Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 3. Боэций
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Боэций. — Высокопоставленный римский чиновник,
философ. Родился около 480 года в Риме. Боэций достиг высших государственных
должностей при дворе остготского короля Теодориха, который правил Италией.
Теодориху
в последние годы его царствования всюду мерещились заговоры, и его болезненная
мнительность многим стоила жизни. Боэций вызвал подозрения короля тем, что
встал на защиту сенаторов, обвинённых в государственной измене. Его приговорили
к смерти и бросили в темницу. Спустя год или два, в 524 или 525 году, его
казнили.
Боэций был
одним из последних разносторонне эрудированных и свободомыслящих людей
погибавшего греческо-римского мира. Он перевёл с греческого языка на латинский
работы Аристотеля и сопроводил их своими комментариями. Он перевёл также на
латинский язык труды по математике Никомаха, Архимеда, Эвклида и Птолемея.
Боэций был автором ряда трактатов по логике и математике, музыке и богословию.
Своими переводами и сочинениями он оказал огромное влияние на ход
интеллектуальной жизни в средневековом латинском мире. Самую известную свою
книгу «Утешение Философией» Боэций написал в тюрьме в ожидании казни.
*
Боэций был ещё ребёнком, когда умер его отец. Мальчика усыновил Квинт Симмах, префект Рима
и видный государственный муж. Боэций
получил разностороннее образование.
Возможно, он учился в Афинах или в Александрии. Во всяком случае, Боэций владел греческим
языком. Будучи хорошо знакомым с трудами
Платона, Аристотеля, стоиков, Цицерона, Эпикура, он многократно ссылался на них
в «Утешении Философией».
Боэций был христианином и даже автором нескольких
богословских работ. Тем не менее в
книге, которой он подвёл итоги своей жизни, нет ни слова о церковных
догматах. Здесь нет ни упоминания имени
Иисуса, ни цитат из Нового Завета. Если
бы христианская вера представляла для Боэция нечто значимое, он непременно
высказался бы об этом перед смертью, но он рассуждал о связях земного и
божественного миров так, будто не знал даже о самом существовании
христианства. О том, что служило для
Боэция опорой в последние годы жизни, красноречиво свидетельствует само
название этого сочинения; будь он верным сыном церкви, из-под его пера в тюрьме
вышло бы «Утешение религией» или нечто подобное такому признанию.
Поразмыслив, Скрижаль пришёл к выводу, что «Утешение Философией»
является по сути отречением Боэция от христианской веры. Автор не сказал об этом прямо не потому, что
ему не хватило смелости бросить такой вызов церкви, — приговорённому к смерти
уже нечего бояться; Боэций, истинный носитель античной культуры, уважал взгляды
других людей и счёл нужным говорить только о своих убеждениях.
*
Помимо увлечения математикой, логикой, музыкой и трудов над
философскими текстами, Боэций, видимо, сочинял и стихи. По крайней мере, прозаическая речь в
«Утешении» чередуется со стихотворной.
Повествование начинается с того, что ему, узнику, изливающему в стихах
жалобы на свою судьбу, явилась дама с ликом полным достоинства и с таким
проницательным взглядом, который намного превосходит прозорливость людей. «I.1 ...Хотя она была во цвете лет и полна сил, не
верилось, чтобы она принадлежала к такому веку, как наш», — заметил
Боэций. Он узнал в этой даме Философию, опекавшую его с юных лет. Философия
прогнала муз, которые окружали
его, и поставила ему диагноз: летаргия, болезнь расстроенного ума. Большой опасности в этом недуге она не
увидела — обычное, мол, дело, — и между ними состоялся разговор. Этот диалог и представляет собой нехитрую
сюжетную канву всех пяти книг «Утешения».
Узник рассказал Философии о своих несчастьях и признался ей,
что именно она словами Платона убедила его в том, что мудрые люди должны
посвятить свою жизнь управлению государством.
Боэций последовал этому совету.
Известно, что в 510 году он был избран консулом. Со временем он получил должность первого
министра короля и стал принцепсом сената.
