Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 4. Последняя глава
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
*
— Ты уже знаешь, что произошло?! — голос Ани в телефонной
трубке прозвучал чрезвычайно взволновано.
Скрижаль спустил
на плечо полотенце, которым вытирал голову.
Он понял, что стряслось что-то очень страшное.
— Нет, — ответил он.
Было около девяти часов утра.
— Включи
телевизор! — сказала Аня, и зазвучали гудки.
Скрижаль нажал кнопку на пульте — и не поверил своим
глазам. Он увидел на экране хорошо
знакомые очертания двух небоскрёбов-близнецов Мирового финансового центра, в
сто десять этажей каждый, но в верхней части одного из них был какой-то жуткий
провал, из которого валил густой чёрный дым.
Пока Скрижаль пытался понять, что происходит, на экране успели несколько
раз прокрутить одну и ту же видеозапись: летящий пассажирский самолёт на
большой скорости приближается к одному из небоскрёбов, входит в него — как нож
в масло, — а затем, через несколько мгновений, с обратной стороны башни
вырываются клубы огня и дыма. Скрижаль
смотрел на эту фантасмагорию и всё ещё не верил, что такое может происходить в
реальной жизни, — ведь там, в здании, были люди, тысячи людей!
В очередной раз
подлетев к близнецам-небоскрёбам, самолёт протаранил второй из них, после чего
опять последовал выброс огненного облака.
Телеведущий что-то выкрикнул в отчаянии.
Только теперь до Скрижаля дошло, что это была уже не видеозапись а
реальная съёмка: ещё один пассажирский самолёт прошил второе из
зданий-близнецов. Чёрный дым валил
теперь из обоих небоскрёбов.
Скрижаль совсем
утратил ощущение реальности. Мир, где он
теперь очутился, был явно другим, — не тем, в котором он жил до этого
солнечного сентябрьского утра.
Телеведущий,
тщетно пытаясь унять дрожь в голосе, как-то очень неуверенно объявил, что в
студию поступило сообщение из Вашингтона, — там пассажирский самолёт врезался в
здание Пентагона. Произнося эту фразу,
ведущий как-то с недоверием прислушивался к своим словам, будто сомневался, что
такое в самом деле могло произойти.
«Это война», — подумал Скрижаль.
Неожиданно одно
их двух дымившихся зданий Мирового финансового центра стало оседать и прямо у
него на глазах рассыпалось, словно сделано было из песка.
— Господи! — вырвалось у Скрижаля.
Сквозь просветы огромной чёрной тучи, накрывшей город, на
экране телевизора проступал какой-то новый вид Нью-Йорка. Вместо двух его самых высоких башен
возвышалась только одна. Но и это
оказалось не последним актом трагедии, которая происходила у него на
глазах. Скрижаль ещё был в шоке от
увиденного, как вдруг второй небоскрёб стал оседать и обрушился. Сознание отказывалось соглашаться с мыслью о
неисчислимых жертвах, но простая логика не оставляла в том никаких сомнений:
под многомиллионными тоннами обломков двух гигантских зданий оказались
раздавленными в пыль сотни, тысячи людей.
*
Телеведущий объявил, что все три пассажирских самолёта,
которые участвовали в чудовищной атаке на Нью-Йорк и Вашингтон, были захвачены
уже в воздухе террористами. Ещё один
угнанный пассажирский лайнер, который взял курс на Вашингтон и очевидно шёл на
таран Белого дома, упал в Пенсильвании, не долетев до американской
столицы. На борту этих самолётов
находились сотни людей, оказавшихся заложниками террористов-смертников. Все они — и пассажиры, и члены экипажей, —
так же как сами террористы, погибли.
Через несколько
часов после того, что случилось, Скрижаль почувствовал запах горелого, — гарь
дошла и до его дома. Он закрыл окна, которые смотрели в сторону Манхэттена, где
произошла трагедия, оставив открытым только одно — выходившее в сторону
океана. Он не мог ничего делать. Время от времени в его голове появлялась
мысль, за которую хотелось ухватиться как за соломинку: не увидел ли он по
телевизору сцену из какого-то дурного фильма ужасов? Но запах гари не давал усомниться в том, что
смертоносная постановка этих событий на экране была реальностью.
У Скрижаля
всё внутри болело. Ему казалось, он
физически ощущал боль тех тысяч человеческих душ, почти одновременно — насильно
— отделённых от тел. С этим разрывом
что-то надорвалось и в нём, будто он был напрямую связан с каждым из тех
погибших людей. Ему даже чудилось, это
была и его смерть, одна из многих его смертей.
Увиденное означало также, что и в нём, в его собственной душе, таились
корни той изощрённой жестокости, с которой убийцы рассчитали и хладнокровно исполнили
свой злодейский план.
