Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 3. Ямвлих
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Ямвлих. — Известный неоплатоник, основатель сирийской школы
неоплатонизма. Родился в середине III века, в сирийском городе Халкиде, умер
около 325 года.
Философское образование Ямвлих получил в Александрии. Он
учился и в Риме у Порфирия, который также был уроженцем Сирии, но в отличие от
Порфирия, эллином себя не считал.
В мировоззрении Ямвлиха соединились
учения философских школ Запада с традициями восточных учений и культов. Он философски обосновывал значимость и
действенность различных методов теургии. Восприняв взгляды Платона и Плотина о
трёх высших началах в иерархии всего существующего, Ямвлих пошёл по пути
дальнейшего умножения божественных сущностей.
*
По сообщению историка Евнапия из «Жизнеописаний философов и
мудрецов», Ямвлих происходил из знатного и богатого рода. Основы философского образования он получил в
Александрии. В течение какого-то, видимо
незначительного, времени Ямвлих обучался и у Порфирия, — с этой целью он
специально отправился в Рим. Однако в
своих философских взглядах эти интеллектуалы существенно расходились. Вернувшись в Александрию, Ямвлих открыл свою
школу, где у него было очень много учеников.
Затем он уехал на родину — в Сирию, где также основал философскую школу.
Ямвлих оставил после себя много трудов,
среди них — «Свод пифагорейских учений», «Платоновская теургия», «О мистериях египтян, халдеев и ассирийцев», «Халдейская теология», «О
богах», «Об изваяниях», «О душе», «О нисхождении души», «О переселении душ», «О
промысле и судьбе», «О добродетелях» и другие.
Большинство сочинений Ямвлиха полностью утрачено. Не сохранились и его комментарии к диалогам
Платона, к трудам Аристотеля и пифагорейцев.
Историк Евнапий жил всего лишь веком позже Ямвлиха, но уже
тогда об этом полуфилософе-полупророке ходили легенды. По рассказу Евнапия, ученики Ямвлиха донимали
его просьбами показать им какие-нибудь чудеса.
Ямвлих уклонялся от подобных просьб, но однажды всё-таки уступил и
вызвал из двух горячих источников двух мальчиков, которые прильнули к нему, словно дети к родному отцу. Евнапий поведал ещё одну историю, из которой
следует, что слухи о необычайных способностях Ямвлиха распространялись ещё при
его жизни. На самом деле этот
легендарный муж был вполне земным человеком, склонным к уединению, а басни о
совершаемых им чудесах его потешали:
Однажды ученики избрали из своей среды
самых красноречивых, и те спросили Ямвлиха: «Божественнейший учитель, почему
некоторые обряды ты совершаешь в одиночестве, а не делишься с нами своей
совершеннейшей мудростью? От твоих рабов нам стало известно, что когда ты
молишься, ты будто бы воспаряешь над землёй более чем на десять локтей; твоё
тело и одежда при этом меняют свой цвет и приобретают красивый золотистый
оттенок, а вскоре после окончания молитвы твоё тело становится таким же, как
было прежде, и ты спускаешься на землю и общаешься с нами». Услышав это, Ямвлих
рассмеялся, хотя смеялся редко, и ответил: «Тот, кто сбил вас таким образом с
толку, не лишён остроумия, но на самом деле всё обстоит совершенно иначе.
Впредь я не ничего буду совершать без вас».
Следуя за рассуждениями Ямвлиха об уникальной роли теургии в
жизни людей, Скрижаль невольно вспомнил о тех древних софистах, которые умело и
убедительно пускались в доказательства чего угодно в зависимости от заданной
темы или от сиюминутных интересов. Но
Ямвлиха, убеждённого в сверхъестественной природе всевозможных пророчеств,
нельзя было сравнивать с беспринципными риторами, поскольку виртуозно подводя
теоретическую базу под религиозную практику, очень далёкую от философии, он свято
верил в то, о чём говорил. Кажется, если
б он узнал о существовании гаданий на кофейной гуще, то по-философски
аргументировал бы правомерность такого ясновидения и при этом не покривил бы
душой.