«I.4 Ты и сам Бог, кто вживил тебя в разум мудрых, — мои
свидетели в том, что заниматься государственными делами меня побуждало
исключительно стремление работать для блага всех хороших людей... — исповедуется Боэций Философии. — Никто и никогда не мог
заставить меня поступиться справедливостью и совершить беззаконие». В искренности его слов Скрижаль не
сомневался.
Боэция лишили возможности защиты на суде. Его обвинили в том, что он хотел спасти
сенат, и как государственного преступника приговорили к смертной казни с
конфискацией имущества. Сенаторы,
которых Боэций пытался оградить от клеветы и за которых он решился постоять
перед королём, смалодушничали: не заступились за него, опасаясь за свою
жизнь. Судьи знали о ложности выдвинутых
против него обвинений, но это их не остановило.
Более того, для отягчения вины ему приписали святотатство, так что его
участь в чём-то перекликается с участью Сократа. «I.4 ...Они лживо утверждали, что я в погоне за моими амбициями
запятнал свою совесть оскорблением святынь», — говорит Боэций о судьях и о предъявленном ему обвинении.
Что именно стоит за словами «оскорбление святынь» — осталось
неизвестным, но Скрижаль хорошо понимал: в христианском государстве остготов,
во главе которого стоял крещёный король, святыни были только одни —
христианские. «I.4 Ты, проникнув в
мою душу, изгнала из неё жажду всех преходящих вещей, и перед твоими глазами не
могло быть места святотатству», —
уверяет Боэций Философию. Он, видимо, не
хотел повторять наветы, прозвучавшие на суде, но из его слов, обращённых к
Философии, вполне ясно, какого рода преступление ему добавили к государственной
измене:
I.4 Но — о ужас! — мои обвинители усматривают в тебе
доказательства этой вины и они, кажется, считают меня замешанным в злодеянии
только потому, что я взращён под твоим покровительством и воспитан в твоих
правилах. Таким образом, разве недостаточно очевидно, что моя преданность тебе
не принесла мне ничего; более того, сделала меня ненавистным.
Боэций жил в такое время, когда один только интерес к
философии мог послужить поводом, чтобы осудить человека, — чтобы выдать это
увлечение за отрицание истинности церковных догматов.
*
Наиболее интересным в «Утешении» Скрижаль нашёл разговор
Боэция, точнее приговорённого к смерти героя диалога, и Философии о наивысшем
благе для человека.
Все смертные стремятся различными способами к одному — к
счастью, которое люди обычно видят в обретении богатства, в достижении высоких
чинов, власти, славы, или наслаждений, говорит Философия. Рассматривая эти внешние блага одно за
другим, она показывает узнику, что ни одно из них не приносит полного и
абсолютного счастья. Гостья, которая
явилась в темницу, внушает ему, что стремление к этим целям сплошь и рядом
доставляет людям только страдания, поскольку успех в обретении подобных благ
зависит от многих случайностей, но даже тот, кто добивается исполнения своих
амбициозных или чувственных желаний, не становится счастливым из-за постоянного
страха потерять приобретённое. Главное
же, все внешние достижения неполны и преходящи; они лишь уводят человека в
сторону от настоящего блаженства.
Высшее благо не может заключаться в таких вещах, которые
зависят от случая — в стяжании денег, славы и удовольствий, потому что их легко
утратить, продолжает Философия.
Наивысшим счастьем может считаться только соединение абсолютно всех
благ, причём их совокупность должна быть неподвластной времени. Таким совершенным благом, как непреложно
свидетельствует разум, является начало, которое принято называть Богом. А коль блаженство по сути то же самое, что и
божественность, то значит наибольшее счастье достижимо только в Боге и чтобы
обрести его, человеку необходимо стать богоподобным. Достигший такой цели владеет абсолютно всем:
и полным достатком, и наивысшим могуществом; он познаёт и славу, и
наслаждение. Нужно только заглянуть в
себя и открыть в себе Бога. «III.10 Каждый счастливый человек божественен, — говорит
Философия узнику, — и хотя Бог един по природе, ничто не препятствует многим
приобщиться к нему». Вполне
умиротворённое душевное состояние автора «Утешения» — человека, лишённого всех земных благ, несправедливо
осуждённого и ожидающего смертной казни, — свидетельствовало,
что он усвоил этот урок Философии и что её совет оказался действенным.
