Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 1. Возрождение Израиля

___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

 

 

 

 

 

Возрождение Израиля. Отсчёт нового периода в истории Израиля начался с 1882 года, когда в Палестину из-за погромов в России и преследований евреев в Румынии направились первые эмигранты из Европы.

Палестина, которая входила в состав Османской империи, в 1917 году была завоёвана британскими войсками. Согласно мандату, утверждённому 24 июля 1922 года Советом Лиги Наций, она была передана под управление Великобритании. Вступительная часть этого мандата указывала на существующую историческую связь между еврейским народом и Палестиной: «Союзные державы пришли к соглашению, в силу которого мандатные власти будут нести ответственность за выполнение декларации, впервые провозглашённой 2 ноября 1917 года правительством Его величества короля Великобритании и принятой вышеупомянутыми державами, в целях создания в Палестине национального очага (home) для еврейского народа...».

 

435

*

Первые в этой новой истории Израиля еврейские погромы вспыхнули на Святой земле в апреле 1920 года. Арабы убили тогда шесть человек и более двухсот ранили. В мае 1921 года от рук погромщиков погибли 43 еврея. Для урегулирования отношений между арабами и евреями, от подмандатной Палестины в октябре 1922 года была отделена территория, которая в качестве арабского государственного образования — Трансиордании — также была передана Великобритании особым мандатом Лиги Наций. Несмотря на такое размежевание, конфликт в Палестине, где евреев насчитывалось менее одной трети жителей, с каждым годом обострялся.

В феврале 1947 года британское правительство признало, что оно не в состоянии урегулировать отношения между арабами и евреями, и передало этот вопрос на рассмотрение Организации Объединённых Наций.

 

436

*

29 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея Организации Объединённых Наций большинством голосов — тридцати трёх против тринадцати при десяти воздержавшихся — приняла решение о разделе Палестины на два государства: еврейское и арабское. При этом каждому из них были установлены свои границы. Великобритания отказалась участвовать в разделе страны и объявила о выводе из Палестины своих войск и гражданского персонала к 15 мая 1948 года.

За день до истечения этого срока на заседании Народного правления — высшего правительственного органа евреев — была принята Декларация независимости Израиля и тем самым провозглашено создание государства Израиль. Последний британский верховный комиссар в Палестине покинул страну в тот же день.

 

437

*

После отречения Саббатая Цеви от своей освободительной миссии и крушения пламенных надежд, которые воодушевляли рассеянных по свету потомков Иакова, идея возрождения еврейского государства казалась оставленной навсегда.  Даже когда Наполеон во время похода в Египет призывал под свои знамёна евреев Азии и Африки и обещал завоевать для них Святую землю, они на это обращение не откликнулись.  Евреи разуверились в возможности подобного чуда.

И всё же идея восстановления государственности Израиля не умерла.  За мечтателями пришла очередь практически мыслящих людей.  Призывы к национальному возрождению еврейского народа на его исторической родине, которые раздавались с начала ХIХ века, привели к созданию соответствующих обществ: в 1860-х годах — в Германии, а в 1880-х годах — в России.  С этих пор из Европы в Палестину стали перебираться отдельные группы еврейских эмигрантов.  Так здесь возникли пока ещё малочисленные еврейские колонии.  Им оказывали материальную помощь действующие в Европе палестинофильские общества и богатые еврейские филантропы.

 

438

*

Человек, чьи усилия повернули ход истории еврейского народа и привели к восстановлению государства Израиль, не называл себя мессией.  Больше того, в отличие от всех тех исторических личностей, которые объявляли себя посланниками Бога, пришедшими в мир для спасения иудеев, этот человек не умел ни читать, ни писать по-еврейски и до поры совсем не интересовался прошлым своего народа.  Будучи уже тридцати с лишним лет от роду, он полагал, что самое лучшее для евреев — ассимилироваться в той среде, где они живут.

 

439

*

Теодор Герцль родился в 1860 году в Венгрии.  Когда ему было двенадцать лет, его семья переехала в Австрию, в Вену.  Здесь он окончил юридический факультет Венского университета и в 1884 году получил степень доктора юридических наук.  Затем Герцль в течение некоторого времени работал в судах Вены и Зальцбурга.  Однако юриспруденцию он бросил.  Как позднее напишет он в своём дневнике, сделал это потому, что осознал: «Будучи евреем, я бы никогда не смог занять пост судьи».  Герцль ушёл в литературную деятельность.  Он сочинял фельетоны, рассказы, пьесы.  Его имя стало известным.  Его пьесы шли в австрийских театрах и даже на сцене императорского театра в Вене.