*
В поисках всего того, что сохранилось от трудов Ямвлиха,
Скрижаль обнаружил и прочёл трактат под названием «О мистериях египтян, халдеев
и ассирийцев», который ярко высветил отличие взглядов этого очень своеобразного
философа от воззрений Порфирия.
Собственно говоря, трактат «О мистериях» и был частью эпистолярного
спора между Порфирием и Ямвлихом. Начало
этому диалогу положило сочинение Порфирия, составленное в форме письма к
египтянину Анебону. В этом послании
Порфирий обращался к адресату, которого назвал пророком, с просьбами разъяснить
суть верований и значение обрядов египтян, халдеев и ассирийцев. Задавая Анебону вопросы о священнодействиях,
он высказал большие сомнения в необходимости многих способов общения с богами,
принятых у этих восточных народов, а некоторые религиозные традиции раскритиковал
вовсе.
По уцелевшим фрагментам книг «Против христиан» Скрижаль
убедился в том, какой мощной, необоримой силой слова обладал Порфирий. Поэтому если пророк Анебон являлся не
вымышленным литературным персонажем, а исторической личностью, он вряд ли бы
решился вступить в спор с Порфирием и достойно ответить на его критику. Но талантливый защитник священнодействий
египтян всё-таки нашёлся, и нашёлся он в стане философов.
*
Именно Ямвлих взял на себя роль идеолога древнего культа
египтян и вообще всех мистерий. Если бы
Скрижаль не знал, что этот пытливый муж был автором глубоких философских работ,
он мог бы с уверенностью заключить, что Ямвлих пошёл по пути тех первых
христианских богословов, которые получали фундаментальное философское
образование и учились риторике с целью использования этих знаний и ораторских
навыков в своих, далёких от философии целях.
Но для Скрижаля было очевидно и то, что основательную философскую
подготовку и умение владеть словом Ямвлих действительно обратил на обоснование
исключительной значимости мистических способов общения людей с богами.
Скрижаль допускал, что Ямвлих, сознательно или невольно, стал
глашатаем древних религиозных верований Востока с тем чтобы дать таким образом
отпор наступающему христианству. Но в
отличие от Порфирия, который пытался оживить древний народный культ эллинов, а
сам при этом оставался приверженцем другой, философской, системы взглядов,
Ямвлих безусловно верил в универсальную роль теургии как самого действенного
средства для приобщения каждого человека к миру богов.
*
Трактат «О мистериях» являлся ответом Порфирию на открытое
послание к Анебону. Имя автора в этом
трактате нигде не прозвучало, — он назвал себя Абаммоном, — но принадлежность
«Мистерий» Ямвлиху практически ни у кого из историков философии не вызывает
сомнений.
Поразмыслив над прочитанным, Скрижаль рассудил, что
литературная работа Порфирия, написанная в форме обращения к Анебону, вполне
могла иметь своим истинным адресатом не египетского пророка, а именно Ямвлиха,
который какое-то время учился у Порфирия в Риме. Скорее всего, именно через Ямвлиха,
увлечённого теургией, Порфирий и познакомился с мировоззрением александрийских
мистиков. И возможно, появление его
письма к египтянину было связано с тем фактом, что Ямвлих после возвращения из
Италии в Египет открыл в Александрии школу, которая, как считал Порфирий,
стремилась низвести идеалы античной философии до проповеди примитивной
обрядности. Подтверждение своей догадке
об истинном адресате письма Порфирия Скрижаль увидел и в том, что Ямвлих
воспринял послание своего бывшего учителя к египтянину Анебону как личный
вызов.
*
Автор трактата «О мистериях» в первых же строчках текста
назвал себя учителем Анебона и сказал, что Порфирий может считать данное
послание ответом самогó Анебона.
Такой хитрый ход подтверждал предположение Скрижаля о том, что Порфирий
своим письмом к египтянину вступил в полемику именно с Ямвлихом. Похоже, и для самого Ямвлиха это было
очевидным. В последующих строчках
трактата «О мистериях» он дал понять Порфирию, что принял и сам вызов, и
правила предложенной ему эпистолярной игры:
I.1 Сочтя письмо, посланное моему ученику Анебону, написанным мне самому, дам тебе истинные ответы на твои вопросы. Ведь не подобает, чтобы Пифагор, Платон, Демокрит, Евдокс и многие другие древние эллины получили надлежащее наставление от носителей священных знаний своего времени, а ты, наш современник, который разделяет их взгляды, остался бы без руководства живущих теперь — тех, кого называют всеобщими наставниками. Вот каким образом я подхожу к настоящему рассмотрению, а ты можешь считать, что тебе отвечает именно тот, кому ты послал письмо.
