитание, ограничить его строгими порядками одной-единственной государственной церкви. С каждым годом законодатели всё больше и больше ограничивали свободу вероисповедания англичан.

109

4 января 1645 года Долгий парламент постановил, что Книга общих молитв упраздняется и что её использование в пределах Англии и Уэльса является запрещённым, а вместо неё для богослужения вводится Руководство для публичного богослужения. Внушая англичанам, что литургия, практикуемая в англиканской церкви, оскорбляет благочестивых людей, постановление разъясняло новый порядок причастия, крещения, бракосочетания и погребения умерших. Этот пространный с обстоятельными растолкованиями указ предписывал священнослужителям, что и когда они должны и не должны делать, о чём и какими именно словами им следует молиться, а мирян наставлял, в частности, в том, как соблюдать религиозные посты, как петь псалмы и как проводить воскресный день.

Неделю спустя после выхода этого постановления глава англиканской церкви архиепископ кентерберийский Уильям Лод, заключённый в Тауэре, был казнён. В том же году, в августе, законодатели очередным указом ужесточили требования к англичанам по соблюдению предписаний новой государственной религии. В постановлении говорилось, что все существующие экземпляры Книги общих молитв должны быть изъяты отовсюду — из церквей и всех мест публичного богослужения в Англии и Уэльсе — и переданы в комитеты соответствующих округов для уничтожения. За её использование, а также за неиспользование Руководства для публичного богослужения этот указ предписал наказания и мирянам, и священнослужителям, и тем должностным лицам, которые не выполнят требований парламента: за первое такое преступление — денежный штраф; за второе — штраф, увеличенный вдвое, а за третье — тюремное заключение сроком на год.

В октябре 1646 года Долгий парламент издал «Указ об упразднении архиепископов и епископов в пределах королевства Англии и доминиона Уэльса, а также о передаче их земель и владений попечителям для использования Содружеством». Этот указ предписал порядок перехода собственности иерархов англиканской церкви к уполномоченным парламента. Очевидно к этому времени имущество ещё не всех епископов было конфисковано, как предписал указ 1643 года, — шла гражданская война, и армия короля Карла до поры контролировала часть территории Англии. В постановлении было сказано, что отныне никто не имеет права занимать должность архиепископа или епископа. Таким образом англиканство с его положениями веры и иерархией священнослужителей пало — фактически вместе с монархией.

110

В мае 1648 года, когда король Карл Первый уже находился под арестом на острове Уайт в замке Карисбрук, законодатели издали новый указ, названный «Постановление Палаты лордов и Палаты общин, собравшихся в парламенте, о наказании за богохульства и ереси». В преамбуле печатной версии постановления прозвучало требование разослать копии этого указа по округам и прочитать его прихожанам в церквях.

За изучением истории Англии Скрижаль впервые встретил такой редкий по жестокости законодательный акт. Неверие в умозаключения богословов теперь полагалось карать смертью. Текст начинался с перечня мнений, каждое из которых Долгий парламент признал преступлением:

Для предотвращения роста и распространения ереси и богохульства Палата лордов и Палата общин, собравшиеся в парламенте, постановили, что все лица, которые после выхода этого указа будут проповедовать, учить, печатать, писать, утверждать и публиковать, что Бога нет, или что Бог присутствует не во всех местах, или не знает заранее всех вещей, или что он не Всемогущий, что он не абсолютно Святой, или что он не Вечный, или что Отец не Бог, Сын не Бог, или что Святой Дух не Бог, или что они Трое не являются одним Вечным Богом; или будут поддерживать и публиковать в том же духе, что Христос не является Богом, равным Отцу, или будут отрицать человечность Христа, или что божественность и человечность Христа являются несколькими природами, или что человечность Христа чиста и не запятнана всеми грехами; или же будут поддерживать и публиковать, как сказано выше, что Христос не умер, не воскрес из мертвых, не вознёсся на небеса телесно, или же будут отрицать, что его смерть за верующих достойна похвалы; или будут поддерживать и публиковать, как сказано выше, что Иисус Христос не является Сыном Божьим или что Священное Писание, а именно: [здесь названы книги Ветхого и Нового заветов] — не является Словом Божьим; или что телá людей не воскреснут после их смерти, или что после смерти нет Судного дня, — любое такое утверждение и публикация такого заблуждения или заблуждений с упорствованием в этом должны быть признаны виновными в совершении преступления.

Этот указ предписал мировым судьям заключать в тюрьму без права выхода под залог каждого из таких вольнодумцев, на которого подана жалоба и суждения которого подтвердили два свидетеля. А если после рассмотрения дела и вынесения обвинительного приговора инакомыслящий человек не откажется от своих взглядов, он, согласно этому постановлению парламента, подлежал смертной казни. В случае осознания своей вины и отречения от преступной точки зрения еретик должен был оставаться в тюрьме до тех пор, пока по меньшей мере два поручителя из достойных людей не пообещают как минимум двум мировым судьям, что осуждённый больше не совершит подобной ошибки. Злоумышленника, уличённого в ереси во второй раз, надлежало казнить.

111

Столь же непримиримыми к любому проявлению инакомыслия — взглядов, которые в чём-либо не совпадали с положениями Вестминстерского исповедания веры, — были представители новой государственной церкви. За полгода до того как парламент предписал карать вольнодумцев смертной казнью, священнослужители Лондона опубликовали документ под названием «Свидетельство об Истине Иисуса Христа и нашей Торжественной Лиге и Ковенанте, или же Против ошибок, ересей и богохульств этих времён и терпимости к ним».

В этом документе, подписанном пятьюдесятью двумя священнослужителями, терпимость к свободе совести и к своеволиям в богопочитании была названа беззаконной, отвратительной и недопустимой. Лондонские пастыри, возмущённые существующей в Англии снисходительностью к вольнодумцам, заявили, что для сохранения и защиты веры от заблуждений крайне необходимо учреждение теократии — хорошо организованного церковного правительства, и в документе было сказано, что таковым является именно пресвитерианское правительство. Священнослужители Лондона утверждали, что Библия даёт гражданским властям достаточные правомочия для наказаний злоумышленников не только за подстрекательства к мятежу, за убийства, кражу и прелюбодеяние, но и за атеизм, за ложные учения, идолопоклонство, богохульство и другие преступления против благочестия.

От утопических прожектов авторы «Свидетельства об Истине Иисуса Христа» перешли к запугиванию соотечественников и впали в кликушество:

Общегосударственная терпимость докажет ужасное и каверзное зло, которое будет иметь самые опасные и вредные последствия, если её когда-нибудь, не дай Бог, одобрит власть; и тогда слава Всевышнего Бога падёт в прах, истина Христа и все основы веры будут стёрты с лица земли...