Осенью 1891 года Герцль отправился в Париж в качестве корреспондента одной из популярных венских газет.  Отсюда он посылал в Вену фельетоны и статьи о политической жизни Парижа.  Герцль увидел, что антисемитизм существует не только в Австрии, но и во Франции.  Тогда он ещё не помышлял о борьбе за создание еврейского государства.  Он по-прежнему считал самым лучшим для еврея — потерять свою неудобную национальность, забыть о ней.  Перелом в его взглядах наступил после известного дела Дрейфуса.

 

440

*

24 сентября 1894 года французская разведка раскопала в выброшенных бумагах германского военного атташе в Париже анонимное письмо, полученное этим германским полковником.  Оно свидетельствовало об утечке секретной информации из Генерального штаба Франции.  Подозрение в шпионаже пало на капитана французской армии Альфреда Дрейфуса — единственного еврея, который служил в Генштабе.  Дрейфус был арестован, и вскоре сообщение об утечке секретных сведений появилось в печати.

На виновности в измене офицера-еврея больше всех настаивал начальник французского разведбюро Юбер-Жозеф Анри.  Он опасался поисков истинного информатора в подчинённом ему ведомстве и чтобы спасти свою карьеру, постарался запустить антисемитскую прессу Франции на всю её мощь.  Давление на суд оказывало и Военное министерство.  Так, несмотря на недоказанность обвинения, Дрейфус был осуждён за шпионаж в пользу Германии и приговорён к пожизненной ссылке в Гвиану.  5 января 1895 года на Марсовом поле в Париже состоялся публичный акт разжалования Альфреда Дрейфуса.  В продолжение всей этой процедуры он отчаянно выкрикивал: «Я невиновен! Да здравствует Франция! Я невиновен!..».

На выкрики Дрейфуса толпа отвечала антисемитскими возгласами.  Тем не менее у многих здравомыслящих людей эта сцена на Марсовом поле вызвала сомнения в беспристрастии правосудия Франции.

 

441

*

Герцль присутствовал на том заседании суда, на котором Дрейфус был признан виновным в измене родине и приговорён к пожизненному заключению.  Он находился также на Марсовом поле в Париже среди наблюдавших церемонию разжалования Дрейфуса.  Случившееся потрясло Герцля.  Он обладал чутким сердцем и не сомневался, что произошла какая-то дикая ошибка.  В то же время он отчётливо увидел, что буйству толпы с её криками: «Смерть евреям!» — абсолютно нечего было противопоставить; не существовало такой законной силы, которая на равных защищала бы достоинство еврея.  Для этой негодующей публики Дрейфус оставался чужаком.

И взгляды Герцля резко изменились.  Он пришёл к выводу, что стремление к ассимиляции не избавит евреев от страданий.  Ведь так же как сам он являлся евреем лишь формально, по происхождению, так и осуждённый Дрейфус причислял себя скорее к французам, чем к народу Израиля.  Альфред Дрейфус был сыном богатого фабриканта, но он не захотел идти по отцовской стезе.  Способный, широко образованный человек, он выбрал малодоходную карьеру военного из-за возможности послужить Франции.  Однако происхождение оказалось для публики одной из главных улик, доказывающих его измену родине.

Герцль стал склоняться к мысли, что спасти еврейский народ может только образование независимого государства, которое приняло бы живущих по всему миру евреев и взяло бы их под свою защиту.  Иначе в странах рассеяния, понимал он, малочисленная и большей частью лишённая прав еврейская диаспора по-прежнему, как случалось это из века в век, будет служить той отдушиной, куда и правительственные, и преступные силы в своих корыстных интересах направляют негодование толпы; такой вечный козёл отпущения, которого не надо долго искать, который всегда на виду.

 

442

*

Скрижаля разбудил звонок в дверь.  Он открыл глаза, взглянул на часы и стал соображать, кто бы это мог быть в шесть утра, а когда сообразил — решил: «Ну нет уж, хватит!  Больше не дам».