Ямвлих категорически отверг обвинения в хвастовстве и лжи,
выдвинутые Порфирием против жрецов восточных народов: «Х.2 Ничто, из-за чего некоторые высокомерные люди
порочат служителей богов как шарлатанов и проходимцев, — мнение, близкое к
которому высказал и ты, — никоим образом не относится к истинной теологии и
теургии». Истинной теологией и
теургией, по его словам, является теология и теургия ассирийцев и египтян. На самом же деле, как понимал Скрижаль,
вероучение, которое Ямвлих представил в трактате «О мистериях» и назвал
истинным, во многом обязано своей интеллектуальной наполненностью ему самомý. Именно Ямвлих переосмыслил религиозные
традиции ассирийцев и египтян и наполнил их философским содержанием.
*
В системе взглядов автора трактата «О мистериях» Скрижаль
увидел преемственность воззрений Пифагора и Платона, заимствования из учения
герметизма и положений известной книги «Халдейские оракулы», датируемой II
веком новой эры, но наибольшее влияние на миропонимание Ямвлиха оказал, видимо,
Плотин. Скрижаль понимал и то, что
судить о степени этих влияний на Ямвлиха очень трудно, поскольку и Плотин в
постижении мира отталкивался от интеллектуального наследия тех же философов
Запада и от учений Востока.
В трактате «О мистериях» Ямвлих пишет об исхождении всего из
единого и восхождении всего к единому — к богу всех богов. Нематериальный нерождённый бог соединяет
собой всё и уделяет частицу себя всему существующему, но при этом остаётся
неявленным, обособленным от умопостигаемого мира и от космоса. Убеждение, что боги обитают лишь на небе,
неверно, утверждает Ямвлих: божественное — повсюду. Боги присутствуют в телах неким отличным от пространственного
образом и объемлют собой всё. «Всё
наполнено ими», — повторяет он сказанное когда-то Фалесом.
Общее для всех неоплатоников учение о едином, разуме и душе с
нисхождением этих трёх главных начал в космические сферы служит для Ямвлиха
только фоном в картине его собственного ви́дения мира. Разделяя в общих чертах представления древней
религии греков о природе высших сил, он ведёт речь о четырёх главных уровнях
иерархии божественных существ. На самой
высшей ступени этой иерархии находятся боги; затем в порядке убывания божественной
субстанции следуют демоны, герои, и наконец, души. Ямвлих отличал умопостигаемых богов от
космических. Умопостигаемые боги
непознаваемы и невидимы. Они служат
причиной возникновения и прообразами видимых, космических, богов, как называли
эллины небесные тела. Демоны, герои и
чистые души являются постоянными спутниками богов; причём согласно древним
народным верованиям греков и традиции, идущей от Пифагора, герои — это не
исторические личности, а некие космические сущности. Ямвлих говорит также об ангелах и архангелах,
которые занимают промежуточное положение между богами и демонами. А между героями и душами в этой божественной
иерархии он поместил архонтов. Боги
причастны лишь к благим делам, они неповинны во зле; всё противозаконное и
безобразное совершают злые демоны.
Ямвлих много рассуждает об особенностях божественных родов, о
присущих каждому из них знамениях и о том, какое действие производит
присутствие этих высших сил на людей.
Однако понять особенности божественных чинов — не значит вполне познать
их: несмотря на то что единение с высшими силами даёт душе хорошее
представление о них, божественная чистота превыше познания, убеждён Ямвлих.