Заявив, что Англия породила отвратительное чудовище терпимости, эти борцы за единоверие провозгласили, что испытывают самые недобрые чувства, вплоть до ненависти, к тем христианам, которые верят по-своему, — даже к сторонникам протестантских толков, близких к пресвитерианству:

...Мы, служители Иисуса Христа, тем самым свидетельствуем всей нашей пастве, всему королевству и всем реформированным церквям о нашей великой неприязни к Прелатству, Эрастианизму, Браунизму и к Индепендентам, а также о нашем полном отвращении к Антибиблейству, Папству, Арианству, Социнианству, Арминианству, Антиномизму, Анабаптизму, Либертинизму и Фамилизму, и ко всем подобным им, слишком распространенным теперь среди нас; и [заявляем] что мы ненавидим вышеупомянутую терпимость, служащую предметом стремлений и рвений в этом королевстве, считая её незаконной и пагубной.

Этот порыв благочестия — как понимали праведность священнослужители Лондона — вызвал появление целого ряда подобных словоизлияний от христианских пастырей, которые священнодействовали в других округах Англии. Скрижаль занёс в архив фрагмент одной из таких коллективных деклараций — редкой по степени человеконенавистничества; в 1648 году её подписали сто двадцать семь служителей нового государственного культа из графства Эссекс. Документ назывался точно так же, как «Свидетельство» лондонцев, за исключением того, что в заглавии прозвучало ещё название этого графства. Видимо стремясь предстать перед соотечественниками и перед самим Богом более благочестивыми христианами, чем священнослужители столицы, святоши из Эссекса заявили что не просто ненавидят христиан-непресвитериан, а ненавидят их всей душой:

...Мы торжественно и искренне заявляем, как в присутствии Всемогущего Бога, искателя и судьи всех сердец, что мы испытываем крайнее отвращение и всей душой ненавидим как все прежние проклятые доктрины Папства, Арминианства и Социнианства, так и отвратительные заблуждения и богохульства наших нынешних злых времён, принадлежат ли они Антибиблеистам, Фамилистам, Антиномизмистам, Антитринитариям, Арианам, Антибаптистам или кому-либо ещё из тех, кто входят в противоречие со здравой доктриной и нормами благочестия.

112

В «Соглашении народа Англии» — в той самой декларации, которую Совет армии представил на рассмотрение в парламент в январе 1649 года, — были пункты, касающиеся религиозных верований англичан. Авторы «Соглашения» с некоторыми оговорками предложили депутатам провозгласить свободу вероисповедания всем жителям страны за исключением католиков и приверженцев англиканской церкви. В декларации говорилось о недопустимости принуждений и наказаний в делах веры, а также прозвучало требование отменить все предыдущие законы, которые противоречат статьям этого документа. Однако депутаты даже не стали обсуждать этот законопроект. Должно быть, «Соглашение» показалось им недопустимо либеральным, да и реформы, предложенные Советом армии, требовали самороспуска парламента к концу апреля 1649 года, что по всей видимости не входило в личные планы депутатов.

113

После восстановления монархии в 1660 году Вестминстерское исповедание веры утратило силу и была восстановлена англиканская церковь с её иерархией священнослужителей. Гонимые и гонители опять поменялись ролями. Но прежде чем это произошло, у здравомыслящих англичан появилась надежда на то, что преследования инакомыслящих и религиозные распри, которые потрясали страну на протяжении столетия, по крайней мере поутихнут.

114

Карл Второй, дожидавшийся на континенте приглашения в Англию в качестве законного короля, сделал в Бредской декларации оговорку, что парламент может исключить из помилования тех, кого сочтёт нужным, но своё решение предоставить свободу вероисповедания всем подданным Карл в этом обращении к Палате общин не ограничил никакими условиями. И после коронования он действительно предпринял попытку примирить враждующих между собой пуритан и приверженцев англиканской церкви.

В октябре 1660 года Карл издал декларацию, обращённую ко всем жителям Англии и Уэльса. Посетовав, что трудно урегулировать государственные дела, когда нет порядка в церковных, молодой король сообщил подданным, что для устранения разногласий в вопросах религии и для установления мира в церкви он намерен созвать синод с равным количеством представителей от англиканской церкви и от пуритан — пресвитериан. В этом обращении к англичанам Карл высказал также надежду на то, что парламент рассмотрит выработанные синодом решения и издаст соответствующий акт о веротерпимости. А до тех пор, пока такое согласие в церковных делах не будет достигнуто, никто не должен понести наказание за какие-либо отступления от предписаний Книги общих молитв, заявил король. Нужно найти такой компромисс, который удовлетворил бы каждого, а не навязывать нечто одним для удовлетворения других, пояснил Карл свою позицию; так, родители должны иметь право выбирать, кто и каким образом будет крестить их ребёнка; и причастие должно быть разрешено всем — и тем, кто предпочитают делать это стоя на коленях, и тем, кто причащаются сидя.

В конце послания Карл обратился к англичанам со словами, в которых слышится боль человека, удручённого жестоким подавлением свободы совести в стране:

Мы призываем всех наших преданных подданных согласиться с этой нашей Декларацией, касающейся тех разногласий, которые так сильно обеспокоили нацию и так оскорбили протестантские церкви за рубежом, и вызвали такие нарекания на протестантскую религию в целом от её врагов, как если бы она из-за смутных представлений о вере и склонностей ввела лицензию на мнения и обычаи в ущерб христианской вере.

Cинод с равным представительством священнослужителей от англиканской церкви и пресвитериан действительно состоялся. Это собрание, известное как Савойская конференция, проходило в Лондоне, в Савойском дворце начиная с середины апреля почти до конца июля 1661 года. Оно закончилось безрезультатно: епископы не согласились допустить никаких исключений из Книги общих молитв, а пресвитериане не хотели следовать всем положениям этой книги. Однако Скрижаль в очередной раз убедился в том, что в годы правления Стюартов не священнослужители диктовали церковную политику в Англии.

115

Так же как прежде Долгий парламент, который воевал с Карлом Первым, парламент, начавший работу в мае 1661 года, вознамерился привести к единообразию всё ещё не унифицированные религиозные убеждения англичан. Не дожидаясь решений Савойской конференции, за две недели до её окончания, Палата общин приняла акт, который свидетельствовал о том, что свободы вероисповедания англичанам по-прежнему не видать. Палата лордов поначалу не утвердила это постановление, но в следующем году Акт о единообразии стал законом страны.