В подъезде, где он жил, поселился здоровенный нетрезвеющий мужчина.  Сосед приходил к нему подчас ни свет ни заря и застенчиво, довольно вежливо, но с трагической миной на лице просил о помощи: душа, мол, болит, вот-вот разорвётся.  Когда сосед явился первый раз и узнал, что спиртного у Скрижаля не водится, он с тех пор стал просить о спасении его погибающей души деньгами.  Где в столь раннее время он доставал выпивку — можно было только гадать, но он принимал купюру с таким трепетом, как будто брался уже за стакан водки.  И что не менее удивляло Скрижаля, утренний гость свой долг пусть не сразу, но отдавал.

Желая одного — спать, Скрижаль открыл дверь и увидел ту же пропитýю физиономию.  «Дай мне, пожалуйста...» — произнёс верзила нечленораздельно, и Скрижаль уже собрался сказать «нет», как неожиданно услышал просьбу, от которой сон его как рукой сняло.  «Что?» — переспросил он, не поверив своим ушам.  «Дай мне, пожалуйста, почитать твои стихи», — повторил сосед.  Оказывается, ему каким-то образом стало известно о существовании книги Скрижаля.

Как в шесть утра у этого выпивохи могла возникнуть тяга к поэзии — объяснению не поддавалось.  Воистину, загадочна русская душа.

 

443

*

Свои мысли о необходимости создания национального убежища для рассеянных по свету евреев Герцль изложил в книге «Еврейское государство», которая вышла в Вене в феврале 1896 года.  В этой небольшой по объёму работе он убедительно высказался о том, что поднятый им вопрос можно решить только образованием независимого еврейского государства, где евреи всего мира смогли бы жить как равные между всеми народами земли.  Для этого, утверждал Герцль, необходимо заручиться согласием европейских держав и затем организованно осуществить исход евреев из стран диаспоры.  В противном случае, в случае бездействия, неприязнь к евреям будет только увеличиваться:

 

Мы приобрели особые способности к денежным операциям только потому, что нас оттеснили к ним порядки средневековья. Сейчас повторяется тот же процесс. Мы снова вынуждены уйти в область финансов — теперь это фондовая биржа, — так как другие отрасли экономики перед нами закрыты. А находясь на фондовой бирже, мы опять вызываем ненависть. В то же время мы продолжаем плодить множество заурядных умов, которые не могут найти никакого выхода, что подвергает опасности наше социальное положение в той же степени, что и рост благосостояния. Образованные, но неимущие евреи теперь быстро становятся социалистами. Значит, мы определённо пострадаем, и очень сильно, в межклассовой борьбе, потому что больше всех уязвимы и в лагере социалистов, и в лагере капиталистов.

 

С этих пор и до кончины — в течение восьми отпущенных ему лет — Герцль упорно идёт к поставленной цели.  Осуществлению задуманного он подчиняет все свои интересы и всю свою жизнь.  Отныне все его помыслы устремлены к Палестине — к земле, которая некогда принадлежала евреям, а теперь являлась частью пришедшей в упадок Османской империи.

Первые встречи Герцля с политическими деятелями и с еврейскими банкирами не дали никаких результатов.  Но этого человека, казалось, ничто не могло остановить.  Вся его колоссальная энергия была направлена на создание еврейского государства.  И он продвигался по намеченному пути всё дальше и дальше, не обращая внимания на постоянные насмешки и скепсис.  Его решительность и убеждённость в успехе этого начинания постепенно увлекали даже тех людей, которые прежде не верили в осуществимость столь дерзкого замысла.

 

444

*

В июне 1896 года Герцль первый раз побывал в Константинополе, где встретился с визирем султана; сам правитель отказал ему в аудиенции.  Османская империя находилась на грани банкротства, и Герцль предложил стране финансовую помощь взамен на уступку евреям Палестины.  Он получил отказ, но неудача не смутила его.  Не подменяя намеченную им конечную цель, он стал добиваться от Турции права заселения Палестины евреями на основе взаимного договора.

Благодаря усилиям Герцля, 29–31 августа 1897 года в Базеле состоялся конгресс, на который съехались представители еврейского народа со всего мира.  Герцль был избран председателем этого собрания, ставшего Первым Сионистским конгрессом.  Хотя ораторские способности у Герцля отсутствовали, он обладал необыкновенной силой убеждения.  За его словами совершенно ясно стояла жизнь, без остатка отданная делу образования еврейского государства.  Конгресс принял первую официальную программу действий сионистов.  Она стала известной как Базельская программа.  В ней была сформулирована цель сионистского движения: «Сионизм стремится создать для еврейского народа публично и юридически обеспеченное убежище в Палестине».  Вскоре в своём дневнике Герцль напишет: «Если бы нужно было подвести итог Базельскому конгрессу одним коротким предложением, я бы сказал: в Базеле я создал Еврейское государство».