*
Сын Скрижаля,
позвонивший ему из Калифорнии, был сильно взволнован, — Скрижаль действительно
мог оказаться в этот роковой день в одном из рухнувших небоскрёбов. После истечения срока очередного контракта он
уже около двух месяцев не работал. Две
недели назад он проходил интервью на сороковом этаже одного из зданий
Финансового центра. Беседа с
руководителем проекта и специалистами в той компании прошла для него довольно
хорошо. Он был почти уверен, что ему
предложат работу, но это не произошло. А
случилось бы — его скорее всего уже не было бы в живых.
*
Скрижаль
проснулся от запаха гари. На часах было
четыре часа утра. Он лежал, пытаясь
понять, откуда шёл запах: случилось ли что-то в доме, или тянуло с улицы. Он встал, открыл окно и высунул голову. Запах шёл с улицы. «Может, от Нью-Йорка осталась уже только
груда развалин», — подумал он и содрогнулся от нелепой мысли. Он включил телевизор и убедился, что в
новостях по-прежнему говорили о трагедии одиннадцатого сентября. Наверное, разгребают завалы, и гарь идёт
оттуда, понял Скрижаль. Но заснуть он
уже не мог; он осознал, что этот удушливый сладковатый запах был запах смерти,
— запах сгоревших заживо тысяч человеческих тел.
*
Стало
известно о том, что происходило на одном из угнанных самолётов, и можно было
предположить, что подобное случилось на остальных. Стюардесса, которую звали Маделин, тридцати
пяти лет, мать двоих детей, позвонила в то утро по мобильному телефону
авиадиспетчеру и сообщила, что группа террористов захватила их самолёт, что они
перерезали горло двум бортпроводникам и одному пассажиру; угонщики прорвались в
кабину пилотов, и штурвал оказался в их руках.
Маделин назвала номера мест на которых сидели террористы. Таким образом стало возможно установить их
имена. Последнее, что она успела
сказать, когда самолёт подлетал к небоскрёбом, были слова: «Мы летим слишком
низко... О Боже!».
*
Из разговоров, невольно услышанных в метро, из
телевизионных передач, из газет Скрижаль узнавал страшные истории о гибели
людей. Кто-то успел позвонить из
горящего небоскрёба любимому человеку, чтобы навсегда попрощаться. Кто-то позвонил домой и сказал, что сейчас
поднимется вместе с другими сотрудниками на крышу, откуда всех должны забрать
вертолёты — а затем, через несколько минут, домашние видели по телевизору, как
здание рухнуло. Люди выпрыгивали из окон
горевших башен, предпочитая такую смерть смерти от огня. У парикмахерши, которая стригла Скрижаля,
пропал муж её племянницы, работавший в Финансовом центре. Она рассказала Скрижалю и о знакомых — муже и
жене; они не вернулись с работы домой, где у них оставалась маленькая
дочь. Няня, которая сидела с девочкой,
теперь не знает, что делать: у этой супружеской пары в Нью-Йорке нет никого из
родных.
Люди,
которые успели покинуть протараненные самолётами небоскрёбы, говорили, что в
тот трагический час никто не паниковал.
Многочисленные лифты отключились сразу же, и все спускались вниз по
узкой лестнице, где рядом могли идти только два человека. Хотя двигались очень медленно, с частыми
остановками, — ни подгоняющих криков, ни давки не было. Напротив, люди помогали друг другу и даже
пропускали вперёд тех, кто чувствовали себя плохо.
*
По
предварительным сведениям, в каждом из угнанных самолётов, которые были
использованы в качестве управляемых бомб, находились четыре или пять
террористов, в большинстве — арабы.
Помимо их фотографий, в прессе появились различные предположения о
заказчиках и организаторах этой чудовищной воздушной атаки на Соединённые
Штаты. Как только стало известно, что её
исполнителями были радикальные исламисты, в США — в стране, отличавшейся
веротерпимостью, — многие горячие головы обуяла жажда мести. Эта вспышка ненависти по отношению к
приверженцам ислама обернулась их избиениями и нападениями на мечети. Многие таксисты-мусульмане, опасаясь за свою
жизнь, перестали выходить на работу. На
лицах людей, носивших чалму, Скрижаль замечал беспокойство. Федеральное правительство и местные власти
решительно встали на защиту мусульман.
Детей арабов по дороге в школу и обратно в некоторых районах
сопровождала вооружённая полиция.
Меньше, чем за месяц, в отместку за гибель мирных американцев, в стране
произошло более шестисот случаев нападений на арабов и мусульман. Погибли четыре человека. Случилось так, что среди этих жертв двое не исповедовали
ислам: один, убитый в Аризоне, был индусом,
а другой, застреленный в Лос-Анджелесе, хотя был арабом, оказался коптом-христианином.
*
Министр
юстиции США обнародовал инструкции на арабском языке, найденные
следствием. Помимо вполне конкретных
предписаний, которые указывали террористам-смертникам порядок их действий, в
них были наставления религиозного характера.