Взаимоистребление христиан в гражданских войнах из-за различий в отправлении культа не образумило поборников единоверия. Не только пресвитериане, включая сверженных законодателей и смещённых пастырей республиканской церкви, но и сторонники других протестантских толков оказались лишёнными возможности молиться Богу по-своему: с восстановлением монархии большинство депутатов английского парламента решили принудить всех жителей страны следовать традициям исключительно англиканской церкви по строго определённым правилам.

116

В декабре 1661 года парламент принял Акт о корпорациях — Corporation Act. Этот закон предписал абсолютно всем государственным служащим и членам корпораций принести клятву верности королю, текст которой прилагался, а также потребовал от них получить причастие в соответствии с обрядами англиканской церкви. Эти меры, как сказано было в постановлении, предпринимаются для сохранения мира как в церкви, так и в государстве.

В мае 1662 года парламент обнародовал тот самый, поначалу не утверждённый Палатой лордов, Акт о единообразии. «Всеобщее соглашение о публичном богослужении способствует установлению мира в государстве...» — утверждалось в этом документе, а далее в нём и вовсе шла речь о том, что ничто более не ведёт ко всеобщей умиротворённости, чем единоверие. Акт обязал каждого из членов клира принести клятву о согласии абсолютно со всеми положениями Книги общих молитв, которая по решению Долгого парламента была повсеместно уничтожена. За отказ духовных лиц от клятвы Акт о единообразии грозил им лишением приходов и занимаемых мест. Все деканы, все преподаватели в университетах и в других учебных заведениях, включая учителей, дающих частные уроки, также должны были дать клятву в преданности королю и в точном следовании правилам литургии англиканской церкви. Тот, кто отказывался принести присягу, терял своё место и право преподавать, а за нарушение клятвы закон предписывал штраф и тюремное заключение.

117

Акт о единообразии обязал всех светских лиц, принадлежащих к перечисленным категориям граждан, и всё духовенство принести клятву не позже чем ко дню святого Варфоломея того же 1662 года. Скорее всего, законодатели выбрали этот праздник неслучайно: победившая партия протестантов, должно быть, запугивала таким образом побеждённую партию протестантов, напомнив о событиях Варфоломеевской ночи во Франции — о том кровавом дне в августе 1572 года, когда католики истребляли гугенотов.

Несмотря на столь очевидное намерение законодателей Англии принудить всех жителей страны следовать церемониям одного-единственного исповедания, Карл Второй всё еще надеялся, что сможет склонить депутатов к пересмотру Акта о единообразии. В декабре 1662 года он издал декларацию, в которой опять обратился к соотечественникам с речью о веротерпимости. Напомнив о том, что в Бредской декларации он объявил свободу совести абсолютно всем подданным, Карл заверил англичан, что по-прежнему полон решимости выполнить обещанное. В этом документе он указал на истинность протестантской религии, подчеркнул, что заботится об англиканской церкви и стремится установить единообразие в ней, но твёрдо заявил, что его обещание предоставить подданным свободу совести распространяется и на католиков, которые в большинстве живут в Англии мирно и никого не беспокоят. Карл внушал подданным, что таких католиков не следует подвергать гонениям; и он сообщил, что собирается убедить в этом законодателей на приближающейся сессии парламента, не посягая на их свободу принятия решений.

Главной целью этой декларации короля было, очевидно, его желание защитить католиков от преследований за веру. Карл Второй готовился к браку с португальской принцессой, Екатериной, католичкой, и его родной брат Джеймс тяготел к католичеству. Король и сам испытывал симпатию к Римской церкви, не столь строгой к слабостям и увлечениям прихожан, как восстановленная в стране англиканская церковь, — у Карла было много любовниц, и он привык жить в роскоши. Ратуя за свободу вероисповедания в Англии, он выговаривал такую свободу и для своих близких, и для себя, и вряд ли его можно было в этом упрекнуть.

118

Депутаты, собравшиеся в Вестминстере в феврале 1663 года на очередную сессию парламента, опубликовали ответ на декларацию короля о веротерпимости. В этом послании Палата общин высказала восхищение мудростью Карла и выразила ему самую сердечную благодарность за бесконечную доброту, после чего доложила, что с чрезвычайным нежеланием сообщает об отклонении его ходатайства: тем, кто откажутся выполнить требования Акта о единообразии, парламент не сделает никаких поблажек. С показным смирением законодатели посоветовали королю не настаивать на выполнении обещаний, данных им в Бредской декларации, потому что она была якобы не более чем любезным заявлением о намерениях, которое ни к чему его не обязывает; а сам парламент никогда не провозглашал свободу веротерпимости, заявили депутаты, и они объяснили — почему: такая свобода увеличит число сект и сектантов, что ослабит истинную протестантскую религию.

В тот назначенный парламентом день августа, в своего рода Варфоломеевскую ночь в Англии, все пастыри и проповедники пуритан — по разным оценкам от двух тысяч до двух с половиной тысяч служителей культа — потеряли средства к существованию и смысл жизни. Всех тех принципиальных англичан, духовных и гражданских лиц, которые отказались дать клятву в следовании правилам англиканской церкви, стали называть нонконформистами. В эту категорию изгоев попали и пуритане разных толков — пресвитериане, индепенденты и левеллеры, — и кальвинисты, и баптисты, и квакеры.

119

В 1664 году английский парламент принял закон о запрещении собраний тех жителей страны, которые верят не по правилам англиканства, — Conventicle Act. Любую встречу пяти или более человек, состоявшуюся на территории Англии с целью практиковать религию в ином виде, чем требует англиканская церковь, этот закон объявил преступлением.

За первое участие в подобном собрании магистраты и судьи должны были штрафовать правонарушителя, а в случае отказа — приговаривать к тюремному заключению сроком до трёх месяцев. За второе такое преступление сумма штрафа и срок тюремного заключения удваивались. А уличённых в том же в третий раз закон предписал высылать из страны сроком на семь лет в одно из заморских владений Англии, за исключением Вирджинии и Новой Англии. Все расходы по депортации должны были осуществляться за счёт депортируемых, для чего шерифам надлежало продавать их имущество. Такой злостный преступник мог избежать высылки из страны только уплатив штраф в десятикратном размере по сравнению с предписанным за первое правонарушение. За побег до высылки за море и за возвращение в Англию без разрешения короля рецидивисту грозила смертная казнь с конфискацией имущества. Хозяин дома или земли, на чьей территории проходят такие запрещённые законом встречи верующих, должен был понести наказание наравне со всеми его участниками. Мировым судьям и представителям местной власти закон предписал врываться в дома, где происходят такие собрания, взламывать их и обыскивать.

