Ростислав Дижур. «Скрижаль». Книга 1. Ава Девятое
___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
Ава Девятое. — Роковое число в истории еврейского
народа: день первого и второго падения Иерусалима, — день разрушения Первого и
Второго храма. В 586 году античной эры город разрушили халдеи, в 70 году
христианской эры — римляне.
Девятого ава
135 года войска римского императора Адриана захватили крепость Бетар —
последнюю твердыню восставших иудеев. В
этот же день 65 лет спустя римляне сравняли Иерусалим с землёй, и гора, на
которой стоял когда-то Храм, была вспахана плугом.
*
Когда Скрижаль дописал карточку с заглавием «Ава Девятое» и занёс её в
свой маленький архив, он припомнил слышанную где-то присказку: «Счастливые
народы не имеют истории». У еврейского
народа, как знал уже он, была богатейшая история. И главные, поворотные её моменты произошли в
день девятого ава.
По преданию, счёт бедствиям, которые постигли
евреев этим летним днём, начинается с вынесенного им в пустыне приговора. Прозвучал он за тринадцать столетий до начала
христианской эры, когда Моисей вывел из Египта порабощённых фараоном поселенцев, — вывел, чтобы дать им свободу, родину и веру в единого
Бога. Но потомки патриарха Иакова, наречённого Израилем, то и дело отвергали
невидимого Бога, с которым общался Моисей.
Помимо этого, они усомнились в возможности овладеть обещанной им землёй
Ханаана. И тогда Моисей поведал народу
то, что открылось ему свыше: только новое поколение — молодые люди, дети и рождённые
в годы странствования — достигнут обетованной земли. Остальные умрут во время кочевья в пустыне,
которое продлится сорок лет. Впрочем, о
точной дате произнесения этого приговора библейские книги не сообщают.
Достоверно известно, что через несколько
столетий после исхода евреев из Египта, при царе Соломоне, в Иерусалиме был
воздвигнут величественный храм.
Построенный в период расцвета царства, он свидетельствовал о решимости
еврейского народа соблюдать установленный ещё при Моисее союз потомков Израиля
с Богом.
В последующие века религиозная и
государственная жизнь, а также нравы древних обитателей Ханаана постепенно
деградировали. Страна разделилась на два
царства: южное — Иудейское и северное — Израильское. Политические и религиозные распри между
евреями усилились. Стало возобновляться
идолопоклонство. Под натиском внешних
врагов погибло сперва Израильское царство.
А в 586 году античной эры — в девятый день месяца ава — та же участь
постигла и южное, Иудейское, царство: после длительной осады Иерусалима
войсками царя Навуходоносора столица Иудеи была взята и разрушена, Храм —
сожжён, а бóльшая часть населения — пленена и уведена в Вавилон. С этого времени начинается процесс рассеяния
еврейского народа по всему миру.
*
После полувекового пребывания в
плену евреи получили свободу: персидский царь Кир, покоритель Вавилона,
разрешил им возвратиться на родину. И
около пятидесяти тысяч бывших пленников отправились в Палестину. Переселенцы принялись за возведение в
Иерусалиме нового храма, и в 516 году античной эры постройка была
завершена. Новое святилище простояло
почти шесть столетий — до 70 года христианской эры. В этот раз Иерусалим осадили войска Тита —
сына римского императора Веспасиана.
Несмотря на самоотверженную оборону иудеев, которые восстали против римского владычества, город пал. И в тот же роковой девятый день месяца ава
иерусалимский храм опять сгорел дотла.
Столица Иудеи вновь была разрушена до основания, а еврейское государство
— уничтожено.
Различные исторические источники по-разному
определяли даты разрушения как Первого, так и Второго храма, но расходились
между собой всего в один-два дня.
*
Спустя полстолетия после падения Второго
храма римский император Адриан повелел отстраивать разрушенные палестинские
города. У сынов и дочерей Израиля
появилась надежда возвести своё святилище в третий раз. И многие евреи диаспоры стали возвращаться в
Иерусалим. Но Адриан задумал
восстановить Иудею в римском духе, без учёта религиозных традиций народа,
который населял эту землю. И евреи взялись за оружие. Восстание возглавил Бар-Кохба. За три с половиной года войны произошло более
пятидесяти сражений евреев с римлянами.