 

445

*

И всё же путь к возрождению Израиля только начинался.

Герцль неустанно работал в двух главных направлениях: стремился создать надёжную финансовую основу сионистского движения — для этого он занимался учреждением Еврейского колониального банка — и в то же время активно вёл дипломатические переговоры.  Так как Палестина находилась во власти Османской империи, Герцль в первую очередь должен был получить согласие на заселение этой территории от турецкого султана Абдул-Хамида II.  Абдул-Хамид уже не мог проигнорировать настойчивую просьбу о встрече, которая шла от еврейского вождя; лидеру сионистов не отказывал в аудиенции даже германский император Вильгельм II.

Турецкий султан принял Герцля 17 мая 1901 года.  Эта встреча разительно отличалась от встречи Саббатая Цеви с Мухаммедом II в 1666 году.  Герцль не называл себя ни еврейским царём, ни даже уполномоченным представителем рассеянных по миру евреев.  Он действовал по личному почину.  Но величественной фигурой, всем своим высокоодухотворённым обликом он внушал собеседнику мысль о том, что ему, Герцлю, принадлежит право говорить от имени своего народа.  Тем не менее и эта встреча никаких положительных результатов не принесла: султан не согласился на переселение евреев в Палестину.

После неоднократных, но столь же бесплодных переговоров с турецким правительством Герцль изменил курс своей дипломатии.  Стремясь заручиться поддержкой авторитетного союзника, он предпринял попытку найти сочувствие планам сионизма в правительственных кругах Великобритании.  И Лондон выказал готовность помочь евреям обрести свою территорию, поскольку это было и в интересах англичан.

 

446

*

Еврейские погромы в России 1881 года и тяжёлое положение российских евреев, которое в период правления царя Александра III только ухудшалось, поднимали людей с обжитых мест и заставляли их искать менее опасные условия для жизни.  Главный поток эмигрантов из Восточной Европы направлялся в Лондон, так как большинство крупных городов Европы для еврейских переселенцев были закрыты.  Наплыв тысяч эмигрантов в Англию вызывал протесты многих англичан.  Это недовольство жителей страны заставило британское правительство искать пути к решению проблем, связанных с эмиграцией евреев.  И в июне 1902 года Герцль получил приглашение приехать в Лондон для участия в работе иммиграционной комиссии.

Герцль не отказывался от конечной цели сионизма — образования еврейского государства в Палестине, — но считал, что положение евреев в Европе требует безотлагательных мер.  Поэтому он предложил англичанам создать независимое еврейское поселение в тех недалёких от Палестины, крайне мало заселённых землях, которые находились под протекторатом Великобритании.  В качестве возможных территорий Герцль по рекомендации сионистского комитета назвал остров Кипр и северную область Синайского полуострова — Эль-Ариш.  Лондон не возражал против такого подхода.

По соглашению между египетским правительством и сионистским комитетом на Синайский полуостров, в Эль-Ариш, отправилась научная экспедиция с целью обследовать и оценить пригодность этих земель для поселений.  Герцль тем временем побывал в Египте, где при участии представителя местных властей и британского посланника были выработаны принципы колонизации Эль-Ариша.  Правительство Египта, которому эта территория формально принадлежала, официальной нотой известило сионистский комитет о своём согласии предоставить евреям эту область для жительства и самоуправления.  Таким образом разрешение на колонизацию было получено.  Однако научная экспедиция возвратилась из Синая с грустными известиями: её отчёт гласил, что поселение евреев в Эль-Арише или в другом уголке Синайского полуострова невозможно, потому что полуостров беден водой.  Собственно, евреи могли бы там жить, если бы орошали эти земли водами Нила.  Но на отвод воды из Нила египетское правительство не согласилось.

Хотя Герцль всем своим внешним видом и походил на библейского пророка, высекать воду из скалы, как Моисей, не умел.  И всё же он был уверен в том, что нет такой технической задачи, которую не разрешили бы евреи, если будут знать, что это их страна — что благоустраивают не чью-нибудь, а свою землю.