В частности, эти установки побуждали террористов быть радостными,
оптимистичными и спокойными, потому что совершая доброе, угодное Богу дело в
последние часы земной жизни и выказывая послушание, они возвращаются ко
Всевышнему. В директиве говорилось, что
героев-смертников ждут райские сады и что уже этот день они проведут с
женщинами рая. В инструкции был
процитирован стих из Корана «Рубите по шеям...», а последние её указания гласили: «Закончите свою жизнь
в молитве или же в последние секунды до цели произнесите слова: “Нет Бога,
кроме Аллаха, и Мухаммед — Его посланник”.
После этого вы Божьей волей окажетесь на небесах». Террористы,
шедшие на убийство тысяч мирных людей, не сомневались в том, что совершают
правое дело.
*
Спустя неделю
после случившейся трагедии Скрижаль побывал в Манхэттене. Всюду, даже на улицах, которые находились
далеко от места катастрофы, под ногами лежал белёсый слой цемента и пыли. Скрижаль решил подойти к развалинам Мирового
финансового центра, однако все подступы к руинам оказались заблокированными
полицией. Для пешеходов была открыта
лишь одна дальняя сторона Бродвея, но и по ней люди, а их собралось множество,
могли двигаться очень медленно, лишь по одному человеку в каждую сторону. Когда Скрижаль в этой очереди поравнялся с
тем, что осталось от башен-гигантов, ему открылось жуткое зрелище. Там, где прежде стояли близнецы-небоскрёбы,
которые были известны всему миру как символ Нью-Йорка, теперь зияло огромное
пустое пространство с искорёженными строительными конструкциями и горой
обломков. В клубах пыли и дыма, которые
поднимались над этими завалами, в том тяжёлом удушливом воздухе, которым дышал
Скрижаль, ещё витали измельчённые в пыль остатки человеческой плоти.
Повсюду
— на стенах домов, на столбах, на телефонных будках — висели фотографии людей,
пропавших в тот солнечный сентябрьский день.
С фотографий на Скрижаля смотрели улыбающиеся радостные лица женщин и
мужчин, которых скорее всего уже не было в живых.
*
Скрижаль
прежде почти не читал газет, но теперь стал следить за ходом мировых событий. Они свидетельствовали о приближении жестокой,
кровавой войны. Конгресс США одобрил
резолюцию, которая разрешала американскому президенту использовать силу против
стран, организаций и отдельных лиц, которые совершили или каким-либо образом
способствовали проведению террористической атаки на Нью-Йорк и Вашингтон. За эту резолюцию проголосовали все девяносто
восемь сенаторов. В Палате
представителей её поддержали четыреста двадцать конгрессменов против
одного. Этот одинокий возражающий голос
принадлежал чернокожей американке. Она
объяснила, что голосовала таким образом не против борьбы с террористами, а
против предоставления президенту ничем не ограниченного права применения силы. Теперь, как сообщалось в прессе, эту конгрессвумен охраняют полицейские, потому что неизвестные люди звонят ей по
телефону и шлют ей электронные письма с угрозами расправы над ней.
*
Главным организатором террористической атаки на США средства массовой
информации называли саудовского мультимиллионера, который жил в Афганистане; он
был известен своими угрозами в адрес Соединённых Штатов, а также призывами
убивать американцев и евреев. «Убийство
американцев и их союзников, как военных, так и гражданских лиц, является долгом
каждого мусульманина», — заявлял он.
Этот арабский толстосум являлся основателем ряда террористических
международных организаций, одна из которых красноречиво называлась «Мировой
исламский фронт для борьбы с евреями и крестоносцами». Судя по всему, американское правительство не
располагало неопровержимыми доказательствами того, что атаку на Нью-Йорк и
Вашингтон организовал именно этот религиозный фанатик. Обвинения в его адрес ограничивались ссылками
на показания неких свидетелей, а также упоминанием о перехваченной важной
информации. Тем не менее американский
президент, угрожая применением военной силы, потребовал от Афганистана выдать
этого мультимиллионера-террориста.
Встречное требование афганской стороны предоставить доказательства вины
этого человека правительство США отвергло — и главный совет афганских духовных
лидеров в свою очередь ответил Белому дому отказом.
*
Через три часа после начала войны один из ведущих американских
телеканалов показал видеозапись совместного выступления саудовского
мультимиллионера, которого американское правительство считало организатором
террористической атаки на США, и верховного муллы фундаменталистской исламской организации, которая контролировала почти
всю территорию Афганистана.
Верховный мулла, глядя в телекамеру, провозгласил джихад — священную
войну — против всех неверных во главе с Соединёнными Штатами Америки.
*
Спустя два дня после начала войны в Афганистане, в прессе
появились первые сообщения о попадании бомб в жилые дома и о жертвах среди
мирного населения Афганистана. Число
американцев, поддерживающих действия своего президента, возросло до девяноста
двух процентов.
На срочно созванном совещании глав мусульманских стран
министр иностранных дел Ирака заявил: «Мы развяжем большую войну, потому что на
исламские страны и на мусульман напали первыми».
Третье тысячелетие христианской эры начиналось с очередной вспышки ненависти, охватившей многие народы
земли. Человечество опять оказалось на
грани мировой войны, которая могла привести к массовому истреблению людей.
КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ КНИГИ
____________________
Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»