Согласно классификации богов, приведённой в трактате «О
мистериях», дýши людей также принадлежат к божественным сущностям, хотя
и являются низшими среди них. Как все
обитатели мира богов, дýши тоже вечны, — они нерождены и
неразрушимы. Ссылаясь на воззрения
герметизма, Ямвлих пишет, что душа человека имеет две составляющие: одна,
причастная к силам творца, не вовлечена в круговращение душ и существует
благодаря первому началу умопостигаемого мира — разуму, а другая часть нисходит
в человека из космоса и следует круговращениям космоса. Тем не менее душа в результате
совершенствования может избавиться от цикличности становления — от нисхождений
в тела. И Ямвлих указал, каким образом
этого можно достичь: спасением для души является теургия — «искусство
божественных дел». Пояснению сути и
методов теургии собственно и посвящён его трактат.
*
Священные обряды богопочитания не являются открытиями нашего собственного мышления, они идут от самогo бога, который каждому живущему на земле народу дал своего покровителя, пишет Ямвлих. Богослужения, происходящие по жреческим канонам, установлены в соответствии с законами богов; они ниспосланы богами и обладают их силой.
Боги не
нуждается в служении людей, утверждает Ямвлих и тем самым как будто соглашается
с Порфирием. Если бы вечная и
бестелесная сущность в чём-то испытывала необходимость, она пополнялась бы сама
из себя, заметил он. И всё же любые
сомнения в пользе теургии Ямвлих считал нелепыми. Из того, что происходит в храмах, одно имеет
некую неизречённую и превышающую разум причину, другое извечно адресуется богам
в виде символов, а что-то приносит пользу людям, которые совершают
богослужения, поясняет Ямвлих. Главным
результатом священных обрядов, как следует из сказанного, является именно их
благотворное действие на самих теургов: люди высвобождаются в храмах от
страстей, которые накапливаются; если же страсти сдерживать, они обретают
большую силу. Заклинания очищают теургов
и делают их невозмутимыми; теурги ниспровергают всякий дурной дух, истребляют
не только страсти, но и пороки. Таким
образом, священнодействия способствуют уничтожению зла на земле. По убеждению Ямвлиха, милостивые и
благосклонные к теургам боги призывают их души к себе, управляют единением этих
душ с собой, приучают их отделяться от тел и приближаться к вечному
началу. Однако такое восхождение души
доступно не каждому.
Ссылаясь на
услышанное когда-то от халдейских пророков, Ямвлих говорит, что грешный человек
не в состоянии достигнуть богов. Все
истинные боги посредством священнодействий общаются только с добрыми,
очистившимися людьми. Благодаря
божественной поддержке такой теург становится выше своей сущности и обретает
способность повелевать космическими силами как принадлежащий к чинам
божественной иерархии. При этом Ямвлих
подчёркивает, что теургов связывают с высшими силами не мысли, — единение с
богами посредством разума является уделом тех, кто занимаются теоретической
философией; теургическое общение с богами обеспечивается, во-первых,
совершением определённых действий, а во-вторых, силой неких невыразимых
символов. Достижение вроде бы той же
цели методами теоретической философии — с помощью мышления — не является
совершенным, считал Ямвлих. Он объяснял
это тем, что мышление зависит от самогó человека. Именно теургия служит истинному единению с
богами: «II.11 Даже
когда мы не активизируем интеллектуальную энергию, условные знаки сами делают
своё дело, и невыразимая сила богов сама по себе узнаёт свои изображения».
Ямвлих различал два вида богослужения, соответствующих двум
степеням духовности людей. Один из этих
способов, свободный от каких-либо внешних действий и не связанный с материальным миром, присущ
тем развитым натурам, которые всецело очистили свою душу, освободились от оков
тела, воспаряют умом и пребывают вместе с умопостигаемыми богами. Другой способ теургии, использующий материю и
связанную с ней деятельность, свойственен тем людям, которых отягощают тела и
поглощают земные заботы. Скрижаль понял,
что отношение Ямвлиха к богопочитанию — разделение видов богослужения на
интеллектуальное и ритуальное — было не так уж далеко от того компромиссного
решения вопроса о способах единения человека с божественными силами, которое
предложил своим современникам Порфирий.
*
Когда Скрижаль читал русскоязычную газету‚ он задержался
на рубрике «Знакомства» и внимательно прочёл все объявления. Знакомство по газете — не самый романтичный
способ вступать в отношения с женщиной, подумал он, но если существует шанс
встретить близкого человека, то такой вариант показался ему наиболее вероятным
и приемлемым. Но сделать какие-то шаги в
этом направлении он не был готов.