120

В 1665 году парламент утвердил закон, известный как Пятимильный акт, Five Mile Act, направленный против нонконформистов. Каждого из тех священнослужителей и проповедников, кто отказались подписать Акт о единообразии, Пятимильный акт обязал дать клятву в том, что он никогда не будет стремиться к каким-либо изменениям ни в церкви, ни в государстве, и запретил каждому из них жить ближе чем в пяти милях от прихода, из которого он был уволен.

121

В сентябре 1666 года в Лондоне в течение нескольких дней бушевал пожар, который уничтожил более тринадцати тысяч домов; он лишил крова подавляющее большинство жителей города. Хотя расследование не выявило причин пожара, молва обвинила в поджоге католиков. И 30 октября Палата общин обратилась к королю с призывом издать указ об изгнании из Англии всех иезуитов и всех священников Римской церкви, за исключением двух духовников королевы и её матери. В этом обращении к королю Палата общин определила также наказание тем иезуитам и католическим священникам, которые не покинут страну после истечения срока, отпущенного им для эмиграции: депутаты решили, что такие служители Римской церкви подлежат казни.

Скрижаль не смог понять, почему законодатели не подготовили соответствующий акт сами, а вытребовали такой указ у короля. Но десять дней спустя Карл в самом деле опубликовал прокламацию «Об изгнании всех папских священников и иезуитов...». Текст этой прокламации Скрижаль не нашёл и потому не узнал, действительно ли Карл угрожал изгнанникам той суровой карой за неповиновение, на которой настаивала Палата общин.

122

В 1670 году английский парламент издал новую формулировку закона о запрещении религиозных собраний в составе пяти и более человек. В нём было уточнено, что запрет распространяется на лиц от шестнадцати лет и старше. Обновлённые статьи этого документа увеличили денежные штрафы преступникам и ввели штрафы на тех должностных лиц, которые не выполняют своих обязанностей по пресечению такого массового отступничества от англиканства. Угроза депортацией из Англии за третье правонарушение здесь уже не прозвучала, но появилось общее положение, одобряющее своеволия чиновников и религиозных фанатиков: «...Этот акт и все содержащиеся в нём статьи должны толковаться наиболее широко и выгодно для пресечения запрещённых собраний, а также для оправдания и поощрения всех лиц, которые вовлечены в его исполнение».

Карл постоянно нуждался в деньгах. Его бюджет напрямую зависел от решений Палаты общин, но субсидии парламента не покрывали его расходы. Видимо в надежде, что его уступчивость побудит законодателей расщедриться, король утвердил этот жестокий указ. Но умеренные щедроты законодателей не могли удовлетворить потребностей Карла — и у него появился другой, строго засекреченный, источник дохода.

123

В июне 1670 года Карл заключил тайный союз с королём Франции Людовиком XIV, который приходился ему родственником, — у них был общий дед, король Франции Генрих IV. По главным пунктам этого соглашения — оно известно как Дуврский договор, — Карл обязался начать вместе Людовиком войну против Республики Нидерландов, перейти в католичество, когда сочтёт нужным, и утвердить католичество в Англии в качестве государственной религии. Король Франции по этому секретному соглашению взял на себя обязательство выплачивать королю Англии ежегодное денежное пособие в размере двести тысяч фунтов стерлингов, вчетверо увеличить эту сумму в каждый год войны и выплатить два миллиона ливров после перехода Карла в католичество. А в случае если англичане вознегодуют и поднимут восстание, Людовик дал обязательство послать Карлу на помощь своё войско. Таким образом король Англии Карл Второй продал своё вероисповедание, подобно тому как некогда английский парламент ввёл пресвитерианство в Англии в обмен на вооружённую поддержку шотландцев для войны против Карла Первого.

124

Заручившись поддержкой Людовика XIV и получая от него денежное пособие, Карл счёл, что может диктовать свою волю подданным без предварительного согласования своих решений с парламентом. В марте 1672 года он издал «Королевскую декларацию о снисхождении» — Royal Declaration of Indulgence. В этой декларации Карл пояснил, что придя к власти, он обнаружил такие различия в делах религии, которые делают его подданных несчастными. Заявив далее о бесполезности гонений за религиозные убеждения, Карл напомнил всем поборникам единоверия, что именно он является главой англиканской церкви:

...Поскольку из печального двенадцатилетнего опыта с очевидностью следует, что все эти насильственные методы приносят очень мало плодов, Мы считаем себя обязанными использовать эту верховную власть в церковных делах, которая не только унаследована Нами, но также провозглашена и признана таковой несколькими статусами и законодательными актами парламента.

Отныне каждый сможет следовать традициям своего исповедания и придерживаться своих верований, что успокоит всех и предотвратит опасности, которые порождает запрещение религиозных собраний, пообещал Карл. Выразив твёрдое намерение сохранить англиканство в целостности в качестве основного богопочитания в стране, он объявил о своём решении:

Мы с радостью возвещаем Нашу волю, что исполнение всех разного рода уголовных законов в духовных делах против каких бы то ни было нонконформистов и рекузантов должно быть немедленно приостановлено...

Положения задуманной королём религиозной политики остались только благими намерениями. Лорд-хранитель Большой печати Орландо Бриджмен отказался поставить печать на этой декларации, посчитав её противоречащей интересам англиканской церкви — главным образом из-за предоставления свободы исповедания католикам. Тогда Карл по совету членов его министерства дополнил эту декларацию словами о том, что хотя католики вместе с приверженцами всех исповеданий освобождаются от уголовных преследований за веру, они могут совершать свои религиозные обряды лишь в частных домах, а богослужение в публичных местах им запрещено.

125

Орландо Бриджмен скрепил «Королевскую декларацию о снисхождении» Большой печатью — и в Англии, несмотря на формально действующие законы, на протяжении около года наблюдалось значительное послабление ограничительных мер, установленных для приверженцев разных христианских толков. Однако расходы Карла на ведение войны с Республикой Нидерландов оказались гораздо бóльшими, чем были предусмотрены его тайным договором с Людовиком XIV.

Крайне нуждаясь в деньгах, Карл после двухгодичного перерыва созвал членов парламента на очередную сессию; она открылась в феврале 1673 года. И вскоре депутаты направили королю петицию, в которой заявили, что лишь они могут приостанавливать действие наказаний, применяемых в делах религии. Понимая, что в случае конфликта с парламентом он не получит субсидий, Карл отозвал свою декларацию о веротерпимости, а законодатели очередным дискриминационным актом ужесточили требования к диссидентам.

126

Скрижаль не увидел здравого смысла в намерении Карла Второго сделать католичество государственной религией в Англии. Приверженцы Римской церкви составляли менее одного процента жителей страны. Остальные англичане, протестанты, испытывали к ним недружелюбные чувства — от неприязни до ненависти, однако несмотря на малочисленность католиков, панически боялись их.