Поначалу успех был на стороне восставших. Однако пришли в движение необходимые для
реванша силы Римской империи, и в 135 году, в роковой день девятого ава, войскá Адриана взяли последнюю крепость повстанцев — Бетар, где и погиб
Бар-Кохба. Сотни тысяч евреев пали в
этой войне, сотни тысяч были угнаны в рабство.
На месте развалин Иерусалима Адриан велел построить новый город и под
страхом смертной казни запретил евреям проживать в нём.
*
С датой девятого ава связано ещё одно
трагическое событие в истории еврейского народа. В конце первого — начале второго тысячелетия
новой эры центр духовной жизни рассеянных по миру иудеев переместился из
Вавилонии в государства Пиренейского полуострова. В это время еврейские общины быстро разрастались на испанской земле, и приверженцы Моисеева учения могли здесь достаточно свободно следовать религиозным
традициям своих предков. Но в конце XIV
века тут в очередной раз возобновились нападки на иноверцев, и они закончились страшными
массовыми погромами. Многие иудеи
вынуждены были принять христианство. Одних
принудили креститься силой, под страхом смерти; другие перешли в новую веру
добровольно, чтобы избежать преследований.
Марранов, как называли этих новохристиан, насчитывалось на
территории будущей объединённой Испании более
ста тысяч. Но крестившиеся иудеи продолжали
тайно соблюдать свои законы и обычаи.
Гонения на них не прекращались на протяжении ста лет и достигли
кровавого апофеоза с введением инквизиции.
Однако преследования не смогли вытравить из большинства марранов
приверженность иудаизму. Этому во многом
способствовал пример стойкости тех потомков Израиля, которые несмотря на
гонения не изменили вере предков. За
такое дурное, с точки зрения церкви и властей, влияние на бывших единоверцев
они и поплатились. 31 марта 1492 года
правящие Испанией супруги — король Фердинанд и королева Изабелла — издали эдикт об изгнании всех иудеев из
Испании. Для ликвидации своих дел
выселенцам был дан срок до первого августа. Этот исход также связывают с датой девятого ава,
которая выпадает на конец июля.
Около двухсот
тысяч человек не могли подняться и покинуть страну в один день. Тем не менее к августу 1492 года иудеев, не
считая марранов, в Испании не осталось.
*
Скрижаль неожиданно быстро получил ответ
из Израиля. Дядя Илья написал, что очень
обрадовался и полученному от племянника письму, и расспросам о предках, —
оказывается, его самогó это тоже всегда интересовало. Сообщив о событиях в жизни своей семьи за
последние годы, дядя Илья продолжал:
Итак,
о главном. О нашей родословной мне ещё в молодости рассказал единственный из
оставшихся в России родственников со стороны моего отца — Лейбыш. Он говорил
мне, что мы — потомки евреев, изгнанных в пятнадцатом веке из Испании. Наши
предки поселились тогда во Франции. Спустя три века один из наших прародителей служил в армии Наполеона и после войны
1812 года остался жить где-то на Украине. От него и пошёл наш род.
Мой
отец, твой дед, Эршел (Григорий по-русски, Цва на иврите) был провизором по
образованию и врачом-самоучкой на практике. Родился он в деревне Рыжановка Уманского
уезда Киевской губернии. В Рыжановке все мы — твой покойный отец, я и покойная сестра Бетя — и
родились.
Отец
имел собственную аптеку, изготавливал лекарства и снабжал ими все ближайшие
сёла и хутора; кроме того, он оказывал крестьянам врачебную помощь. К
сожалению, я его не знал и знать не мог: он умер, когда моя мать была ещё мною
беременна. Подробнее о нём и о других родных расскажу, если это письмо дойдёт и
переписка между нами наладится.
Отец
моего отца — мой дед, и значит твой прадед — Велвл родом тоже из Рыжановки. Он
умер раньше моего отца. Дед Велвл в подвале своего дома (я ещё помню этот
подвал) изготавливал безалкогольные напитки, которые продавал в деревнях и на
хуторах округи. После его смерти эту работу продолжали некоторое время жена
деда Эстер и моя мать Энта.
Моя
мать, твоя бабушка, Энта не могла перенести смерть отца: она всё время болела. Ей
отрезали грудь, и в 1929 году она умерла от рака. Похоронили её в Звенигородке.