*
В трактате «О мистериях» много сказано об особенностях разных
видов теургии — жертвоприношений, заклинаний, молитв, мантики и произнесений
священных имён богов. Назначение всех
этих священнодействий, по Ямвлиху, одно: все они открывают людям путь для
восхождения к умопостигаемому миру.
Жертвоприношения способствуют прекращению мора, голода,
неурожая, но главная их цель в другом: огонь жертвоприношений, подражая
божественному огню, разрушает всё материальное в тех подношениях, которые
приносят теурги, и таким же образом освобождает самих теургов от оков
становления, превращает их телесную природу в нематериальную, то есть
уподобляет богам, пишет Ямвлих. Он
отличал бестелесных богов от материальных и считал, что служить им следует
по-разному. Высшим богам уместны
духовные дары, несущие в себе добродетель и мудрость, а тем, которым подчинены
души и природа, вполне разумно приносить в дар то, что является частью природы:
«V.14 Подносить нематериальным богам
материю в качестве жертвы несообразно, а всем материальным — в высшей степени
подобает». Порфирий в послании к Анебону высказал
большие сомнения в действенности жертвоприношений; их совершают так, словно
боги могут что-то ощущать, удивлялся он.
Ямвлих на это возразил, что приносимое в жертву является причастным
неким бестелесным образам и смыслам и тем самым сходно и родственно богам,
пусть даже это отдалённое сходство и родство.
Его аргументация сводилась к тому, что не существует ничего, в чём не
присутствуют и с чем не соприкасаются боги.
*
Порфирий полагал, что у человека с ясным
умом и чистой душой нет необходимости в молитве. Ямвлих же был убеждён в обратном: именно
таким людям, которые живут в согласии с разумом, и надлежит обращаться к
богам. «I.15 Ведь только в этом случае в молитвах явственно
пробуждается в нас божественное, разумное и единое, или, если хочешь называть
его так, умопостигаемое в нас», — возразил он Порфирию. Ямвлих считал молитву значимой частью
жертвоприношений, которая, как все виды теургии, способствует единению с
богами:
V.26
Пребывание в молитвах в течение длительного времени питает наш ум, делает
восприятие души гораздо более способным для связи с богами и словно волшебный
ключ, открывает людям тайники богов; молитвы приучают нас к изумительным
потокам божественного света, постепенно совершенствуют наши органы и
располагают их для общения с богами, которое поднимет нас на вершину всего... —
короче, если можно так сказать, делает молящихся близкими друзьями богов.
Порфирий не допускал, что бестелесное может слышать
молящегося. Ямвлих ответил ему в духе античной
философии, которая утверждает всеединство: боги воспринимают обращённую к ним
речь, поскольку охватывают собой всё. В
том, что происходит во время молитвы, Ямвлих усматривал внутренний монолог
самих божественных сил: «I.15 Само божественное соприсутствует
с самим собой, а не сообщается с заключёнными в молитвах представлениями как
чем-то отличающимся от него самогó».
Ямвлих различал три вида молитвы: молитвы первого рода имеют
целью соприкосновение и знакомство с божественным; молитвы второго рода способствуют
общности с богами и выражают им благодарность за посылаемые дары, а в молитвах
третьего, самого совершенного вида душа в единении с богами вручает им всю
власть над собой, что позволяет душе всецело оказаться среди них.
*
Одним из действенных способов приобщения людей к высшим силам
Ямвлих считал использование в теургии священных имён богов. Возражая Порфирию, который назвал эти имена
ничего не значащими, он пояснил, что непонятность слов для людей ещё не
доказывает отсутствие в них смысла. «VII.4 Для богов все они значимы», — утверждал Ямвлих. Более того, смысловая недоступность имён
свидетельствует об их священности; они относятся к природе сущего и потому
возвышают душу до богов. Непонятность же
этих сакральных слов для современников Ямвлих объяснял древностью языков тех
священных народов, которые первыми познали имена богов. Такими народами, чьи языки являются
родственными богам, он назвал египтян и ассирийцев. Жители нильской долины якобы первыми
удостоились сопричастности богам и пребывают с ними в самом тесном
единстве. Поэтому боги радуются, когда к
ним обращаются по священным обычаям египтян.