В марте 1673 года парламент принял «Акт о предотвращении опасностей, которые могут произойти от папских рекузантов» — An Act for preventing Dangers which may happen from Popish Recusants, иначе называемый «Акт о присяге» — Test Act. Согласно этому постановлению, все те жители королевства, включая лордов, которые находились на государственной службе, гражданской или военной, на постоянной основе, или по найму, или на правах обладателя какого-либо патента, должны были к 1 августа 1673 года принести клятву верности и принять причастие в соответствии с правилами, установленными в англиканской церкви. Текст клятвы гласил: «Я, [полное имя], заявляю, что верю в то, что нет никакого Пресуществления в Таинстве Вечери Господней, или в хлебе и вине, во время или после их освящения кем-либо». Человек, отказавшийся выполнить эти требования, терял свою должность. В постановлении было сказано, что оно принято с целью успокоения подданных короля.

127

Вступив с Людовиком XIV в сговор, фактически направленный против собственного народа, Карл опасался заговоров англичан против него самого. Такие страхи толкали его к нелепым действиям.

Право открыто выражать свои взгляды, которое стало неотъемлемым, естественным для большинства англичан, и бурные события этого века способствовали усилению интереса людей к разговорам на политические темы; представители всех социальных классов обсуждали поступки и решения короля и министров. Местом встреч для таких дискуссий служили кофейни. Карла тревожила свобода собраний с политическим уклоном. 29 декабря 1675 года, после окончания осенней сессии парламента, он издал декларацию о закрытии всех кофеен в королевстве. Люди тратят время в этих заведениях попусту, вместо того чтобы заниматься своими делами, заявил он. «...В таких домах и на встречах таких людей произносятся и затем повсюду распространяются разнообразные ложные, злобные и грязные речи с клеветой на правительство Его Величества, что нарушает мир и спокойствие в королевстве», — пояснил он своё решение. Король повелел закрыть все кофейни до 10 января наступающего года и запретил продажу в розницу не только кофе, но и какао, шербета и чая. Однако повсеместное недовольство англичан этим постановлением вынудило Карла отменить его за два дня до начала действия указа.

128

Вскоре протестантам в Англии открылось, что их страхи о существующем заговоре католиков были обоснованными. В августе 1678 года доброжелатель сообщил Карлу о том, что иезуиты готовят покушение на его жизнь. Весть о том, что враги народа хотят убить короля быстро разнеслась по всей стране. В Англии началась паника. Карл долго не поддавался массовой истерии, но после больших сомнений тоже поверил в существование заговора.

Прежде чем англичане осознали, что один проходимец сумел таким образом одурачить всю нацию, прошли три года. В течение этого времени невиновных людей судили и казнили; многие заключённые умерли в тюрьмах. Открывшийся блеф о существующем заговоре — папистском, как называли эту историю о покушении на жизнь короля, — со временем поумерил панический страх англичан перед приверженцами Римской церкви. А поначалу Карл созвал парламент. В первый же день заседаний, 21 октября 1678 года, законодатели занялись разбирательством этого громкого дела, и уже спустя несколько дней пять лордов-католиков, которых всё тот же проходимец обвинил в причастности к заговору, заточили в Тауэр.

Ещё до конца 1678 года парламент принял «Акт о более эффективном сохранении личности короля и правительства путём запрета папистам заседать в обеих палатах парламента» — An Act for the more effectual preserving the King's Person and Government by disabling Papists from sitting in either House of Parliament. Этот закон обязал каждого члена парламента принести пространную клятву, в которой наряду с отрицанием того, что хлеб и вино при евхаристии превращаются в плоть и кровь Иисуса, утверждалось, что поклонение деве Марии или любому другому святому, а также участие в мессе по обряду Римской церкви является идолопоклонством и суеверием. В лаконичном приложении к этому акту было сказано, что ни одно его требование не распространяется на герцога Йоркского — на Джеймса, сына Карла Второго. К этому времени уже стало общеизвестным, что Джеймс является католиком, и по его настоятельной просьбе законодатели согласились внести такую поправку; Джеймс заверил Палату лордов, что его вера является его частным делом, касающимся только его самогó и Бога.

129

Отношения между парламентом и Карлом Вторым, начавшиеся в 1660 году со взаимных изъяснений в любви, прошли путь через недоверие к противостоянию, близкому к тому, в котором Долгий парламент находился с Карлом Первым накануне гражданской войны. Теперь, когда Палата общин искала несуществующие улики заговора католиков против короля, депутаты ещё до окончания парламентской сессии 1678 года узнали о действительном заговоре, — о заговоре короля против своего народа: посол Англии в Париже, вернувшись на родину, предоставил Палате общин письмо, которое свидетельствовало о том, что Карл Второй получает денежную помощь от короля Франции.

130

Весной 1679 года, когда слухи о заговоре иезуитов привели англичан в панический ужас и когда уже было известно о тайном сговоре короля с Людовиком XIV, законодатели ужесточили требования Хабеас корпус акта по отношению к государственным чиновникам — видимо не в последнюю очередь думая о своей безопасности.

Хабеас корпус акт был принят Долгим парламентом за год до начала гражданской войны, в июле 1641 года, когда противоборство между законодателями и Карлом Первым уже стало непримиримым. Этот акт упразднил Суд Звёздной палаты. Тем самым депутаты оградили всех жителей королевства, и тоже не в последнюю очередь себя, от возможных несправедливых действий со стороны короля и его государственного аппарата. Великая хартия вольностей и Петиция о праве 1628 года предусматривали обязательное судебное разбирательство в соответствии с существующими в Англии законами, чтобы определить вину или оправдать задержанного человека. Однако Суд Звёздной палаты, который действовал начиная с конца XV века, злоупотреблял своими полномочиями, — принимал решения в интересах короля. Хабеас корпус акт 1641 года не только подтвердил, что ни один свободный человек не может быть заключён в тюрьму иначе как по приговору суда, сделанному на основании известных правовых норм, но и узаконил защиту интересов граждан от произвола властей. В частности, это постановление гласило:

...Ни Его Величество, ни его Тайный Совет не могут и не должны обладать какой-либо законной властью или полномочиями... распоряжаться земельными владениями, наследственным имуществом или вещами любых подданных этого королевства, но то же самое должно быть определено и совершаться в обычных судах и в обычном законном порядке.

Виновный в нарушении предписаний Хабеас корпус акта — будь то лорд-канцлер, или хранитель Большой печати Англии, или лорд-казначей, или же любой судья, — должен был возместить потерпевшей стороне убытки в тройном размере, а также уплатить большую сумму штрафа. За второе такое преступление штраф удваивался, а за третье — нарушитель закона терял свою должность и право распоряжаться своей собственностью.