После смерти матери учителя школы, где я учился, отдали меня на воспитание в
звенигородскую трудовую еврейскую колонию. Мне исполнилось тогда десять лет, но
я очень тяжело, как взрослый, трудился там за то, что меня кормили и учили. Сестра
Бетя к этому времени жила уже в Америке (расскажу о ней в другой раз). Твой
покойный отец был на пять лет старше меня. Его забрала к себе в Киев тётя Ида,
забрала вместе со всеми оставшимися
после мамы ценностями. Меня же она оставила в колонии. Я очень часто ходил на
могилу матери и часами просиживал там. Думал, вырасту — поставлю маме памятник.
Но Звенигородка во время оккупации Украины гитлеровцами была разрушена до
основания...
*
Абендана. — Крещёный еврей, марран. От рождения носил
имя Франциск Перейра. В начале XVII века он бежал из Испании, от инквизиции, и поселился в Амстердаме. Абендана был женат на своей двоюродной сестре
Юсте Перейра. Дети, которые у них появлялись,
умирали. Юста объясняла это несчастье тем, что её муж не обрезан. И она ушла от
него, сказав, что вернётся лишь после совершения над ним этого обряда.
Франциск
Перейра обратился к вере предков: он принял иудаизм, был обрезан и взял себе
новое имя — Давид Абендана. Жена к нему вернулась. И она оказалась права. Абендана
оставил после себя двух сыновей — Мануила и Авраама.
*
В этот ноябрьский день под мелкосыпавший снежок Скрижаль передвигался по грядке
огромного, казалось бескрайнего, поля и выдёргивал из промёрзшей земли клубни свёклы. Когда у него не хватало сил вытащить клубень
руками или когда ботва отрывалась, а корень оставался в грядке, он начинал
долбить по нему сапогом. Если откопать клубень
таким образом не удавалось, Скрижаль, вздыхая, приступал к извлечению
следующего корнеплода.
На соседних
грядках его сослуживцы занимались тем же: выковыривали из мёрзлого грунта крохи
погибающего
урожая. Их было тридцать человек,
инженеров и программистов. Большинство
этого странного свеклоуборочного отряда составляли женщины, включая солидных
дам и девушек — совершенно не приспособленных для такого труда созданий. Весь их отдел увезли за много километров от
дома, в мороз, чтобы они собрали за день от силы одну машину клубней.
*
Проектный институт, где работал Скрижаль,
был одним из нескольких в Туле учреждений, которые занимались компьютеризацией разного рода складских операций. И здесь, как на всех советских предприятиях,
рабочие и служащие время от времени вместо исполнения своих прямых обязанностей
отбывали трудовую повинность на объектах народного хозяйства, куда их посылало
начальство.
Руководители предприятий делали это не по
собственной инициативе. Согласно
порядку, который установился за
годы Советской власти, каждый трудовой коллектив обязан был выполнять
распоряжения местного комитета Коммунистической партии и обеспечивать доставку
людей в требуемом количестве в указанное место и время. При этом партийных функционеров не
интересовали ни возраст работников, ни род их занятий, ни должности, ни
способность к такому подневольному труду, ни стоимость, в которую он обойдётся. И что Скрижалю казалось совершенно диким,
состояние здоровья людей, посылаемых на самые тяжёлые работы, тоже никого не
интересовало.
Скрижаль часто отбывал такую
повинность. Весной его посылали на сев,
летом — на прополку и на заготовку сена, осенью — на уборку урожая. К тому же, независимо от времени года, он с
сослуживцами иногда работал на овощных базах и стройках Тулы. Помощь городских предприятий селу не
ограничивалась однодневными поездками.
Как минимум раз в году Скрижаль, согласно графику, в котором значились
все сотрудники отдела, отбывал двухнедельный срок на сельскохозяйственных
работах в подшефном колхозе.
Осознавая нелепость такого приказного
ведения хозяйства, Скрижаль всё-таки не переставал подозревать, что он,
возможно, что-то недопонимает. Однако он
совсем отчаялся найти хоть какой-то здравый смысл в способе уборки
картофеля. Осенью горожан организованно вывозили в
колхозы. Люди становились на грядки,
вырывали из земли клубни, наполняли картошкой вёдра и несли их к
грузовикам. Затем машины сгружали
собранный урожай где-нибудь на краю поля.