Ямвлих учил, что древние молитвы, включающие в себя
сакральные имена богов, нужно сохранять в неизменности, не отбрасывать ничего
из них и не присоединять к ним ничего постороннего. Такой богоугодный и мудрый с его точки зрения
консерватизм варваров он поставил в пример эллинам, которых осуждал за
постоянное стремление к нововведениям.
*
В трактате «О мистериях» Ямвлих уделил также большое внимание
мантике — прорицанию будущего. Сама
возможность мантики, как впрочем и действенность всех других разновидностей
теургии, для него была очевидной.
Явление предвидения Ямвлих относил исключительно к области
божественного, а причину ложных пророчеств видел в злых демонах. Дар предвидения посылается богами, которые
всеведущи. Бог содержит знамения в себе
и делает их зримыми, «выводит их из себя», только по своему желанию. Поэтому истинным исполнителем прорицания
всегда является какой-нибудь представитель богов, ангелов или демонов. Средства же и способы мантики могут быть
самые разные, поскольку к ней причастно абсолютно всё, утверждал Ямвлих. Передатчиками знамений богов могут служить не
только демоны, люди, птицы, но и бездушные предметы: палки, камни, игральные
кости. «III.17 ...Бог открывает через предметы, лишённые
знания, те представления, которые предшествуют всякому знанию», — пояснил
он.
Ямвлих категорически не соглашался с теми, кто считали
мантику возможной благодаря каким-то усилиям или способностям людей. Прорицателю, который вступает в общение с
высшими силами, принадлежит только пассивная роль в предсказании будущего. «III.11 Бог
непосредственно присутствует и использует оракула в качестве инструмента,
неподвластного самому себе и не сознающего ни того, что говорит, ни того, где
находится», — пишет Ямвлих о прорицаниях оракулов — одной из разновидностей
мантики.
За чтением трактата «О мистериях» Скрижаль обратил внимание
на то, что Ямвлих не только видел человека пассивным орудием божественных сил,
но и низводил людей до беспомощных созданий, которые чуть ли ни шага не могут
ступить без поддержки богов.
*
Представление Ямвлиха о месте и роли человека в мире
напомнило Скрижалю известное сравнение людей с куклами богов у Платона. Разъясняя Порфирию образ действия
божественной силы во время прорицаний, Ямвлих по сути сказал о том же, только
другими словами: «III.14 ...Вся жизнь души и все её силы
находятся во власти богов и приводятся в движение богами так, как сами вожатые
души́ захотят». В дальнейших
рассуждениях о природе мантики он прямо заявил: «III.18 Ведь человеческий род слаб и мал, видит
недалеко и обладает соответственным ничтожеством».
Убеждая Порфирия в необходимости молитвы, Ямвлих фактически посоветовал
ему и всем пасть на колени и выпрашивать у неба милости.
В отличие Плотина, который побуждал каждого стать
добродетельным и внутренне прекрасным, чтобы в результате такого
самосовершенствования увидеть божественное в себе, Ямвлих идеализировал такие
отношения человека с богом, которые больше походят на отношения раба и
господина. Но он считал, что заклинания
и молитвы возвышают людей до богов:
I.15 Сознание нашего собственного ничтожества
в сравнении с богами невольно заставляет нас прибегать к просительной молитве.
Но от мольбы мы вскоре возвышаемся до того, к кому обращаемся с просьбами, и
благодаря интимному общению становимся подобными ему: вместо нашего
несовершенства мы постепенно приобретаем божественное совершенство.
Для значительной части жителей Средиземноморья — современников
Ямвлиха, которые прежде обращались к богам непосредственно, — путь к
Богу-Творцу с принятием христианства оказался проходящим через Иисуса и только
через Иисуса. В мистериальном культе,
истинность которого по-философски обосновывал Ямвлих, между человеком и богом
тоже существовал посредник, только не один для всех, а индивидуальный. «IХ.9 Каждого
нас направляет личный демон; но неверно думать, что этот демон общий, один и
тот же для всех людей», — поучает Ямвлих Порфирия. Эти благие по природе демоны нисходят из
космоса — назначаются людям истечением звёзд.