Хабеас корпус акт 1679 года внёс поправки в порядок лишения человека свободы и привлечения к суду. Для предотвращения незаконных тюремных заключений акт предусматривал, что должностные лица обязаны сообщить задержанному о причине ареста и доставить его в суд в течение срока от трёх до двадцати дней в зависимости от чётко оговорённого расстояния от места взятия под стражу до месторасположения суда. За нарушение этого закона Хабеас корпус акт 1679 года предписывал наказания чиновников штрафами и освобождением от должности.

131

Страхи, связанные с готовящимся убийством Карла Второго, и факт его субсидирования могущественным монархом Франции, католиком, побудили законодателей Англии серьёзно задуматься о том, к кому перейдёт корона после смерти их короля.

У Карла было много внебрачных сыновей и дочерей, но поскольку его законная супруга была бездетной, ближайшим наследником короны являлся его младший брат Джеймс, католик. К этому времени депутаты уже разделились по убеждениям на две партии: на партию страны, приверженцев которых стали называть вигами, и партию двора — тори. Сторонники народной партии, виги, вступили в борьбу за то, чтобы корона Англии не досталась католику. В мае 1679 года они подготовили законопроект о лишении Джеймса прав на престол — Exclusion Bill. Карл опасался, что этот законопроект может набрать большинство голосов в Палате общин, — и он распустил парламент. В ноябре того же года приверженцы народной партии торжественно сожгли в Лондоне чучело папы.

Ситуация с попыткой принятия закона о лишении Джеймса прав на престол и с роспуском парламента повторилась в январе 1681-го и в марте следующего года. Причём депутаты запятнали свою честь попранием принятого ими Хабеас корпус акта: они прибегали к арестам неугодных им сторонников партии двора. Приверженцы короля также опускались до низкой мести своим политическим противникам; несколько предвзятых, организованных ими судебных процессов закончились казнями лидеров народной партии. Действующие в Англии законы нарушал и Карл Второй. В течение последующих четырёх лет — до смерти в феврале 1685 года — он больше не созывал парламент. Скрижаль не нашёл свидетельств о том, что Карл продолжал получать деньги от Людовика XIV. Но обещание, данное королю Франции, Карл действительно выполнил: перед самой смертью он совершил обряд перехода в католичество.

132

Поскольку законопроект Палаты общин о лишении Джеймса Стюарта прав преемственности власти остался неутверждённым, порядок престолонаследия в Англии не изменился: корона Англии перешла именно к нему — к брату Карла Второго; он стал королём Англии под именем Джеймс Второй. Джеймс унаследовал также от брата королевскую власть в Шотландии и Ирландии.

В мае 1685 года начал работу первый и единственный при жизни нового монарха английский парламент. Законодатели упрочили финансовое положение Джеймса Второго щедро выделенными ему средствами. Однако они заседали всего лишь полтора месяца: парламент приостановил работу из-за восстания, которое было вызвано появлением в стране герцога Монмута — старшего из внебрачных детей Карла Второго. Часть англичан поддерживала Монмута, протестанта, в его притязаниях на трон. Подняв восстание с целью овладеть короной, Монмут объявил себя защитником протестантской религии и законов Англии от узурпатора Джеймса. В сражении, которое произошло в июле 1685 года, его армия потерпела поражение. Монмут и многие из его приверженцев были казнены.

Джеймс Второй твёрдо решил предоставить свободу вероисповедания всем подданным в трёх королевствах, но при этом намеревался постепенно утвердить католичество в качестве основной религии в Англии. Поначалу Джеймс действовал без формального объявления о своих планах. Частью проводимой им политики было то, что в армию стали принимать офицеров-католиков. Это нарушало положения Акта о присяге, который действовал в Англии уже в течение двенадцати лет. И в ноябре 1685 года, когда законодатели опять собрались в Вестминстере, Палата общин обратилась к Джеймсу с посланием, в котором любезным тоном указала ему на несоблюдение Акта о присяге. Король разгневался. 20 ноября он приостановил работу парламента и больше не возобновлял её.

В следующем году Джеймс Второй нарушил Хабеас корпус акт, — нарушил тем, что восстановил в Англии работу верховного церковного суда. В годы правления королевы Елизаветы был принят закон, который наделил короля или королеву Англии абсолютной властью принимать любые решения в церковных делах. Долгий парламент перед войной с Карлом Первым, в июле 1641 года, упразднил не только Суд Звёздной палаты, но и Суд Высокой комиссии — тот самый верховный церковный суд. Восстановив его работу, Джеймс Второй принялся за осуществление своих планов. Так, задавшись вроде бы здравой, гуманной целью — предоставить всем подданным полную свободу вероисповедания, — король бесцеремонно, без согласия парламента, стал менять действующие в Англии законы.

133

В феврале 1687 года Джеймс Второй издал Декларацию о снисхождении для Ирландии, а в апреле того же года — Декларацию о снисхождении для Англии. Этими указами он отменил действие всех уголовных законов и обязательность клятв, касающихся религии, а также объявил жителям королевств, что отныне они вправе собираться и служить Богу по-своему как в частных домах, так или в специально предназначенных для этого местах. Таким образом Джеймс повторил попытку предоставления свободы вероисповедания подданным, которую четырнадцатью годами ранее предпринял его старший брат, Карл Второй.

Сравнив постановление Джеймса Второго, сделанное для Ирландии, с провозглашённым в Англии, Скрижаль увидел, что Декларация о снисхождении для Ирландии была более авторитарной по духу; в ней Джеймс указал, что все подданные должны безоговорочно подчиняться его власти. В декларации, адресованной англичанам, более деликатной по тону, такое заявление не прозвучало, но король и здесь о своих целях высказался вполне определённо:

Мы не можем всей душой не желать, как в это легко поверить, чтобы все жители Наших владений были членами католической церкви. Тем не менее Мы смиренно благодарим Всемогущего Бога — это всегда было Нашим неизменным чувством и суждением, о котором Мы неоднократно заявляли, — что не должно быть ни ограничений совести, ни принуждений людей в делах религии; они всегда прямо противоречили Нашей склонности, совпадающей, как Мы думаем, с интересами правительства, которое они разрушают из-за прекращения торговли, сокращения численности населения, отпугивания иноземцев, и в конце концов они никогда не достигают цели, для которых были предприняты. И в этом нас ещё больше убеждают размышления о действиях четырёх последних правителей. Ведь после всех настойчивых усилий, которые каждый из них предпринимал, чтобы привести это королевство к полному подчинению в делах религии, видно, что замысел не был удачным и что препятствие непреодолимо.