Здесь несколько человек укладывали клубни в бурты, слегка прикрывали их
соломой, после чего засыпали землёй, то есть закапывали свежевыкопанный и
собранный с таким трудом картофель. А
весной горожан опять везли за тридевять земель к тем же буртам. Разгребая эти промёрзшие за зиму и прогнившие кучи, они отбирали из месива грязи и гнили те немногие
картофелины, которые ещё уцелели. Скрижаль никак не мог понять, почему в
стране, где строились космические корабли и где он сам составлял хитрые
программы для автоматизации складского хозяйства, нельзя было соорудить хотя бы
самые примитивные склады для хранения собранного урожая.
*
Скрижаль получил письмо из Америки от
матери. Мать писала, что ждёт, что всё
ещё надеется на его приезд. «Не вечная
же я, — укоряла она его. — Мне скоро семьдесят лет». Она сетовала, что о происходящем в России уже
не может читать — сдают нервы. На
просьбу Скрижаля рассказать о дедах и прадедах мать ответила, что ей известно
очень мало. Из Бердичева, где она
родилась и где проживало их многочисленное семейство, родители увезли её в Киев
ещё ребёнком. А почти все родственники,
которые остались в Бердичеве, погибли, — их убили фашисты в первые же месяцы
войны.
Мать посоветовала ему расспросить о прошлом
её двоюродную сестру, которая уехала из Бердичева гораздо позже неё и которая
теперь живёт в Москве.
*
Абулафия, Авраам бен
Самуил. —
Каббалист и мистик ХIII века. Родился в 1240 году в Сарагосе — столице
королевства Арагонии. Год и место его смерти неизвестны.
Под влиянием каббалы Абулафия увлёкся мистикой и составил
систему чисел и буквосочетаний, с помощью которой можно извлекать истину и даже
творить чудеса.
В 1280 году Абулафия отправился в Италию, в Рим, чтобы встретиться с
папой. Он собирался убедить римского епископа в необходимости облегчить
страдания еврейского народа и хотел просить его содействия в возвращении евреев
на Святую землю. Дерзость Абулафии заходила столь далеко, что он намеревался
также обратить папу в иудейскую веру. Папский престол занимал тогда Николай III.
До него дошли слухи о направляющемся к нему заступнике народа Израиля. Он
приказал схватить дерзкого иудея, когда тот появится, и сжечь его на костре. Однако
накануне прихода Абулафии в резиденцию Николая III, внезапно скончался сам
папа. Абулафию задержали, но вскоре выпустили на свободу.
*
Дядя Илья в письме подробно ответил на
все вопросы Скрижаля и продолжил свой рассказ:
После
смерти отца моя мать Энта осталась вдовой с четырьмя малыми детьми на
руках. На Украине свирепствовали
еврейские погромы. Нет сил передать тебе весь их ужас. Моя бабушка Эстер — умная,
энергичная и ещё сравнительно молодая женщина — хотела как-то помочь моей маме
и убедила её отпустить Бетю, старшую из нас четверых (она родилась в 1910
году), и разрешить эмигрировать вместе с ней, бабушкой Эстер, и её двумя
дочерьми в Америку; уговорила, с тем чтобы по обустройстве в Америке забрать всех нас к себе. Они уехали, но
очень скоро границу наглухо закрыли, и бабушка уже ничего не смогла сделать. Это
было в 1920 году.
Бабушка Эстер с двумя своими дочками, одну из которых
звали Броня, а вторую, к сожалению, забыл как, обосновались в городе
Филадельфии. Броня вышла замуж за очень богатого американского еврея. Она-то и
содержала всех в своём большом доме. Моя же сестра Бетя, которая пережила ужасы погромов и скрывалась,
как все, в подвалах, приехала в Америку, как потом оказалось, с запущенным
туберкулёзом. Броня с мужем не пожалели средств для её спасения. Они купили ей
дом у самого океана, её лечили хорошие врачи. Но к несчастью, спасти сестру не
удалось. В 1936 году в возрасте неполных двадцати шести лет Бетя умерла. Её похоронили
в Филадельфии. О её смерти я узнал только несколько лет спустя от нашего
родственника Лейбыша.
Сам
же я в 1932 году приехал в Киев учиться и поступил в техникум. Твой отец к
этому времени закончил финансовые курсы, и его направили работать инспектором
страхования в город Володарск-Волынск.