 

447

*

Наслаждаясь свободой этих последних предотъездных дней, Скрижаль отсчитывал их так, будто день отлёта из России был днём его смерти.  В каком-то смысле ему в самом деле полагалось умереть, умереть духовно; на какой срок — трудно было даже представить, но он очень боялся, что навсегда.

 

448

*

Когда переговоры с Египтом о Синае зашли в тупик, правительство Великобритании предложило Герцлю рассмотреть план поселения евреев в Африке — в Уганде, на которую также распространялся британский протекторат.  Уганда находилась от Палестины очень далеко.  Эту страну никак нельзя было назвать идеальной территорией в качестве национального прибежища для евреев.  Но ситуация на Европейском континенте, как ясно видел Герцль, требовала незамедлительных действий.  К тому времени Европу облетела весть об очередном кровавом еврейском погроме.  На этот раз он произошёл в Кишинёве.  6 и 7 апреля 1903 года во время христианской пасхи погромщики убили сорок девять евреев и более пятисот изувечили и ранили.  Они разорили около полутора тысяч еврейских домов и лавок.  В действиях погромщиков — главным образом молдаван — просматривалось покровительство им со стороны местных властей.  Своё сочувствие жертвам той бойни выразил Лев Толстой, причём в прямом подстрекательстве к еврейским погромам он обвинил царское правительство.  Российских евреев опять охватила паника.

И Герцль начал вести переговоры с Великобританией об Уганде.  При этом он не переставал действовать в целях разрешения главной задачи Базельской программы — образования еврейского государства в Палестине.  В первых числах августа того же 1903 года он отправился в Россию, чтобы попытаться облегчить положение живших здесь евреев и, если удастся, — заручиться поддержкой царского правительства в переговорах с турецким султаном.  В Санкт-Петербурге Герцль дважды встречался с министром внутренних дел Плеве, который пообещал ему такую поддержку.

 

449

*

В августе 1903 года, с 23 по 28 число, в Базеле проходил Шестой Сионистский конгресс, последний в жизни Герцля.  На этом съезде он представил делегатам план поселения евреев в Уганде, разработанный британским правительством.  План предусматривал установление в этой стране автономии для евреев с еврейским губернатором во главе и под верховной властью Великобритании.

Своё выступление перед собравшимися Герцль начал словами: «Многие из нас полагали, что хуже уже не может стать.  Стало хуже.  Как наводнение, залило евреев горе».  Никто не вправе взять на себя смелость и отказаться от предложения Великобритании, сказал он; хотя Уганда — не Сион, осуществление этого проекта может дать хоть какое-то облегчение страдающему еврейскому народу.

Многие делегаты конгресса считали принятие плана Уганды изменой делу сионизма, поскольку ещё Первый конгресс провозгласил целью сионистского движения создание еврейского государства не где-нибудь, а в Палестине.  После долгих яростных дебатов состоялось поимённое голосование.  295 голосами против 177 при 132 воздержавшихся конгресс постановил направить в Уганду экспедицию.  После её возвращения, уже следующий, чрезвычайный, конгресс должен был принять окончательное решение.  Когда противники плана колонизации Уганды узнали о результате подсчёта голосов, они демонстративно поднялись со своих мест и покинули зал заседания.

 

450

*

Прошёл год с тех пор как возле дома Скрижаля вырыли поперёк дороги глубокую траншею.  За это время люди уже привыкли обходить ров стороной — вдоль цоколя дома, а затем по разрушенному палисаднику.  Изрядно размытые земляные горы стали частью местного ландшафта.

Скрижаль сожалел о многом, чего лишался с отъездом из России — что оставлял навсегда.  И казалось, нелепо думать о какой-то траншее.  Но всё же среди его печалей о несравнимо более весомых предстоящих потерях была и та, что он теперь никогда не узнает, сколько лет ещё пройдёт, пока засыпят землёй эту заброшенную канаву.

 

451

*

Герцль сидел в кресле у окна своего гостиничного номера.  Отсюда хорошо было видно здание казино, где прошёл и этот, самый тяжёлый для него, шестой по счёту конгресс.  Он, Герцль, которого все считали человеком из стали с мощным мотором в груди, впервые в жизни чувствовал полнейшую опустошённость.  Вздохнув чуть глубже, он вновь замер от острой боли в сердце и надолго затаил дыхание.  Он принял сердечные капли и понемногу отдышался.