Понимая, что отмена действующих законов и любые нововведения без одобрения парламента прозвучат в Англии неубедительно, Джеймс попытался уверить простодушных — а может, и сам не хотел сомневаться — в том, что получение согласия от законодателей является чуть ли не простой формальностью:

Поэтому Мы, побуждаемые Нашей государевой заботой и привязанностью ко всем Нашим верным подданным, с тем чтобы они могли жить спокойно и мирно, а также для роста торговли и поощрения иноземцев посчитали целесообразным в силу Нашей королевской прерогативы издать эту Нашу декларацию о снисхождении, не сомневаясь в получении согласия двух палат парламента, когда Мы посчитаем удобным для них встретиться.

Джеймсу Второму хватило широты взглядов и здравого смысла, чтобы понять: гонения за веру и любые принуждения в делах религии бесполезны. Однако ошибки Стюартов, его предшественников на троне Англии, и его личный жизненный опыт не помогли ему усвоить, что постановления короля в Англии без согласия парламента не только не имеют силы, но и приводят к обострению политической ситуации в стране.

134

В апреле 1688 года король издал вторую декларацию о снисхождении для Англии, в которой подтвердил свои решительные намерения гарантировать подданным свободу совести. Неделю спустя он приказал, чтобы священники англиканской церкви зачитали его декларацию прихожанам после богослужения. В ответ на этот указ архиепископ кентерберийский Уильям Сэнкрофт направил королю петицию. Он смиренно высказался в ней о том, что декларация о снисхождении дана властью, которую парламент в 1663 и 1672 годах признал незаконной, и что совесть не позволяет ему и другим епископам поддержать такие начинания. Петиция заканчивалась просьбой не настаивать на публичном чтении декларации. Сэнкрофта и шестерых епископов, которые не поддержали эту петицию, Джеймс вызвал в Тайный совет. Мятежных священников сначала допросили, а затем под конвоем отправили в Тауэр. В этом конфликте с иерархами англиканской церкви Джеймс Второй оказался побеждённым: суд присяжных признал семерых епископов невиновными.

135

Джеймсу Второму шёл пятьдесят пятый год. У королевской четы после почти пятнадцати лет супружества не было детей, и протестантов утешала мысль, что после смерти Джеймса трон Англии достанется его старшей дочери от первого брака, Марии, протестантке, которая была замужем за Вильгельмом Оранским, правителем Республики Нидерландов. Однако в июне 1688 года королева родила сына. Появление у Джеймса наследника прочило стране диктат пап на долгие годы, и это ускорило исход его противостояния с подавляющим большинством жителей Англии.

Вскоре после пополнения в семье Джеймса семь влиятельных англичан, пятеро из которых были членами Палаты лордов, обратились за помощью к Вильгельму Оранскому. Вильгельм приходился королю не только зятем, но и племянником, — Мария Стюарт, его жена, была его двоюродной сестрой. Секретное послание семи знатных англичан тайно доставил в Гаагу и передал Вильгельму бывший адмирал английского флота Артур Герберт, переодетый матросом. Авторы письма сообщили Вильгельму о недовольстве подавляющего числа англичан действиями правительства по отношению к их религии, к свободам и к собственности; они попросили Вильгельма о военном вторжении в Британию и пообещали ему содействие.

136

Встретив Аню, Скрижаль нашёл не только близкую ему по духу женщину, которую полюбил и которая полюбила его, но и хорошего, чуткого друга. Она готова была разделить с ним и делила хлопоты в трудные времена, которые случались; вечерами она терпеливо ждала его, пока он не выходил из своей комнаты, где продолжал осваивать прошлое человечества, а по выходным дням, когда погода позволяла, они порой вместе шли на набережную продавать его поэтические сборники. Аня часто вступала в разговор с человеком, проявившим интерес к стихам, советовала посмотреть книгу, прочесть какое-то стихотворение. И Скрижаль был благодарен ей за эту поддержку.

137

Пока армия Вильгельма готовилась к высадке в Англии, он и его приближённые составили декларацию, известную как Декларация причин — Declaration of Reasons; Вильгельм подписал её 10 октября 1688 года по Григорианскому календарю. В заглавии декларации прозвучало, с какой целью он предпринимает этот военный поход: «...Для сохранения протестантской религии и для восстановления законов и свобод Англии, Шотландии и Ирландии».

Из текста этого пространного документа следует, что Вильгельм был хорошо информирован о происходящем в Англии. Не желая прямо обвинить своего дядю и тестя в незаконных действиях, он заявил, что во всех несправедливостях, которые совершаются на Британских островах, виновны злые советники короля: именно они убедили его, что монарх своей единоличной властью может приостанавливать действие законов страны; они создали противозаконную комиссию для руководства церковными делами, которая не только поддерживает папство, но и представляет его как единственно истинную религию; они отправили в тюрьму, а затем предали суду архиепископа кентерберийского и других епископов как виновных в каком-то чудовищном преступлении. Вильгельм указал на то, что в Англии идёт строительство монастырей и католических церквей, и что основано несколько колледжей иезуитов, и что даже в Оксфорде одним из колледжей фактически правят паписты. Он высказался также о состоянии гражданских дел, — о том, что в стране происходит замещение должностных лиц и мировых судей приверженцами папства и что в армии, на суше и на море, вооружают католиков, а это, как заметил Вильгельм, может привести к порабощению нации.

Англичане не хотели верить в то, что королева после многих неудачных попыток вы́носить ребёнка родила сына. Пошли слухи, что мальчик не её. Воспользовавшись этим поводом, Вильгельм заявил в декларации, что его любимая супруга и он сам имеют правá наследовать корону Англии.

Никакие законы не могут быть изменены или приняты иначе как по согласию короля и парламента; выход из кризиса, поразившего страну, — в созыве законодателей, но свободные парламентские выборы при существующих проправительственных магистратах невозможны, заключил Вильгельм. Именно скорейший созыв парламента с неподконтрольными правительству выборами депутатов он назвал главной причиной своего намерения высадиться в Англии с войском. При этом Вильгельм попросил всех граждан поддержать его и пообещал быть предельно осторожным, чтобы в конфликте никто не пострадал. Он пообещал и то, что отправит свою армию на континент, когда в вооружённой силе больше не будет необходимости.

138

В ноябре 1688 года Вильгельм вместе с войском высадился на берегу Англии. Он привёз с собой тысячи экземпляров Декларации причин. В течение последующих нескольких месяцев этот манифест многократно переиздавался на английском, голландском, немецком и французском языках и ходил по рукам как на Британских островах, так и на материке.