Такой личный демон связывает душу с телом, когда она нисходит в мир, а
затем, когда наступает время, открывает опекаемому человеку своё собственное
имя и подходящие для него, демона, способы почитания; причём каждый такой
опекун вступает в общение со своим подопечным также по-своему.
Ямвлих считал возможной и непосредственную связь души с
высшим миром. Личный демон управляет своим подопечным до тех пор, пока
ведомая душа при помощи теургии не обретёт бога в качестве заступника и
вожатого. Говоря о передаче
опекунства от демона к богу, Ямвлих указывал не на высшее начало мира — не на
единое, а на одного из богов, которые по иерархии находятся ступенью выше
личного демона. Вопреки убеждённости
Плотина в неограниченные возможности человека, Ямвлих учил, что
самостоятельными усилиями, без участия в жреческих таинствах, душа не может
подняться к богам.
*
Трактат «О мистериях» Ямвлих закончил разъяснением того,
чтó в понимании египтян и по его личному убеждению представляет собой
истинное счастье людей. Для обретения
счастья нужно освободиться от вовлечённости в круговращение душ:
Х.5 ...Божественный
умопостигаемый человек, который прежде
пребывал как единое и созерцал
богов, попал в иную душу, приспособленную к внешнему виду смертного существа, и
потому оказался заключённым в оковы необходимости и рока. Так вот, нужно
рассмотреть, каким образом он может быть освобождён от этих оков.
Последовавший далее ответ на поставленный вопрос
показался Скрижалю неожиданным: путь к желанному освобождению, к высшему
счастью, заключается в познании богов. Рецепт счастья по Ямвлиху выглядел несколько
странным, поскольку ранее в этом же трактате он заявил, что боги непознаваемы
для людей.
После нескольких заумных фраз об идее блага и об идее зла,
которые видимо предназначались для того, чтобы Порфирий и читатели не
усомнились в философских познаниях автора, Ямвлих вернулся к восхвалению
жреческого искусства. Он назвал теургию
воротами к богу-творцу, поскольку она ведёт к очищению души, освобождает её от
материи и соединяет душу с вечным разумом.
*
После прочтения трактата «О мистериях» Скрижаль отчётливо
представлял себе особенности мировоззрений Плотина, Порфирия и Ямвлиха.
Учение Плотина, будучи цельным, указывало один, единственно
действенный для всех людей способ восхождения к первопричине. Плотин считал, что человек может подняться к
сверхсущностному началу настолько, насколько сам стремится к восхождению. Причём средством для продвижения по этому
чисто духовному пути может послужить только разум идущего.
В отличие от системы взглядов Плотина, сильной своим
внутренним единством, миропонимание
Порфирия было противоречивым: с одной стороны, он разделял образ мыслей Плотина
о достижении духовного тождества с единым при помощи сил разума, а с другой
стороны, в качестве упрощённого варианта богоуподобления — для частичного
очищения души — предлагал обывателям несколько облагороженные методы
традиционного народного богопочитания.
Мировоззрение Ямвлиха было почти в той же степени цельным,
как философская система Плотина, но с тем огромным различием между ними, что
Плотин в качестве средства для единения с высшим началом мира указывал на
интеллект человека, а Ямвлих видел универсальным проводником всех людей к богу
исключительно теургию.
*
У неоплатоников поздней античности Ямвлих пользовался очень
большим авторитетом. Они называли его не
иначе как божественный Ямвлих или великий Ямвлих, и прежде всего — за обстоятельные
комментарии к диалогам Платона. Хотя эти
труды были утеряны, Скрижаль понимал, что такое признание мог заслужить только
недюжинный ум. Но автор трактата «О
мистериях» предстал перед ним не философом, а философствующим богословом,
который мастерски, с умением профессионала пользовался достижениями философской
мысли, чтобы обосновать истинность защищаемого им религиозного культа.
Взгляды первых неоплатоников, и в частности трактат Ямвлиха
«О мистериях египтян, халдеев и ассирийцев», помогли Скрижалю осознать, что
приверженцы идеалов Западной цивилизации поддались влиянию культуры Востока не
только в верованиях и в построении государственной власти. Философские искания лучших умов, которые заявили о себе в странах
Средиземноморья в III‒IV веках, также оказались окутаны мистикой Востока.
____________________
Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»