За эту неделю он выслушал столько упрёков и оскорблений, сколько не слышал за всю жизнь при всех унижениях в прошлом из-за еврейского происхождения.  Его обвиняют в предательстве, в измене интересам народа.  Его!..  Но дело не в личных обидах.  Он стерпит всё.  И абсолютно неважно, что думают о нём другие.  Он будет идти к намеченной цели до самого конца, пока не добьётся своего или пока не рухнет...  Сегодня ему всё-таки удалось убедить большинство в необходимости направить экспедицию в Уганду.  И всё же значительная часть делегатов, которые его поддержали, сделали это не потому, что действительно считают допустимым принять план Великобритании.  Всем же ясно, что посылка экспедиции в Африку ни к чему ещё не обязывает.  К тому же проголосовать «за» просто обязан был каждый порядочный еврей — хотя бы из одной лишь признательности британскому правительству за предложенную помощь.  Теперь, после голосования, он мог судить о раскладе сил среди делегатов по крайней мере с точки зрения элементарной порядочности.

За окном опять прогромыхал трамвай.

Усталость была ещё и от недосыпания.  Он не привык к такому шуму: просыпался среди ночи от грохота первого трамвая и уже не мог уснуть.  Каждое утро, уходя из номера, говорил себе, что вечером поменяет гостиницу, но возвращался поздно и такой разбитый, что о переселении не хотелось даже думать.  А теперь в этом не было смысла.  Завтра тем же первым трамваем поедет на вокзал.

«Неужели они слепые, — удивлялся он. — Ведь мы не в том положении, когда можно позволить себе выбирать.  Бесчисленные, бесконечные погромы, из года в год, повсюду.  И при нашей плодовитости проблема будет лишь обостряться, ещё более обостряться.  Нет, мы не должны упустить этот шанс.  Нас считают людьми второго сорта, и что самое страшное, мы сами стали себя считать второсортными людьми.  Пусть будет Уганда.  В Мавританию, в Папуасию — всё равно.  Мы поднимемся там с колен и опять почувствуем себя независимыми, свободными.  И как свободные люди сможем вести переговоры со всеми странами мира на равных.  И мы будем, мы обязательно будем жить в Палестине».

Свет уличного фонаря резал ему глаза.  Он потянулся к окну.  Забыв, что лучше не делать резких движений, он задёрнул штору.

«На конгрессе произошёл раскол.  Это очевидно.  И теперь предстоит бороться не только с противниками возрождения Израиля, но и с теми простаками, которые за своими радужными грёзами не видят весь ужас завтрашнего дня...  Не хотят понять, что если мы сами не найдём выхода, и как можно раньше, за нас его найдут другие...».

Он сидел в кресле с закрытыми глазами уже в полудрёме.  Его опять преследовало жуткое видение бесконечной, уходящей за горизонт колонны согбенно идущих на смерть людей.  Он напрягал взгляд, присматривался к человеческим фигурам и угадывал знакомые лица.  В этот раз он узнал паренька в засаленной кепчонке, у которого покупал газеты в Вене.  Узнал и того господина из Могилёва, который громко кричал сегодня с трибуны конгресса, и... он отчётливо разглядел в той колонне смертников свою дочь.

 

452

*

Свет фонаря по-прежнему бил Скрижалю в глаза.  Теперь он не поленился, поднялся и задёрнул штору как следует.

В течение мгновения он не мог сообразить, он ли это, Скрижаль, сидел минуту назад в гостиничном номере в Базеле, или же Герцль сидит сейчас у своего окна в Туле...  Осознав, что продолжает жить жизнью другого человека, Скрижаль не удивился.  Такая путаница уже не казалась ему случайной.  Подобные переходы собственного сознания в чужое и пребывание в нём как в личном приключались не раз.  Вот и теперь он жил не только своей жизнью, но и жизнью Герцля.  Он брал в руки атлас мира и долго с разных точек зрения рассматривал место расположения Уганды, затем опять возвращался к карте Ближнего Востока в надежде разглядеть какую-нибудь речушку для орошения Синайского полуострова или найти более подходящее место для поселения евреев.  Он ловил себя на мысли, что ищет недостающие аргументы для разговора с султаном.  И если бы кто-то оторвал его от этих занятий и спросил, кто он такой, не оставив времени для раздумывания, он, возможно, ответил бы: «Герцль, Теодор».