Армия Джеймса практически не оказала сопротивления нидерландским войскам, — военачальники Англии не хотели воевать с Вильгельмом, и многие перешли на его сторону. К тому же король отступил со своей армией к Лондону; случилось лишь несколько незначительных столкновений. В декабре Джеймс отправил королеву с младенцем во Францию. Неделю спустя Вильгельм с войском вступил в Лондон. А ещё через неделю Джеймс, брошенный всеми, также покинул Англию; Вильгельм дал ему такую возможность.

По соглашению между пэрами и епископами Вильгельм был наделён временной верховной властью, и он разослал письма во все избирательные округа с извещением о созыве депутатов. Законодатели, большинство из которых принимали участие в работе предыдущих парламентов, собрались в Вестминстере в январе 1689 года. Обе палаты выразили единодушную благодарность Вильгельму за спасение страны, но в обсуждении вопроса о престолонаследии намерения палат не совпадали. В Палате общин преобладало мнение, что трон Англии после бегства Джеймса свободен и что парламент имеет право избрать короля, а лорды считали самовольное изменение порядка престолонаследия нарушением законности и видели в нём произвол, который может послужить примером для последующих дворцовых переворотов.

Вильгельм не вмешивался в споры, которые происходили в парламенте, но когда он узнал, что большинство лордов видят в нём не короля, а только правителя королевства при сохранении монарших прав за одним из прямых наследников Джеймса Второго, он в частной беседе с несколькими влиятельными англичанами, включая спикера Палаты лордов, заметил, что если он не будет провозглашён королём на равных правах со своей супругой, то вернётся в Нидерланды. Мария также отказывалась принять корону, если парламент не признает Вильгельма королём. И в конце концов обе палаты пришли к согласию.

В феврале 1689 года парламент принял Декларацию о правах, в которой Вильгельм и Мария были провозглашены королём и королевой Англии, Ирландии и зависимых владений. Согласно этой декларации, Вильгельм, ставший королём Англии под именем Вильгельм III, получил всю полноту единоличной власти, которой ему надлежало распоряжаться как единой властью короля и королевы. За этим, практически мирным, государственным переворотом закрепилось название Славная революция.

139

В Декларации о правах, принятой парламентом в 1689 году, были названы все незаконные распоряжения Джеймса Второго и перечислены требования обеих палат, которые касались прав парламента и ограничений королевской власти. В конце того же года законодатели включили все пункты Декларации о правах в Акт о правах, он же — Билль о правах, и тогда же, в декабре, после его утверждения королём Вильгельмом, требования депутатов стали неотъемлемой частью конституции Англии. Согласно Биллю о правах, отказ короля от исполнения законов, их приостановление и отмена королевской властью, а также взимание денежных сборов без согласия парламента являются противозаконными действиями. Биллем о правах постановлено, что выборы депутатов должны быть свободными и что никакие высказывания законодателей в парламенте не могут послужить поводом к их преследованию.

Дочитав текст этого документа и зная, какой серьёзной нравственной болезнью были поражены короли из династии Стюартов и какое помутнение разума пережили их подданные в годы гражданских войн и восстановления монархии, Скрижаль осознал, что к концу XVII века Англия стала духовно выздоравливать.

140

В мае 1689 года английский парламент принял Акт о веротерпимости. В тексте этого документа Скрижаль почему-то ожидал увидеть предоставление свободы вероисповедания если не всем жителям страны, то по крайней мере всем христианам, но он ошибся. Этот закон действительно расширил, и значительно, круг протестантов в Англии, которые освобождались от преследований и наказаний за религиозные взгляды; с этих пор открыто практиковать свою веру могли, в частности, пресвитериане, конгрегационалисты и баптисты. Тем не менее условия и требования принятого закона были ещё далёки от предоставления англичанам тех прав, которые подразумевает понятие веротерпимость.

Акт о веротерпимости потребовал от всех священнослужителей, проповедников и от тех англичан, которые не разделяют положений англиканской церкви, дать две клятвы верности: одну — королю Вильгельму и королеве Марии, а другую — христианскому учению. Текст второй клятвы гласил: «Я, [полное имя], исповедую веру в Бога Отца и в Иисуса Христа, Его вечного Сына, истинного Бога, и в Святого Духа, единого Бога, благословенного во веки веков, и признаю, что Священное Писание Ветхого и Нового Завета дано по Божественному вдохновению». За отказ от принятия этих клятв Акт грозил штрафами и тюремным заключением. Таким образом послабления этого закона не распространялись на антитринитариев — тех интеллектуалов, которые не принимали догмат о троичности Бога, и на атеистов. Положение католиков в Англии Акт о веротерпимости тоже не облегчил. Никто из несогласных с учением англиканской церкви не освобождался от выплаты десятины в её пользу.

Хотя степень либеральности Акта о веротерпимости 1689 года несколько разочаровала Скрижаля, он понимал, что эта грусть шла от слишком завышенных ожиданий. Положение дел с правами инакомыслящих людей на континенте было гораздо хуже. Всё-таки Англия, пережив тяжёлую духовную болезнь, к концу XVII века стала выздоравливать и даже не излечившись ещё до конца от этого древнего закоренелого недуга, по уровню цивилизованности значительно опережала другие страны. Джон Мильтон в «Ареопагитике» оставил свидетельство о том, что в Европе, где он побывал во второй половине 1630-х годов, в англичанах видели баловней судьбы:

...Когда я находился среди учёных мужей в других странах, — а я имел такую честь, — они называли меня счастливым за то, что я родился в крае философской свободы, которым они считали Англию, тогда как сами они лишь оплакивали рабское состояние своей науки и сетовали, что именно это [рабство] помрачило славу итальянских умов, и что в течение уже многих лет в Италии не написано ничего, кроме льстивых и напыщенных сочинений. Там я нашёл и посетил знаменитого Галилея, проводившего старость пленником инквизиции за то, что он придерживался в астрономии иных взглядов, чем цензоры францисканского и доминиканского орденов. И хотя я знал, что Англия тогда громко стонала под игом прелатов, тем не менее убеждённость других народов в её свободе я воспринял как залог её будущего счастья.

За изучением истории становления гражданских прав и свобод в Англии Скрижаль действительно убедился в том, что многие соотечественники и современники Мильтона были авторами интересных, острых философских сочинений; с точки зрения обывателей и начётчиков, это были вызывающие, кощунственные книги. Скрижаль хотел их прочесть. Прежде всего он решил познакомиться с трудами Джона Локка. За время духовно прожитых на Альбионе лет — казалось, целой эпохи — он уяснил, что Джон Локк немало поспособствовал обретению англичанами свободы совести.

____________________

Читать следующую главу

Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»

На главную страницу