Я был зол на тётю Иду из-за
того, что она оставила меня в колонии, и не хотел жить у неё. Я поселился в
общежитии техникума, но иногда всё же заходил к ней. И как-то раз, когда я
остался у неё дома один (тётя вышла в магазин за хлебом), почтальон принёс
письмо из Америки. К моему удивлению и радости это было письмо от моей сестры
Бети. Оказалось, тётя Ида всё время получала не только письма, но и доллары, на
которые в те годы в торгсинах можно было купить всё. Тётя неплохо устроила свою
жизнь, хотя деньги-то посылались нам, детям Энты. Я забрал письмо, ушёл и с тех
пор много лет не появлялся у тёти Иды.
В
этом письме моя сестра пыталась узнать хоть какие-нибудь сведения о нас, её
братьях. Она умоляла, чтобы я
написал ей, пусть несколько слов. Тётя же боялась потерять выгодную связь с
Америкой, и она, конечно, не могла сказать правду — что я находился в колонии.
Тогда заканчивался 1935 год и Бете жить
оставалось недолго. Но я успел ещё написать ей много писем и пару, ответных,
получить от неё. Уже на мой адрес пришли несколько посылок и доллары.
А
письма! Боже мой! Какие это были душу разрывающие письма, как переживала и
скучала она за нами!
К
великому сожалению, адресá в Филадельфии и присланные оттуда фотографии
не сохранились. Мои вещи во время войны оставались в Киеве, у родителей Рахили,
моей первой жены. И в эвакуации все письма затерялись.
Живя в Израиле, я пытался найти кого-нибудь
из родных в Америке или узнать хоть что-то о них: писал в еврейскую общину
Филадельфии. Но помочь мне не смогли. Женщины, которых я разыскивал, и их
наследники носили, разумеется, другие фамилии. А так хотелось отыскать следы
тёти Брони или хотя бы чьи-то могилы.
На вопрос Скрижаля,
почему их род, идущий от французского еврея, носит такую нефранцузскую и
нееврейскую фамилию, дядя Илья ответил, что настоящая фамилия их предка
неизвестна, и почему, оставшись в России, он взял себе фамилию Скрижаль — тоже
никто не знает.
*
Тот день хорошо запомнился Скрижалю.
Он учился то ли в первом, то ли во
втором классе. Во время перемены все, и
он тоже, побежали играть на школьный двор.
Вдруг кто-то крикнул: «Там человек под машину попал!». Они пошли смотреть. На дороге стоял грузовик. У края тротуара собрались люди. Вернее, люди уже расходились. И глазам того мальчугана открылась картина,
которая его крайне испугала. Все эти
годы она пребывала в запасниках сознания Скрижаля и лишь периодически, на
короткое время всплывала, чтобы затем опять затеряться в самых отдалённых
хранилищах памяти. И вот увиденное
тогда, в детстве, опять — после рассказа дяди Ильи — возникло перед ним, но
почему-то не спешило исчезать.
Человека на дороге уже не было. На
мостовой лежала клеёнчатая хозяйственная сумка, белая, с едва различимыми на
ней маленькими цветными фигурками. Когда
эта картина всплывала, Скрижаль каждый раз пытался разглядеть фигурки. Ему виделись какие-то игрушки: куклы, мишки,
мячики. Необыкновенно весёлая сумка
лежала на асфальте. И рядом — лужица
крови.
Сумка была очень знакомая. Мальчик сразу подумал: точно с такой же
иногда заходит к ним домой старенькая тётя.
Он недолюбливал её, — она всегда разговаривала с ним, как с маленьким.
Весь тот день до конца занятий в школе ему
не хотелось бегать на переменках — мешало беспокойство. Перед глазами то и дело появлялась клеёнчатая
сумка с пляшущими на ней фигурками. Но
вечером в поведении родителей он не заметил никаких перемен. Тревога чуть поутихла, и он отправился
гулять. Когда же вернулся домой — понял:
что-то произошло. Отец и мать собрались
куда-то идти и старались не показывать свою взволнованность. «Мы скоро вернёмся», — пообещала мама. Но уже темнело, ему было страшно, и он очень
просил её не уходить. Отец ушёл, а мама
осталась...
Под машину попала тётя Ида. Скрижаль пришёл к такому выводу, когда
рассказанное в письме дяди Ильи всколыхнуло его детские воспоминания, с
которыми всплыло это имя. И в ответном
письме он спросил дядю о дальнейшей судьбе Иды: не она ли попала под машину?
____________________
Вернуться на страницу с текстами книг «Скрижаль»