 

453

*

Чем больше Скрижаль вникал в неведомое ему прошлое своего народа и тех народов, среди которых жили евреи, тем увереннее он осваивался в этой некогда скрытой от него действительности.  Очень многое из того, что происходило на этом историческом пространстве, он воспринимал уже не только как принадлежащее общечеловеческому духовному наследию, но и как сугубо личное — то, через что ему довелось пройти самому.  Его сознание распространялось и охватывало всё новые и новые горизонты событий, раздвигая тем самым пределы его собственного Я.  Что-то странное происходило и с гранями, которые, казалось бы, должны отделять его личную жизнь от судеб других людей — тех, с кем он сталкивался повседневно, и тех, о ком узнавал из книг, и тех, с кем общался лишь мысленно: грани стирались.  Характерной особенностью этого единого надличностного интеллектуального мира было и то, что время здесь являлось условным понятием; времени здесь по сути не существовало.

Прошлое человечества связывало воедино его судьбу с судьбами миллионов некогда живших людей и открывалось как настоящее.  Постижение мира, начатое однажды как занятие, которое касалось его одного, теперь представлялось ему вневременны́м разумным всеохватывающим процессом.  И если не самим этим становлением вселенского интеллекта, то его неотъемлемой частью являлся он сам.  Он соучаствовал в надличностном, не разделённом границами становлении разума.

Скрижаль понимал, что разрастание мира происходило в пределах его сознания.  Однако с некоторых пор ему стало казаться, что это не только его сознание.

 

454

*

Самолёт легко оторвался от земли и быстро поднялся в небо.  От Москвы до Нью-Йорка было десять часов лёту.  Скрижаль откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и расслабился.  При всей усталости и смятении он пытался разобраться с тем, что происходило в душе.

Он чувствовал себя виноватым, — виноватым перед всеми: и перед теми дорогими ему людьми, которых оставил бороться за выживание в столь печальной российской действительности, и перед самóй этой землёй, которую оставлял в тяжёлый для неё час; он был виновен и перед дедом Эршлом, который не щадил себя ради того, чтобы потомки — а значит и он, Скрижаль, — жили на земле предков; он испытывал чувство вины и перед теми людьми, которые рискуя жизнью добивались свободного выезда евреев из Советского Союза на историческую родину, в Израиль...

У него было своё дело, своё задание, которое надлежало исполнить.  Если бы его не ждала в Америке мать и если бы не нужно было думать о будущем сына, он мог бы прожить остаток дней где угодно — хоть в Танзании, хоть на Соломоновых островах, — лишь бы имел там все необходимые книги да возможность отдавать все силы и всё время познанию мира.  Поймав себя на этой мысли, Скрижаль осознал себя ещё более виновным: он определённо был плохим отцом и никудышным мужем.

В салоне прозвучал мягкий голос невидимой стюардессы.  Она сообщила о том, сколько тысяч километров отделяют самолёт от земли, с какой скоростью он летит и сколько градусов мороза за бортом.  Скрижаль окинул взглядом сидящих поблизости пассажиров.  Люди листали журналы, смотрели кино, спали.  Около пятисот человек неслись по воздуху в страну, где уходят в облака небоскрёбы, в страну, обустроенную эмигрантами и потомками эмигрантов.  В этом же направлении, через Атлантический океан, всего лишь каких-то пять веков назад плыла эскадра Колумба...

Чувству своей вины Скрижаль мог противопоставить то, что в остальном совесть его была чиста.  Он сдержал все обещания перед женой и сыном.  Он выполнил все планы, намеченные ещё задолго до отъезда.  Уехал, раздав остававшиеся в доме книги и вещи, раздарив нераспроданные сборники своих стихов; уезжал ни копейки не должным никому, вернее — только матери за билеты до Нью-Йорка.  Он попрощался с друзьями.  Трогательно, как с родными сёстрами, простился с женщинами, которых любил когда-то.  В каком-то смысле такой отъезд действительно походил на смерть...

— Па! — позвал его сын. — Посмотри, какой маленький самолёт!

Скрижаль обнял сына и потянулся к иллюминатору.  Там, далеко внизу, каким-то своим маршрутом летел другой самолёт.  Он казался совсем игрушечным.  Скрижаль невольно вглядывался ещё дальше — в синь — туда, где гуляли по океану волны.  Где-то там плыл в ещё не открытые земли на «Санта Марии» Колумб.




КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

____________________


Читать 2-ю книгу


Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»


На главную страницу