*
Утешительница
Боэция убеждает его в том, что человека делает несчастным только
безнравственность: злые люди несут наказания за свои дела, тогда как добрые
вознаграждаются. Философия разделяет
взгляды Платона на существование заслуженного воздаяния не только после смерти
тела, но ещё при жизни человека. Героиня
«Утешения» повторяет ход мыслей, который изложен в диалоге Платона «Горгий»:
там Сократ убеждает своего собеседника в том, что люди, творящие
несправедливость, несчастнее тех, кто страдают от несправедливости. Счастливым человека делает его порядочность, а несчастным — порочность,
сказал в «Горгии» Сократ.
Собеседница Боэция развивает эту мысль. Она пояснила, что высшее благо равным образом
предложено всем людям, но добрые стремятся к нему тем путём, который предписала
природа, то есть своими добродетелями, а неразумные — посредством
удовлетворения различных страстей, не предусмотренных природой в качестве
способов достижения счастья. Человек
данным ему правом выбора определяет свою участь. «IV.3 Поскольку абсолютное благо и счастье совпадают, то ясно, что все хорошие люди уже тем самым, что они добродетельны, становятся
счастливыми», — заключила Философия. Иными словами, причастность к благу является
наградой порядочному человеку, которую не может отнять ни время, ни любая
власть. Безнравственность же по самой
своей природе делает человека несчастным и тем самым наказывает его. Поэтому злые люди заслуживают не презрения и
ненависти, а жалости; их порочность — это болезнь духа, которая страшнее любой
болезни тела, говорит Философия. В своих
рассуждениях она пошла дальше: как покойника называют мёртвым человеком, а не
просто человеком, так и порочных людей нельзя даже назвать существующими в
собственном смысле этого слова, потому что существует лишь то, что действует
сообразно своей природе.
*
Философия в «Утешении» указала
не только на естественность для человека вести
нравственный образ жизни, но и на стремление к самопознанию как ещё одну
особенность, которая отличает людей от всех других живых особей:
II.5 Человек
так устроен, что он только тогда превосходит другие вещи, когда осознаёт, кем
является. Но он опускается ниже животного, если теряет способность к
самопознанию. Ведь для других существ незнание своей природы естественно, тогда
как для человека это порок.
В третьей книге «Утешения» Философия заговорила стихами о том, что
каждый, кто не хочет оказаться на ложном пути, должен обратить взор в себя,
потому что зерно истины находится в глубинах души; однако это семя прорастает
лишь при условии обретения знаний.
Помимо этой поэтической метафоры, Скрижаль обнаружил в «Утешении» ту же по сути, но более определённо
высказанную мысль о необходимости личных, самостоятельных усилий на пути
постижения истины, что фактически было равносильно заявлению о существовании
множества таких путей. По меркам
христианской догматики эта мысль Боэция была безусловно еретической, поскольку
противоречила церковному постулату о единственно доступной людям дороге к Богу;
«14.6 Я
— путь, истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу иначе‚ но только через меня», — заявил
Иисус по свидетельству Иоанна. Философия
у Боэция уверена в том,
что к познанию истины способен каждый, кто наделён разумом.
*
Чувство сопричастности
к судьбе Боэция и осмысление прочитанного вернули Скрижаля к сопереживанию
трагедии, которая постигла Западную цивилизацию в ту эпоху. С принятием христианства наиболее развитые
народы Средиземноморья изменили своим духовным принципам, основанным на синтезе
древних культур греков и римлян.
Крещёные правители Римской империи, которые усвоили нравы восточных
деспотов, вознамерились подавить саму природу заложенных в человеке стремлений
к самопознанию и к постижению законов мира.
После казни автора «Утешения Философией» в темницу бросили и саму
Философию: смертный приговор Боэцию практически совпал по времени с приказом
императора Юстиниана о закрытии Академии в Афинах. Возможность получения знаний, обретение
которых Боэций считал непременным условием для прорастания зерна истины в душе
каждого человека, больше не существовала.
____________________
Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»